Поиск
Философия со времен Платона (и даже раньше) лезла в глубь. Насколько могла настолько и лезла- создавая модели -от мироустройства( в пространстве и во времени) до психики человека.
И философы пораждали логические конструкции, иногда крайне сложные и изящные, бывало верные и идущие впереди науки на тысячи лет, а бывало и не имеющие ничего общего к реальности
Б Рассел пишет
«Наука говорит нам, что мы способны познавать, но то, что мы способны познавать, ограниченно, и если мы забудем, как много лежит за этими границами, то утратим восприимчивость ко многим очень важным вещам. Теология, с другой стороны, вводит догматическую веру в то, что мы обладаем знаниями там, где фактически мы невежественны, и тем самым порождает некоторого рода дерзкое неуважение к Вселенной. Неуверенность перед лицом живых надежд и страхов мучительна, но она должна сохраняться, если мы хотим жить без поддержки утешающих басен. Нехорошо и то и другое: забывать задаваемые философией вопросы и убеждать себя, что мы нашли бесспорные ответы на них. Учить тому, как жить без уверенности и в то же время не быть парализованным нерешительностью, – это, пожалуй, главное, что может сделать философия в наш век для тех, кто занимается ею.»
И все потому, что рынок акций очень дорогой по историческим меркам:
Значит ли это, что рынок акций должен падать или сейчас все по-другому? Один из моих любимых авторов Говард Маркс(Howard Marks) в своей книге Mastering the market cycles очень точно подметил, что когда появляются заголовки о том, что сейчас другое время и новая реальность, это верный признак перегретости рынка.
Но что сейчас точно по-другому, так это то, что у вас нет альтернативы фондовому рынку. Если 20 лет назад вы могли сказать ОК, с меня довольно, и уйти в облигации, то сейчас такой возможности нет.
Точнее она есть, но на долговом рынке крайне низкие доходности, а по качественным долгам реальная доходность около нуля.
Глава 9 ПОДЪЕМ КИТАЯ
В конце 1990-х гг Китай быстро интегрируется в мировую экономику и начинает играть в ней новую, гораздо более значимую роль.
Первой публичное размещение акций провела самая крупная из компаний, PetroChina, новая дочерняя компания Китайской национальной нефтегазовой корпорации (CNPC). IPO прошло успешно.
Хотя в период расцвета «новой экономики» и бума доткомов нефтяной бизнес выглядел олицетворением старой экономики — застойным, неинтересным и погрязшим в вечном спаде из-за избыточных мощностей и низких цен.
в апреле 2000 г. акции были размещены, хотя и по самому нижнему порогу диапазона, и PetroChina стартовала как публичная компания, частично принадлежавшая международным инвесторам, но с контрольным пакетом у CNPC.
На следующий год были проведены IPO двух других компаний, также выведенных из-под крыла некогда единых министерств — Sinopec (Китайская нефтяная и химическая корпорация) и CNOOC (Китайская национальная компания по эксплуатации морских нефтяных ресурсов).
Уго Чавес
В подростковые годы Чавес по многу часов проводил в библиотеке, рассуждая о Карле Марксе и «Освободителе» Южной Америки Симоне Боливаре, о революции и социализме.
Уго Чавес начал вести двойную жизнь примерно в 23 года. Днем он был трудолюбивым, законопослушным и исполнительным офицером. По ночам же тайно встречался с другими молодыми офицерами, а также активистами крайне левого толка, постепенно прокладывая себе путь к власти.
Вместе с сослуживцами он создал подпольную организацию Революционное боливарианское движение, которое пронизало всю армию.
два года после своего ареста в 1992 году он провел в тюрьме, где много читал, писал, дискутировал, представлял свою победу, принимал бесконечный поток посетителей, которые могли оказаться важными для его дела, и грелся в лучах обрушившейся на него славы как новый герой нации.
Перес настроил против себя едва ли не все общество политикой жесткой экономии, которая пришлась не по душе нефтегосударству. Его противники приходили в бешенство от экономических реформ и децентрализации политической власти. Их месть не заставила себя ждать: в 1993 г. он был подвергнут импичменту по обвинению в коррупции.