Привет, спекулянты!

Сегодня суббота, можно пофантазировать…

3 дня назад в Popular Mechanics вышла статья: «Humans Could Live for 1,000 Years by 2050» (ссылка)— где футуристы вроде Рэя Курцвейла и Обрей де Грея обсуждают радикальное продление жизни людей.

Суть статьи кратко: 

— Рэй Курцвейл прогнозирует наступление технологической сингулярности уже в 2029 году, а к 2045 — слияние человека и машины через нейроинтерфейсы и облачные решения для разума. Итог — не только «цифровое бессмертие» как минимум для сознания, но и выход коллективного интеллекта на новую ступень.

— Иэн Пирсон допускает, что первыми такие технологии будут доступны исключительно богатым, однако со временем они станут массовыми. Ожидает значительный прогресс в лечении тяжёлых заболеваний, восстановление поврежденных клеток, и даже загрузке сознания в искусственное тело или виртуальное пространство.

— Обрей де Грей верит, что старение можно будет лечить — примерно так же, как и любое другое заболевание, начиная с 2050 года. Он также поднимает дискуссию о мотивации человека при практически неограниченной жизни — она, вероятно, не исчезнет, поскольку мотивация молодых людей и сегодня не связана со страхом смерти.

Привет, спекулянты!

Он пришёл на форум с блеском в глазах и фразой, которую запомнили все:

— «Я не торгую руками. Я торгую головой.»

Звали его Гриша. Но в чатах он подписывался как МозгХ100. Он знал всё. И это не фигура речи.

Он читал книги — не просто «Разумный инвестор», а старые дневники Сороса, в оригинале. Знал формулы Блэка-Шоулза, разбирался в VIX, DCF, стакане, опционах, блокчейне, геополитике, и даже в направлении ветра на заседаниях ФРС.

Он смеялся над свечным анализом. Презирал новостников. И считал трейдеров с RSI и MACD — просто «обезьянами с индикаторами».

Но каждый месяц — каждый проклятый месяц — он сливался.

Он открывал позицию, выверенную, как план NASA. А потом смотрел, как рынок идёт против. И начинал докупать. И усредняться. И снова — «ещё чуть-чуть, по технике должно отскочить!»

Когда всё выносило в минус 80%, он говорил:

— «Это иррациональность. Рынок неэффективен. Я всё сделал правильно.»

Он знал всё. Кроме одного.

Привет, смартлабовцы! Сегодня суббота, поэтому притча.

В одном городе, затянутом вечной серой дымкой, жила девочка по имени Алиса. Её дом стоял на окраине, у самой чёрной стены — там, где начиналась пустота. Говорили, что за стеной живёт Тьма — древняя, ненасытная, злая. Но никто туда не ходил. Никто, кроме Алисы.

Каждый вечер она приносила Тьме еду — обрывки гнева, крики из новостей, слёзы из школ, где обижали слабых. Она складывала всё это в маленькую корзинку и несла к стене.

— Вот, покушай, — шептала она. — Это всё, что я смогла найти.

И Тьма росла. Её дыхание становилось гуще, она вытягивала свет из фонарей, делала звёзды тусклее. Люди начали ссориться чаще. Они шептали: «Что-то изменилось. Что-то ползёт по городу.»

Однажды старый учитель, увидев Алису у стены, спросил:

— Зачем ты кормишь Тьму?

Алиса пожала плечами:

— Она — единственное, что слушает. Когда я злюсь, когда мне больно — она ждёт меня. Она ест мою ненависть и становится сильнее. Это хоть что-то.

Приветствую, спекулянты!

Знаете, что меня больше всего бесит?Лёни. Да-да, именно так, с большой буквы. Не конкретный Лёня из соседнего подъезда, а вся эта армада бездельников, которые превратили свою жизнь в сериал «Как прожить, ничего не делая».

Сижу я как-то в кафешке, работаю с ноутом. За соседним столиком парень лет тридцати что-то вяло тыкает в телефон. Слышу обрывки разговора: «Да блин, опять на работу завтра… Достали уже эти отчёты… Когда же отпуск...»

