Мнение по рынку

ЦБ прогнозирует, что после падения в 2015–2016-м в 2017 году российская экономика вырастет на 5,5–6,3%. Но для такого сценария оснований практически нет. В марте Банк России опубликовал свой трехлетний прогноз экономического роста на 2015–2017 годы. Этот прогноз настолько неправдоподобен, что заслуживает трех комментариев.

Во-первых, Банк России считает, что глубокая девальвация рубля, происшедшая в октябре 2014-го — январе 2015 года, слабо влияет на темпы экономического роста. Это предположение игнорирует массу эмпирических доказательств, что резкие девальвации тормозят инвестиционную активность по двум причинам. Во-первых, инвестиции в зарубежные технологии становятся более дорогостоящими — в случае России удорожание составило вплоть до 70%. Во-вторых, девальвация повышает неопределенность в бизнес-планировании и поэтому замедляет инвестиции и в технологии, разработанные внутри страны. Оба этих эффекта подавляют экономическую активность в краткосрочной перспективе.

В долгосрочной перспективе девальвация рубля может оказать благоприятное влияние на экспортные отрасли, но это, вероятно, произойдет уже за пределами трехлетнего горизонта прогнозирования Банка России. Эти позитивные эффекты также в значительной степени ослабляются санкциями, наложенными на несколько секторов российской экономики Евросоюзом и Соединенными Штатами, и вероятно, что эти санкции еще на некоторое время останутся в силе.

Во-вторых, 2017-й подается как год энергичного восстановления в результате циклического действия макроэкономических сил. В частности, говорит Банк России, рост в 2017 году достигнет 5,5–6,3%. Экономика действительно стала замедляться еще в 2012 году, до прошлогодних санкций и девальвации. Также верно, что средний бизнес-цикл в мире исторически продолжается около шести лет. Но нынешний цикл нельзя назвать обычным: санкции, вероятно, сыграют более серьезную роль, чем готов признать Банк России. Главная причина — их влияние на банковский сектор, где кредитная активность и так уже существенно ограничена и может быть еще более ограничена, когда в конце этого года придет время погашения корпоративных евробондов. Девальвация усугубила кредитный кризис: процентные ставки по кредитам для предприятий подскочили в начале 2015 года до более чем 20%. Все это указывает в одном направлении — затяжная рецессия.

В-третьих, российское правительство снижает инвестиции в инфраструктуру в бюджете этого года в рамках попытки снизить общие расходы примерно на 10%. Это негативно повлияет на рост, поскольку мультипликативный эффект инфраструктурных вложений выше, чем у других государственных расходов. Банк России, похоже, забыл это учесть.

В целом экономическая картина может заметно отличаться от того, что прогнозирует Банк России. Вместо падения на 3,5–4% в 2015 году, на 1% в 2016-м и роста на 5,5–6,3% в 2017 году динамика скорее будет такой: падение почти на 5% в 2015 году, на 2% в 2016-м и нулевой рост в 2017 году. Этот сценарий стоит осмыслить, потому что при нем Резервный фонд, с помощью которого правительство финансирует дефицит, может к концу этого периода полностью истощиться. А что тогда?

Очевидно, Банку России необходимо сформулировать, что станет источником будущего роста. ЦБ может рассуждать, к примеру, что свой вклад в экономический рост внесет импортозамещение в некоторых отраслях вроде сельского хозяйства и туризма. Или что дефицит кредитования вынудит коммерческие банки финансировать только самые прибыльные проекты и тем самым повысить эффективность кредита. Или, допустим, что ввиду серьезных трудностей правительство страны начнет наступление на коррупцию и таким образом повысит эффективность государственных финансов. Но какими ни были бы вероятные драйверы роста, их следует анализировать и включать в связный экономический план, а не просто принимать за данность.

Еще одно плодотворное направление для анализа — возможность реструктурировать государственный бюджет, сделав ставку на расходы, поощряющие рост. Большинство экономистов скажут, например, что массированные расходы на оборону не помогут ускорить рост. В периоды экономической стагнации такие расходы можно уменьшить, а инфраструктурные вложения увеличить. Однако трехлетний прогноз по бюджету показывает прямо противоположное.

Банку России также следовало бы задуматься о том, оправдано ли сокращение расходов на образование. Инвестиции в человеческий капитал — хорошо известная антициклическая мера, и такие государственные расходы могли бы помочь оставить экономические трудности позади. Однако сейчас университетские бюджеты урезаются в ущерб как нынешнему, так и будущему экономическому росту.

Короче говоря, мартовский экономический прогноз Банка России оказался весьма слабым.

Симеон Дянков
Ректор РЭШ

Подробнее на РБК:
daily.rbc.ru/opinions/economics/10/04/2015/5527ac459a79471aa18b276b

Банковская отрасль в РФ переживает весьма непростые времена. С одной стороны на нее давит Регулятор, с другой – как следствие первого «давления» — давит недоверие контрагентов. Как банков, так и непосредственно клиентов.

Система управления в ЦБР, действия Регулятора, налоговые органы, да и вообще – экономическая среда – все это подразумевает только одно действие – «ложь во спасение». Текущее законодательство таково, что иначе все банки закроются. У всех банков балансы «нарисованы». А здесь еще «арбитраж» со стороны ЦБР – типа этим можно нарушать, а остальным нет – понятное дело, что «кризиса нет».

Естественно, что банки никогда не «умирают» за 1-2-5 дней. Все это видно заранее, но в условиях тотального «рисования отчетности» для конечного клиента (физ.лица/юр.лица) – кажется, что еще вчера банк работал, а уже сегодня – у него отозвали лицензию.  Примеры можно перечислять долго – Мастер-Банк, Мособлбанк, Судостроительный, и т.д.