колумнистика

дивиденды

Российский рынок акций долго воспринимался как дешевый, но приносящий высокие дивиденды. Дешевый, потому что ограничен в доступе к капиталу и потому что, по общему мнению, несет повышенные риски собственности и владения. Приносящий высокие дивиденды, потому что тон задает государство, являющееся главным акционером. Государству необходим постоянный поток платежей, и госкомпании вынуждены платить высокие дивиденды. Те же правила становятся нормой и для частных компаний.

Баланс стоимости и дивидендов годами создавал интерес к рынку, правда, интерес в первую очередь внутренний. Оборотная сторона высоких дивидендов – компании в меньшей степени финансируют развитие и инфраструктуру. Но и при слабом развитии госкомпании могли приносить акционерам высокие прибыли, по причине низкой внутренней конкуренции.

Динамика доли розничных инвесторов в общем объеме торгов на рынке акций США с января по июнь 2020 года (источник: http://www.profinance.ru/news/2020/10/13/bzpo-novichki-na-rynke-aktsij-torguyut-s-pomoschyu-setevogo-myshleniya-i-gotovy-risko.html)

Доля физлиц в обороте рынков акций растет во всем мире. Статистика по американскому рынку отображает ее изменение в процентах. 

Особенно важно, что стремительно растет доля физлиц на рынке: а) растущем, б) фундаментально дорогом. Где-то я это видел…

Я начал работать в брокерской компании осенью 2003 года, к началу 2004го получил квалификационный аттестат, попросил у родителей денег и начал, как, впрочем, и все мои коллеги, торговать на бирже. На перспективном и растущем российском рынке. Тогда все знали, что развивающиеся рынки растут быстрее развитых. Так оно и было. Быстро почувствовал себя инвестиционным гуру, поскольку счет рос (вслед за рынком, но, конечно, медленнее, я ведь активно торговал и проигрывал). За пару месяцев сжился с ощущением победы, начал строить далеко идущие финансовые планы. Но в апреле ФРС повысила ключевую ставку, рынок устремился вниз. Спустя еще пару месяцев я остановил свои фондовые экзерсисы с потерей около 20-25% от начального капитала. И в последующие 16 лет ни разу не чувствовал себя финансовым суперменом.

Но это мои эмоции. А они со свойственным биржевику сдвигом по фазе. Я вчера не только запаниковал, но и перевел наш с партнерами бизнес в кризисный режим (запрет на новые расходы, сосредоточение ресурсов и усилий на работе с инвесторами и риск-менеджменте эмитентов). Возможно, все это только ненужная суета. Однако не могу пока сказать, насколько готова окружающая нас экономика к вероятной второй волне кризиса. Пока исхожу из того, что волна может быть и может быть разрушительной.

Наткнувшись на очередную оценку динамики ВВП крупнейших стран мира (прогноз изменения ВВП в 2020 году в сравнении с 2019 годом для ряда стран от МВФ), вспомнил о повсеместной дешевом рынке публичного долга. За приведенной диаграммой следуют прогнозы восстановления страновых экономик в следующем году. Но только прогнозы. Пока очевидно то, что согласованные действия правительств этих стран привели к экономическому кризису, глубину которого никто не предугадал.

Рассуждения об оторванности рынков акций от реального экономического положения – общее место. Мне интереснее рынок долга. Дешевый долг при слабости экономического субъекта особенно плох. Дефолтный риск или риск обесценения не компенсируется возможной спекулятивной премией. Психоделический сценарий, а его все же нельзя исключать, может довести стоимость денег и до -5%, и тогда мои опасения, конечно, не вполне оправданны.

Когда мы начинали заниматься портфелями PRObonds и, вообще, вещанием в сети, упор делался на макрорынки. В том числе как на источник заработка. «Мясничий», «МСБ-Лизинг» и прочие ВДО мало кого привлекали, да и нам казались временным явлением.

Марк Ротко. «Оранжевый, красный, желтый» (1961). Картина продана 8 мая 2012 за $77,5 млн. на аукционе Christie's, Нью-Йорк

Наблюдаю за ростом цен технологических и просто крупнейших компаний, Amazon, Facebook, Microsoft, Apple. Тем более, наблюдаю за акциями Tesla.

