Избранное трейдера qwerty
У меня зазвонил телефон.
— Кто говорит?
— Слон
….
Корней Чуковский.
Поздравляю всех с Новогодними праздниками! Вот такой подарочек на праздник, не хотите ли?
У меня зазвонил телефон. Продающие менеджеры пытались сделать мне, видимо, подобный подарок. Звонку от «именитого» брокера обязана своим появлением настоящая статья. Собственно эти «неугомонные» ребята меня так вдохновили, что я не только бережно записал их «шедевральный» посыл на туалетную бумажку, но и провел небольшой анализ самых «элитных» стратегий за всю (не побоюсь сказать) историю сервиса Comon.
Надеюсь, сей немного юмористический пост будет интересен и вызовет положительные эмоции и улыбки!
Итак, звонок:
— Добрый день, Семен Семенович?
— Да.
— Это Вася Попкин из компании Ф. Звоню Вам в связи с тем, что Вы открывали в нашей компании счет. Припоминаете?
«Технический анализ изучает движения массовой психологии на финансовом рынке. Каждые торги являются битвой между «быками», получающими прибыль от роста цен, и «медведями», получающими ее от их падения. Цель технического анализа состоит в том, чтобы узнать сравнительную силу обеих групп и поставить на победителя», – писал в своей книге Александр Элдер.
Стоит отметить, что у теханализа существуют как сторонники, так и критики, которые не верят в эффективность этого метода. К ним относится известный инвестор Уоррен Баффет. «Я понял, что технический анализ не работает, когда перевернул графики цен вверх ногами и получил тот же самый результат», — заявил он. Однако, несмотря на всю критику, использование теханализа в качестве дополнительного инструмента для выбора точки открытия и закрытия позиции, является незаменимым методом.
Кто (вдруг) не в курсе — у финансовых инструментов есть не только доходность, но и риск. Более широко — риск есть чуть ли не у любого предприятия — от поездки в ЗАГС, до похода в местный кабак. Кстати, автор этих строк считает риск поездки традиционно более высокими, чем риск похода. Впрочем, я отклонился.
Сравнивать доход от банковского вклада и прибыльность наркоторговли — непросто, надо привести всё к общему знаменателю поделив доход на соответствующий риск. Да вот только риск непонятно как оценивать. Очень специфическое вероятностное распределение — одно редкое событие (банкротство или арест соответственно) и вуаля. Как сказал бы один ливанец — хвостатое.
В случае с относительно ликвидными финансовыми инструментами всё немного проще. Участники рынка имплементируют свои ожидания относительно риска (неопределённости) в котировки. В их волатильность, как сказали бы… (тут мне стало жутко лень и разбираться в каком веке латинское прилагательное volatilis (летучий, летающий) трансформировалось в volatility — расхотелось, тем более что уже с утра я пью вино).
Как и с демократией (которая, как сказал один англичанин — самое худшее, если не учитывать всё остальное), с оценкой риска через измерение волатильности проблем не мало. Игнорирование некоторых из них добавило ипотечному кризису конца 2000х годов неповторимый шарм мировой финансовой катастрофы.
Но как и с демократией — чего то ощутимо лучшего пока не найдено (но мы пытаемся).
В общем так — берём доход инструмента за год и делим на историческую волатильность (например аннуализированную, на основе еженедельных доходностей). Можно усугубить GARCHем и FIGARCHем (есть и такой, представляете), можно загнать в xgboost с какой-нибудь cross-sectional implied volatility..., но поверьте — историческая волатильность тоже вполне себе ничего.
Примерно именно это и проделал, глава департамента исследований (Economics & Strategy) довольно крупного японского банка (Mizuho).
И как вы думаете, что получилось в случае с Биткоином (а также с индексами европейских акций и S&P500)?
УДАЧНЫЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ и технологии обычно распространяются как лесной пожар: их стремятся подороже продать, украсть или побыстрее скопировать. Потребители непременно хотят побыстрее заполучить новинку. Эта книга о том, как новый продукт, завоевав весь мир, остановился у границ одной страны. Не потому, что его не хотели пользователи или запрещало правительство, нет — неприступной преградой стал язык нового рынка. Как вы разместите десятки тысяч иероглифов на нескольких десятках клавиш пишущей машинки? История создания китайской машинки на изумление интересна.
Машинка Remington и ее раскладка QWERTY уверенно шагали по планете с начала 1870-х годов. Инженеры компании легко адаптировали QWERTY под самую экзотическую письменность. Если клавиш не хватало, в ход шли радикальные решения: так тайский лишился двух букв — они не влезали в клавиатуру, и сегодня тайские школьники их уже не учат. Спустя 50 лет Remington стала мировым монополистом, и лишь один, но очень лакомый рынок оставался недоступен. Изобретатели бумаги китайцы сами пытались помочь европейцам и американцам адаптировать безусловно нужную стране вещь. Еще бы, даже тренированные писцы справлялись лишь с 20–30 иероглифами за минуту. А профессиональные машинистки выдавали более 70 слов.
Сколько раз пытались инженеры разобрать по клавишам непохожие значки, раскладывая их на элементы и штрихи, но всякий раз упирались в тупик. Их оригинальные, но тщетные решения — особый нерв книги. Компромиссом стала доска с 2000 отлитыми из металла иероглифами, куда при необходимости добавляли нужные литеры из наборной кассы. Недостающие литеры вписывали от руки.
В 1940-х, положив жизнь на проект и потратив $120 000, герой-одиночка представил компании Remington разработку с привычной нам клавиатурой, позволившей расширить число используемых иероглифов до приемлемых десяти тысяч. Увы, в день презентации машину заклинило, и боссы фирмы решили, что это очередной «вечный двигатель». Революционная технология, представленная Линь Юйтаном, опередила время: заклинившие роторы компактной машинки едва не познакомили американцев с тем, что станет обыденностью лишь десятилетия спустя, — механическим T9. А Китай продолжал тюкать по доске, решив вопрос лишь с появлением компьютеров.
СКАЧАТЬ