Поиск
На фондовом рынке много денег, поэтому он всегда притягивал шарлатанов — особенно много их становится во время бычьих циклов, ведь именно тогда на биржу приходит много неопытных новичков.
Помимо растущего рынка, шарлатанов привлекают и другие моменты:
— когда балом правит жадность и эйфория;
— когда деньги становятся слепы к риску;
— когда инвесторы поддаются стадному чувству;
— когда рынки раскачиваются в обе стороны;
— когда различные IPO плодятся как сорняки.
По мнению Бена Карлсона, существует два типа шарлатанов — первых можно назвать ложноположительными, потому что они искренне верят в свои идеи, но доводят их до крайностей и ведут своих последователей в пропасть.
Вторые же являются обыкновенными мошенниками — они отлично понимают человеческую психологию и вполне осознанно оставляют людей без денег. Шарлатаны II типа заинтересованы только в собственной прибыли, и их совершенно не волнует, кто в итоге пострадает от их мошенничества.
Тот же Берни Мэйдофф сразу же действовал как шарлатан II типа — его финансовая пирамида стала крупнейшей в истории, и он прекрасно осознавал ее последствия. Элизабет Холмс, в свою очередь, начинала как шарлатанка I типа — она превратилась в мошенницу, как только поняла, что ее идея с Theranos провалилась.
Всего за несколько месяцев Джим Пол стал миллионером — он удачно купил фьючерсы на сою и почувствовал себя королем Уолл-стрит:
«Я сел за свой стол из красного дерева, ожидая открытия рынка и готовясь и дальше получать 50 тысяч долларов в день. В тот момент я думал, что жизнь не может быть лучше, чем сейчас. На этот раз я был прав — это был действительно лучший период в моей жизни».
Вскоре после этого карьера Джима покатилась под откос — его сделки приносили сплошные убытки, так что из самоуверенного и богатого трейдера он превратился в разоренного и безработного неудачника.
Успех имеет одну неприятную особенность — он повышает нашу уверенность в себе больше, чем растут наши способности. И чем дольше длится этот процесс, тем сильнее становится его эффект.
Вот почему разбогатеть и остаться богатым требует совершенно разных навыков. Как однажды сказал Джейсон Цвейг: «Быть правым — это главный противник вашей дальнейшей правоты, потому что это заставляет вас забыть, как устроен мир».
Смотреть БПН:
Текстовая версия:
Всем привет! Вы на канале БКС Мир инвестиций, это шоу Без плохих новостей. С вами — Максим Шеин.
В этом выпуске расскажу, почему жду доллар выше 90 рублей в декабре.
В рубрике Advisory вспомним инвестиционные советы ушедшего Чарли Мангера, а в рубрике с разбором акций второго эшелона поговорим про бумаги Южуралзолота.
Также обсудим важные новости недели, объявим победителей конкурса и разыграем подарки.
Главная тема
Индекс Московской биржи снижался всю неделю, однако пока это нельзя назвать нормальной коррекцией. Падение чисто символическое – 2%, то есть в рамках волатильности. Есть небольшой переток в облигации, доходность ОФЗ держится ниже 12%. Но это все-таки больше расчет участников рынка, а это в основном банки и инвестиционные компании, на снижение ключевой ставки в следующем году.
Если вы хотя бы раз видели серию футбольных пенальти, то могли заметить, что вратари редко остаются на месте и чаще всего прыгают в какой-либо угол.
У такого поведения есть две причины: во-первых, все происходит настолько быстро, что голкиперу приходится угадывать; во-вторых, спасение ворот в отчаянном прыжке выглядит очень эффектно и нравится зрителям.
Однако есть и более «простой» вариант — можно остаться по центру ворот и надеяться, что нападающий ударит прямо в тебя. Но насколько эффективна такая тактика?
Израильские ученые решили разобраться в этом вопросе и изучили около трехсот пенальти — оказалось, что вратари прыгали вправо или влево в 94% случаев, в то время как нападающие практически каждый третий свой удар направили по центру.
Отчасти это объясняется тем, что бьющим удавалось обмануть вратаря и уложить его в один из углов, после чего мяч просто отправлялся по центру. Исследовали исключили все подобные ситуации и сделали вывод — если бы голкиперы никуда не прыгали, то процент отраженных ударов увеличился бы вдвое.
Ссылка на этот материал в ютуб
Сегодня разберём еще один проект под названием “Эра перемен” в комплекте с его спикером по имени Николай.
Контент проекта благоухает умными терминами и словосочетаниями. Очень много понтов, заносчивости, напыщенности, высокомерия, а проще говоря юношеской “выпендрежности” под видом “взрослости и деловитости”. Нагромождение терминов понятий смыслов — это основной аспект блогерского мастерства, который удерживает старых и привлекает новых адептов. С этим аспектом всё понятно, а вот всевозможные понты, всех видов и размеров присущие пожалуй только этому спикеру.
Проживает Николай в Тбилиси. Мягко говоря недолюбливает Россию, но с удовольствием покупает российские акции и конечно же зарабатывает деньги в русскоязычном сегменте. Что впрочем очень легко объяснить, поскольку ни в какой другой стране такого рода эксперты не могут быть популярны.
Николай позиционирует себя как счастливый владелец недвижимости по всему миру. Руководитель консалтинговой компании, которая занимается составлением и управлением кейсов для физических и юридических лиц.
В 2015 году, когда ей только исполнился 31 год, журнал Time включил ее в список «100 самых влиятельных людей в мире», а Барак Обама назначил ее послом США по вопросом глобального предпринимательства. Ею публично восхищался патриарх американской политики Генри Киссинджер:
«У нее, вероятно, одно из самых зрелых представлений об этике — личной, деловой, медицинской, управленческой, которые мы когда-либо видели».
Речь идет об Элизабет Холмс — основателе и генеральном директоре компании Theranos. Идея ее стартапа казалась революционной — крошечная колбочка без иголки, которая способна упростить дорогостоящий и долгий процесс анализа крови. Theranos сравнивали с Apple в мире медицине, а саму Элизабет — со Стивом Джобсом.
Но в 2015 году стало ясно, что Холмс водила всю Америку за нос и никакого портативного аппарата никогда не существовало — за 10 лет эта афера выросла до 9 миллиардов долларов, от которых в течение месяца не осталось ничего.