И тут меня прорвало. Подошёл к нему и говорю: «Слушай, а ты вообще понимаешь, что делаешь со своей жизнью?»

Парень смотрит на меня как на сумасшедшего. А я продолжаю: «Ты сидишь тут, ноешь про работу, а сам даже не пытаешься что-то изменить. Ты как та лягушка в кипятке — привык к дерьму настолько, что уже не чувствуешь, как жизнь проходит мимо.»

Знаете, что он мне ответил?«А что я могу сделать? Все так живут.»

ВОТ ОНА — квинтэссенция современной России! «Все так живут.» Это как оправдание собственной никчёмности.

Лёня — это не имя, это диагноз. Это тот, кто выбрал комфорт вместо развития, стабильность вместо роста, жалобы вместо действий. Лёня работает на нелюбимой работе уже пятнадцать лет, потому что «зарплата стабильная». Лёня мечтает о собственном бизнесе, но каждый раз находит тысячу причин, почему «сейчас не время».

Привет, Смартлабовцы! С Днём Великой Победы!

Продолжим онлайн-экскурсию по Новой Третьяковке.

Если вам показался радикальным Чёрный квадрат Малевича (ссылка на пост)— держитесь крепче: сейчас мы шагнём в настоящий вихрь цвета, где линии звучат, как трубы, и форма вибрирует как аккорд.

Добро пожаловать дальше в зал русского авангарда Новой Третьяковки на Крымском валу в Москве — туда, где живопись перестаёт быть изображением и становится чистой музыкой духа.

Перед вами — абстрактная симфония, вдохновлённая Кандинским, продолжение той самой художественной революции, которая началась с обнуления — с чёрного.

Теперь — не ноль, а взрыв.

Не тишина, а оркестр цвета.

Готовы услышать, как звучит картина?

Окунёмся глубже в его творчество, в его знаменитые «Композиции» и философию, которая изменила весь XX век.

Василий Кандинский: живопись как музыка духа

Родился в Москве в 1866 году, но большую часть жизни провёл в Германии и Франции. Его путь — это путь человека, который хотел передавать вибрации души, внутренние состояния через цвет, ритм и форму.

Однажды юный ученик по имени Мин подошёл к старому монаху Ши и спросил:

— Учитель, если я нашёл истину, должен ли я делиться ею с другими? Или лучше сохранить её в сердце, чтобы не искажалась и не терялась?

Монах Ши кивнул и повёл ученика по тропе, ведущей вглубь гор.

Они пришли к пруду. Вода в нём была прозрачна, но неподвижна.

— Посмотри, — сказал Ши, — это пруд. Он наполняется лишь дождём и редкими каплями росы. Вода в нём чиста, но от долгого застоя, становится тиной.

Они прошли дальше — к роднику, что бил из-под скалы и струился вниз по камням.

— А это источник, — продолжил монах. — Он не держит воду при себе. Он отдаёт, и потому никогда не иссякает. Вода его свежа, она поит травы, наполняет реки, оживляет долины.

Мин задумался.

— Но, Учитель… если источник будет отдавать слишком много — разве не иссякнет он?

Ши улыбнулся.

— Именно тогда он и становится глубже. Путь воды — путь Дао. Она течёт вниз, но при этом проникает вглубь. Так и знания: когда ты передаёшь их, в тебе освобождается место для новых. Кто делится — тот растёт. Кто копит — тот застаивается.

Привет, смартлабовцы. Давайте немного окультуримся перед майскими праздниками.

Сейчас расскажу вам, как устроена экспозицияНовой Третьяковки — это музей современного искусства на Крымском Валу в Москве, и каждый зал здесь — как отдельная глава большой художественной истории XX–XXI века.

Начнём с того, с чего начинается XX век в русском искусстве — с настоящей революции форм, цвета и смысла — с русского авангарда.

Зал 1. Русский авангард

Ох, здесь всё буквально искрится от дерзости. Этот зал — как машина времени, которая уносит нас в 1910–1920-е. Эпоха бурлит: рушится империя, грядёт революция, художники чувствуют, что старый мир умирает, и решают создать новый — с чистого холста, с новой визуальной азбуки.

