Ничего не бывает зря.
Если вы что-то совершили, значит в тот конкретный момент вашей жизни, на том конкретном этапе вашего развития, в данном поступке был смысл. И если вам кажется, что вы могли поступить по-другому, знайте – вы не могли.
Помни, что Жизнь — как езда на велосипеде: если тебе тяжело, — значит ты идёшь на подъём!
Препятствие — это не камень посреди дороги. Преврати его в ступеньку и поднимись еще выше
Все приходит вовремя, если люди умеют ждать.
Даже если вы очень талантливы и прилагаете большие усилия, для некоторых результатов просто требуется время: вы не получите ребенка через месяц, даже если заставите забеременеть девять женщин.
Нас с детства учат бороться до изнеможения. Во что бы то ни стало прогибать под себя мир. Но пока мы бьёмся головой о стену, кто-то просачивается сквозь неё, словно вода. Что такое путь воды, которого придерживался легендарный Брюс Ли? Узнайте прямо сейчас
Чтобы контролировать себя, я сначала должен принять себя, действуя не вопреки своей природе, а следуя в соответствии с ней.
Брюс Ли
Простой путь — правильный путь. В драке никому нет дела до красоты. Главное — уверенность, отточенные навыки и точный расчёт. Поэтому в методе Джит Кун-До я старался отразить принцип «выживания наиболее приспособленного». Меньше пустых движений и энергии — ближе к цели.
Кто успел меня поздравит с рождением сына, пока модераторы не скинули мой топик с главной, а мне не вынесли предупреждениее.
Я давно предполагал, что часто топики не связанные с биржевой деятельностью имеют более важное значение, чем достижения участников биржевого сообщества, пусть и в личной сфере!!!
Кто читал мой журнал, помнит, что до недавнего времени я сливал, долго сливал и слил 500 000 руб. В этом году я в плюсе 120 000 руб. Лёд тронулся… Как теперь вфясняется, победить нужно не рынок, а самого себя. Как извесно, победа над сабой — самая трудная победа.
К сожалению должен на время оставить ряды доблестных трейдеров, к которым принадлежу волею судьбы. На днях мне позвонили и предложили контракт на 4 месяца с ежемесячным окладом 13 000 $, но в рублях по курсу на 30 число. Пока в трейденге я столько ззаработать не могу, поэтому оставляю ваши ряды, СРАЖАЙТЕСЬ пока без меня. Бейтесь до последнего… пока хватит денег, ну а я помогу вам по возвращению… ВСЕМ УДАЧИ!!!
ЧЕМ БОЛЬШЕ АРМИЯ ПОСРЕДНИКОВ И ВРАГОВ ПРОТИВОСТОЯЩИХ ОДИНОКОМУ, НО ХРАБРОМУ ТРЕЙДЕРУ, ТЕМ СЛАЩЕ ПОБЕДА НАД НИМИ. В ЭТОЙ БИТВЕ «И ОДИН В ПОЛЕ ВОИН». ЭТА БЕСКОНЕЧНАЯ БИТВА РОЖДАЕТ СВОИХ ГЕРОЕВ. ВЕЧНАЯ ИМ СЛАВА! НЕ ВСЕ ТРЕЙДЕРЫ ВЫЙДУТ ПОБЕДИТЕЛЯМИ, НО ПРОИГРАВШИЕ НЕ ЗРЯ СРАЖАЛИСЬ. ОНИ ХОТЕЛИ СТЯЖАТЬ СЛАВУ (и не только) НО ЭТО ОКАЗАЛОСЬ ИМ НЕ ПО СИЛАМ. СЛАБЫЙ ДОЛЖЕН ПОГИБНУТЬ — И ЭТО СПРАВЕДЛИВО. ВЕЧНАЯ СЛАВА БЕЗЫМЯННОМУ ХРАБРОМУ ТРЕЙДЕРУ СГИНУВШЕМУ В ЭТОЙ БОРЬБЕ! ПРЕДЛАГАЮ УСТАНОВИТЬ 16 ДЕКАБРЯ 2015 ГОДА — ДНЁМ ПАМЯТИ БЕЗЫМЯННОГО ТРЕЙДЕРА. УСТАНОВИТЬ РИТУАЛ: ПЕРВЫЕ 5 МИНУТ 16 ДЕКАБРЯ НЕ ДЕЛАТЬ НИКАКИХ СДЕЛОК.
