Когда Дэвид Теппер в 2009 году скупал полумёртвые банки, большинство считало, что он потерял связь с реальностью. Рынок только что пережил Lehman, AIG, обвал ипотечных бумаг, и слово «банк» звучало как диагноз. Телевизор орал про конец капитализма, аналитики соревновались в мрачных прогнозах, а он сидел в офисе Appaloosa в Нью-Джерси и смотрел не на заголовки, а на баланс ФРС.

Теппер не выглядел как человек, который ищет повод для оптимизма. Скорее как тот, кто привычно живёт в аду кредитных спредов и уже знает, как там пахнет. Он читал документы по TARP, смотрел на то, как правительство вливает деньги в систему, и делал простой вывод: если государство уже залезло в эту яму, оно не даст банкам просто умереть. А значит, их привилегированные акции и облигации по текущим ценам — это не мусор, а лотерейный билет с сильно подправленной вероятностью.

Пока другие сбрасывали Citi, Bank of America, Wells Fargo и их субординированный долг за копейки, Теппер покупал. Не героическими залпами, а методично, день за днём. В его отчётах это выглядело почти скучно: «добавили то, увеличили это». На совещаниях люди всё равно спрашивали: «А если их национализируют?» Он пожимал плечами:

( Читать дальше )