«Никакого подражания! Только эксперимент! Только вперёд!» — как будто кричат полотна со стен. 

Ключевые направления:

Супрематизм (Малевич) — отказ от фигуративности, чистые формы, абстракция как духовный акт.

Привет, смартлабовцы!  Притча в стиле даосской философии.

Жил в Поднебесной человек по имени Цзинь. Не был он ни мудрецом, ни воином, ни ремесленником. Он был спекулянтом. Торговал он тем, что меняло цену каждый миг: то солью, то шёлком, то новостями, а однажды даже продал весенний ветер, пообещав, что принесёт он урожай.

Все в округе звали его Удачливым. Ибо как ни вложится Цзинь — всё приносило ему прибыль. Кто-то считал его колдуном, кто-то — хитрецом, кто-то — счастливчиком. Сам Цзинь лишь улыбался, клал прибыль в кошелёк и уходил дальше.

Однажды он пришёл в монастырь, где жил старый монах Шу. Цзинь сказал:

— Учитель, я пришёл понять: в чём мой секрет? Почему всё выходит так, как надо?

Шу налил ему чай, подождал, пока тот остынет, и сказал:

— Завтра мы пойдём в горы. Возьми с собой только то, что необходимо.

Цзинь взял карту, компас, еду, воду, золотую монету — вдруг пригодится. А монах пошёл налегке — с посохом и чашей.

В горах налетела буря. Цзинь потерял карту. Компас сломался. Еда упала в пропасть. Монета выскользнула из руки и укатилась. Остался он ни с чем, мокрый, злой, голодный.

В одной маленькой деревне жил старик по имени Лео. Он был беден, но его уважали — за труд, за добрые глаза и за то, что рядом с ним всегда ходил пёс, по имени Бим.  

Бим был не молод, с седыми пятнами на шерсти и мудрыми глазами. Он не лаял понапрасну и не бегал за каждым прохожим. Он просто был рядом — всегда.  

Старик часто говорил:  

— Верность — это не когда ты следуешь за кем-то, потому что должен. А когда остаёшься рядом, даже если можешь уйти.

Соседи спрашивали:  

— Зачем тебе пёс, ведь он уже стар и почти не бегает?  

А Лео лишь гладил Бима по голове и отвечал:  

— Он не охраняет дом. Он охраняет тишину моей жизни.

Однажды Лео тяжело заболел. Дни становились всё тише, и люди перестали видеть старика на лавке. Но каждый вечер на том же месте сидел Бим — у калитки, глядя на пустую дорогу.

Когда Лео ушёл, деревня будто опустела. А Бим не ушёл. Он продолжал приходить к калитке каждый вечер, садился и смотрел вдаль. Никто не звал его. Никто не кормил — он отказывался есть из чужих рук.  

Жил-был человек по имени Леонид, который с ранних лет задавался одним и тем же вопросом: «В чём смысл жизни?»

Он спрашивал мудрецов, учёных, путешественников, но ответы их были туманны, словно облака на заре. Тогда Леонид решил найти истину сам. Он построил воздушный корабль из фанеры, натянул парус из тончайшего шелка и отправился в путь по бескрайнему небесному морю.

Первый остров, к которому он причалил, был покрыт цветами. Они шептали ему о радости мгновения, о красоте, которая существует без причины. Лео улыбнулся, но сердце его всё ещё жаждало ответа.

На втором острове стояли древние деревья, их ветви были увешаны плодами знаний. Леонид вкушал эти плоды, впитывая мудрость веков, но понимал: знания не дают окончательного ответа.

На третьем острове текли реки, наполненные светлой водой счастья. Леонид пил из них и чувствовал тепло внутри, но знал — счастье мимолётно, как лёгкий ветерок.

Он путешествовал долго. Его корабль старел, как стареет кожа у странника. Однажды, в закатный час, он остановился среди облаков, не заметив ни одного острова вокруг. Леонид сел на палубу, уставший и спокойный, и закрыл глаза.