Я нашёл безопасный для здоровья способ торговли. Раньше я находил точку входа в сделку, заходил в неё и с замиранием цердца ждал профита. Если получал прибыль, то радостно быстрее закрывал сделку, чтобы остаться в плюсе. Но если цена шла против меня, что было гораздо чаще, чем хотелось, то у меня начинало ныть сердце от того, что минус наростал, а я всё надеялся, что цена вернётся. Потом я уже закрывал хороший такой минус и ложился спать в плохом настроении. Сердце болело, тревожно ныло, было досадно.
Но теперь всё изменилось! Перед тем как войти в сделку я принимаю ВАЛОКОРДИН (это не реклама) и со спокойным сердцем смотрю как тает мой депозит. Раньше я терял деньги и ещё гробил здоровье, теперь я только теряю деньги. Это уже ПЛЮС, это уже ДОСТИЖЕНИЕ.
Я пытался искать позитив в умных изречениях, чтобы хоть как-то отвлекаться от убытков, но вчера получил от главного надзирателя предупреждение, что не по теме пишу; до этого он меня на 3 дня отключал от смартлаба.
Я подумал и нашёл выход: ВАЛОКОРДИН!!!
Всем кому больно заходить в сделку, принимайте ВАЛОКОРДИН и будете спокойны во время ожидания результата.
Всем удачи и спокойной торговли при любом результате!
Проблема актера беспокоила меня дольше всего; я был (а временами бываю еще и теперь) в неведении относительно того, не здесь ли таится пункт, откуда только и можно было бы подступиться к опасному понятию “художник”, — понятию, которое брали до сих пор с непростительным благодушием. Фальшивость с чистой совестью; вожделеющее пристрастие к притворству, вырывающееся наружу как власть, сдвигающее в сторону так называемый “характер”, затопляющее его, временами погашающее; внутреннее стремление войти в роль и маску, в видимость; избыток всякого рода приспособляемостей, которые не могут уже довольствоваться исполнением ближайшей непосредственнейшей обязанности: все это есть, быть может, не только актер сам по себе?.. Подобный инстинкт легче всего вырабатывается в семьях низших сословий, которые вынуждены были влачить свою жизнь под переменчивым гнетом и принуждением, в глубокой зависимости, которым приходилось ловко по одежке протягивать ножки, все наново приспосабливаться к новым обстоятельствам, всякий раз притворяться и прикидываться по-новому — постепенно держать нас по всякому ветру и самим становиться почти что носом — мастером того органически усвоенного и заядлого искусства вечной игры в прятки, которую у животных называют mimicry: так от поколения к поколению накапливается это состояние, пока, наконец, не становится барским, неразумным, необузданным, пока не приучается к тому, чтобы, будучи инстинктом, командовать другими инстинктами, и не порождает актера, “художника” (поначалу скомороха, враля, фигляра, дурня, клоуна, также и классического лакея, Жиль Блаза: ибо в таких типах дана предыстория художника и довольно часто даже “гения”). Схожий тип человека вырастает и в более высоких слоях общества под схожим гнетом: только там актерский инстинкт чаще всего обуздывается другим инстинктом, например, у “дипломата” — я склонен, впрочем, думать, что хорошему дипломату никогда не возбраняется быть также хорошим театральным актером, допустив, что ему это как раз “не возбраняется”. Что, однако, до евреев, народа, владеющего искусством приспособления par excellence, то можно было бы, согласно этому ходу мыслей, усматривать в них с самого начала как бы некое всемирно-историческое мероприятие по разведению актеров, настоящий инкубатор актеров; и в самом деле, вопрос весьма настоящий инкубатор актеров; и в самом деле, вопрос весьма ко времени: какой хороший актер нынче не-еврей? Даже в качестве прирожденного литератора, фактического властелина европейской прессы, еврей практикует эту свою власть, опираясь на свою актерскую способность: ибо литератор, в сущности, есть актер — он играет именно “знатока”, “специалиста”. — Наконец, женщины: пусть поразмыслят о всей истории женщин — не должны ли они, прежде всего и поверх всего, быть актрисами? Пусть прислушаются к врачам, которым доводилось гипнотизировать бабенок; пусть, наконец, полюбят их — пусть поддадутся их “гипнозу”! Что при этом всегда получается? Что они “отдаются роли” даже тогда, когда они — отдаются… Женщина так артистична…