Лефевр

Кто читал «ВБС» Лефевра, наверное,  помнит  там  рассказ про одного дьякона-биржевика.  История описана примерно на странице 50.
Напомню, был  один успешный биржевик, однажды к нему пришел человек с инсайдом, что кто-то скупает акции сахарной компании, что они скупают все что есть на рынке. Дьякон начал это проверять, продавая пакеты акций и анализируя насколько быстро рынок исполнял его приказы на продажу. То, что его продажи почти моментально поглощались рынком почти не влияя на курс, убедило его в том, что спрос на самом деле есть. Он покруыл шорты и начал скупать тоже эти акции.

Как это возможно было вообще? Если были инсайдеры, которые скупали всё, то по идее дьякону ничего не досталось бы, все акции были бы скуплены теми инсайдерами.

Или  стоит воспринимать это как литературное преувеличение и приукрашивание, так как произведение все таки  не совсем документальное?

Перечитываю сейчас «Воспоминания биржевого спекулянта» Лефевра и думаю, что отдельные отрывки книги достойны того чтобы их заучить наизусть. По крайней мере пользы от этого было бы больше, чем от «У лукоморья дуб зеленый...».
Особенно нравится мысль Ливермора о том что опытный любитель знает все правила торговли и все высказывания великих, но не понимает главного — нельзя быть любителем.


Джесси Ливермор

Воспоминания биржевого спекулянта
10 глава.
Ни для кого это не будет чем-то новым
А может ктои не читал.

Иногда я думаю, что в спекулятивной игре есть что-то противоестественное, потому что у среднего спекулянта на его личный успех ополчается его собственная природа. Свойственные всем слабости становятся фатальными для успеха в спекулятивной торговле. Причем обычно это те самые слабости, которые делают человека желанным в дружеском общении, или же те, от которых человек старается особенно тщательно защититься во всех других своих делах и которые и близко не так опасны, как торговля на фондовой или на товарной бирже.
Главные враги спекулянта орудуют изнутри. Человек по природе склонен к чувствам надежды и страха. Когда в ходе спекулятивной игры рынок вдруг идет против тебя, ты каждый день надеешься, что этот день — последний, и теряешь при этом больше, чем если бы не прислушивался к голосу надежды, к этому верному союзнику всех первопроходцев и строителей империй — и больших и малых. А когда рынок идет так, как нужно тебе, ты начинаешь страшиться, что уже следующий день унесет с собой все твои прибыли, и ты выходишь из игры, — слишком рано выходишь. Страх мешает тебе зарабатывать столько, сколько следовало бы. Удачливый торговец должен сражаться с этими врожденными и неистребимыми инстинктами. Он должен добиться того, чтобы эти естественные импульсы работали вполне противоестественным образом. Где обычные люди надеются, он должен страшиться, где они страшатся, он должен надеяться. Он должен страшиться того, что небольшие потери могут многократно возрасти, и надеяться на то, что прибыль обернется гигантской прибылью. Играть на бирже так, как это делает средний человек, абсолютно неверно.
Я участвую в спекулятивной игре с четырнадцати лет. Больше я ничем в жизни не занимался. Думаю, я знаю, что говорю. После тридцати лет непрерывной торговли, и мелкой, и на миллионы, я пришел к следующему выводу: в какой-то момент можно подмять под себя и выпотрошить какие-то акции или группу акций, но никто на свете не способен подмять под себя весь рынок акций! Можно делать деньги на отдельных сделках с хлопком или зерном, но никто не может подмять под себя рынок зерна или хлопка. Это как на бегах. Можно выиграть заезд, но нельзя выиграть скачки в целом.
Если бы я мог сделать эти выводы более убедительными или сильными, я бы сделал. Любые опровержения моих выводов заведомо несостоятельны. Я знаю, что это неопровержимые истины.