И, конечно, думаю над механизмами самого ценообразования. Когда компании стоят, минимум, сотни миллиардов долларов (или, как в приведенном списке, триллионы), а их капитализации могут в десятки раз превышать уже не годовую прибыль, а годовую выручку.

Надо принять за данность, что рынок акций (американский в первую очередь) в значительной мере перестал быть рынком прав собственности и привлечения капитала для самих компаний. Первое место заняла функция поглощения избыточной денежной массы. Apple с двумя триллионами капитализации не может быть кому-то продана и кем-то куплена. Цена акций превращается в абстракцию, очень опосредованно связанную с самой компанией и ее показателями бизнеса или не связанную с ними вовсе.

Принудительная остановка экономик, падение их и рынков в кризис было болезненным, но более предсказуемым и в перспективе менее разрушительным, чем то, что получаем на выходе.

Вообще, дорожает то, что пользуется спросом. Спрос – производная от потребности. Канонически, если вы покупаете акции, вас должен привлекать бизнес компании, часть которой приобретается. Либо мотив ваш «трогательно прост»: со временем найти еще менее разборчивого покупателя и продать ему дороже. Какие уж мотивы должны двигать инвестором, покупающим долги с нулевыми ставками у перегруженных заемщиков – вовсе загадка. Разве что уверенность в наступлении, наконец, новой реальности. Тем не менее, исторически, самые дешевые деньги сопровождаются в России триллионным дефицитом бюджета, в США дефицит аналогичен, но в долларах (-3 трлн долл. накопленным итогом за год). Пошли отчетности. Газпром отчитался об убытке за 1 квартал в размере 116 млрд.р. Средние значения падения ВВП ведущих стран, исключая Китай, за 1-2 кварталы – 10-20%. Можно продолжить подсчет потерь, он будет продолжительным.

Мы изначально не ставили целью специализироваться именно на организации облигационных выпусков или выпусков акций. Компания, безусловно, размещает и будет размещать ценные бумаги. Но идея в другом и на вид она проста – обеспечивать инвесторам стабильный доход в 2-3 депозитные ставки, сейчас это 10-15% годовых.

Простой она, правда, останется до первого дефолта или преддефолтного падения. Дефолт, даже череда дефолтов вряд ли значимо обесценят портфель, но они обнулят доходность.

Российский долговой рынок серьезно не страдал с 2008-9 годов. Одиннадцати-двенадцати лет достаточно для накопления существенных и не вполне предсказуемых рисков. С учетом нынешнего кризиса ряд дефолтов в этом году нам едва ли не гарантирован.

Вчера мы с вами выяснили, что продолжим отдыхать до 30 апреля. Обращение Владимира Путина – в мировым тренде противовирусной борьбы и вирусной истерии. А этот мир с удивительной легкостью принял потерю ±5% от ВВП. Оправданна ли потеря, покажет будущее. Но страховка от гипотетической катастрофы дорога беспрецедентно.

Впрочем, у нас свое кино. Пока каждый точно знает лишь то, что апрель нерабочий (с сохранением заработной платы, хи-хи). Ну, и что депозиты будут облагаться НДФЛ. В остальном – обширное поле для догадок и толкований.

Оперативные и уже потому субъективные выводы из ситуации формулируются коротко. Рейтинг президента вчера испытал, наверно, самый серьезный удар после трагедии «Курска»; анонсированное «обнуление сроков», а значит, и поправки в конституцию – это не про 2020 год. И нужны ли они? Вертикаль власти оказалась ожидаемо хрупкой: центр самоустранился, губернаторы оказались при позабытых уже полномочиях, которыми распорядились кто как смог, трое вчера ушли в отставку. Универсальный лозунг «общими силами победим» в борьбе с невидимой угрозой не сработал, напротив, взведенное (в том числе и антивирусной теленакачкой) население, того и гляди, направит свой не особо разборчивый и праведный гнев на саму власть.