Назовем вещи, как они есть: многолетняя политика правительства и действия ФЕДа создали большую проблему для американской экономики. Эта проблема не локальная, она неизбежно мультиплицируется и расширяется по всему миру по очевидной причине: американские активы являются по сути единственным инструментом ликвидности, базисом оценки экономических обменов и бенчмарком для расчетов. 

В чем состоит проблема? В экстремальном расхождении производственных возможностей и потребительских предпочтений. Политические элиты стремятся максимизировать лояльность населения и увеличить кол-во голосов за себя. Это, помимо прочего, приводит к непрерывному стимулированию спроса, то есть, фактически, расширению кредита и облегчению условий его получения. Спроса, который не соответствует производительности. 

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK), колумнист WallStreet Window, Mises Institute, Eurasia Review


Проблемы в финансовой системе нарастают, и остаться в стороне не получится никому. Активы, которые мы считали безрисковыми и «базовыми» благодаря политике легких денег и константного стимулирования потребления через рост госрасходов, превратились в токсичную отраву, которая начинает свое распространение в финансовой системе.  

Растущая инфляция обесценивает доходности, в первую очередь, короткого «левого» края кривой доходности государственных долговых обязательств, поскольку номинальная доходность на коротком крае меньше. Неизбежное монетарное ужесточение делает разницу между стоимостью кредита и доходностью всех долгов минимальной. В силу этих двух факторов начинается распродажа на рынке долга — цена падает, доходность растет. Это усугубляется торможением QE – выкупа гос. облигаций ФЕДом — и началом QT, то есть продажи облигаций с баланса ФЕДа, что означает увеличение предложения облигаций на рынке — они становятся более дешевыми.

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK)



За последние несколько десятилетий налоговая система США стала окончательно неразборчивой и по-прежнему является главной угрозой для корпоративной Америки. За время глубокого “левого” крена окончательно укрепился нарратив о том, что корпорации — это вечно разбухающий источник налогов, и все лишнее надо сразу забирать.

Закон о снижении инфляции эту концепцию укрепляет и игнорирует тот факт, что корпорации по сути — это фактически сообщества  людей — акционеров, сотрудников и потребителей. Поднимая корпоративные налоги, вы увеличиваете налоговое бремя простых людей.

Разумная налоговая система предполагала бы собирать налоги с физических лиц один раз, когда они получают доход. Но законодатели отказываются внедрять такую ​​систему, фактически нагромождая новые налоговые обязательства на экономических агентов.

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK)

Автор заранее приносит свои извинения за нехарактерное для него эмоциональное наполнение текста.

Великий Людвиг фон Мизес однажды сказал:

«В сущности экономическая история представляет собой летопись провалившихся методов государственного регулирования вследствие самонадеянного игнорирования законов экономической науки».

Нынешнее состояние экономики — следствие дирижистской экономической политики всех правительств последних двух десятилетий, начиная с прихода Буша-младшего и до администрации Байдена. Нынешние метания властей между двумя ими же созданными угрозами — инфляцией и рецессией — наглядное подтверждение бесспорной верности утверждения фон Мизеса.

Меня как политэкономиста, социального бихевиориста и управляющего активами трудно вывести из равновесия экономическими и даже политическими искажениями.  Эмоциональная рефлексия в виде досады, злости и раздражения может быть позволена исследователю только в ипостаси обычного обывателя или гражданина, но не аналитика. Однако последняя история с Законом о снижении инфляции и его инициации со стороны бывших министров финансов, включая г-на Саммерса, вывела меня из обычного «аналитического равновесия» и вызвала настоящую фрустрацию. И сейчас я объясню почему.

Спасибо товарищу Кейнсу за наше «счастливое» время...


Кажется, не остается сомнений в том, что генеральный тренд экономики США — рецессионный. 

Это — итог фатальной ошибки, а точнее сказать, популизма и сиюминутного политического интереса  в экономической политике правительства, которая повторяется в который раз.

Мягкая фискальная и жесткая монетарная политика стимулируют производство и сбережения,  поощряют конкуренцию и рост добавленной стоимости, ограничивают рост гос. расходов и долговой нагрузки, нивелируют инфляцию и обеспечивают стоимость кредита, соответствующего производственным и потребительским возможностям.

Вместо этого правительство, давно и окончательно сместившись в экспансионистскую парадигму политического популизма и безответственности, делает все ровно наоборот и решает проблемы сегодняшнего дня, не задумываясь о завтрашнем. Оно удешевляет деньги и стимулирует опережающий производство рост потребительского спроса, т.е. раздувает гос.леверидж, ужесточает условия для производства и расширяет гос. расходы, очевидно, находясь в порочной кейнсианской парадигме экономической политики. 

Несколько слов о том, где сейчас находится американская экономика и отчасти прочие развитые экономики мира, и в чем причина большой тревоги о завтрашнем дне. 

Тезисно ситуация выглядит примерно следующим образом. 

• Стагфляция — неизбежный сценарий ближайшего будущего; дефляция и рецессия — наиболее вероятный экономический модус после стагфляции.

• Инфляционные факторы сместились преимущественно в немонетарную зону.

• Главные драйверы инфляции — на стороне предложения в производственной инфляции.

• Геополитические риски стимулируют рост товарных рынков — сырья, пищевых товаров и продукции первого передела.

• Регуляторы и власти ограничены в своих возможностях удержания экономики.

• Выбор властей в направлении экономической политики состоит либо в принятии прямой государственной экспансии и расширении социального дотирования, либо в резком смягчении фискально-бюджетной и ужесточении социальной политики при умеренном сворачивании монетарных стимулов.  

Теперь чуть подробнее о перечисленном.

Стагфляция (снижение темпов экономического роста с одновременно растущей инфляцией) — фактически наступившая реальность. Кратко напомню три главных кластера факторов, приведших к настоящему состоянию экономики.

- Постковидные экстерналии: разрывы производственных цепочек, в первую очередь в области полупроводников; логистические локапы в силу изменения перемещений трудовой силы; избыточное монетарное и бюджетное стимулирование экономических агентов, от неэффективных компаний до частных домохозяйств, создавшее опережающий спрос относительно ограниченного выпуска, а также вызвавшее инфляцию активов.

- Выбранный вектор экономической политики: с приходом к власти демократов был активно продолжен кейнсианский курс — расширение государственной экспансии через рост инфраструктурного строительства, увеличение социальных программ и ужесточение фискального режима и давление на бизнес. Фактически госэкспансия создает эффект выдавливания, когда бизнесу, уже находящемуся в неблагоприятных условиях резкого удорожания факторов производства, в частности, рабочей силы, сырья и компонентов, приходится конкурировать с государством и нести еще большие фискальные издержки для финансирования госбюджета.

- Геополитическое обострение между “коллективным Западом” и российской автократией через прокси-конфликт между Россией и Украиной. Россия — корневой поставщик углеводородов в Европу, а вместе с Украиной — ведущий экспортер ключевых сельхозтоваров в мире. Текущий конфликт накладывается на вышеупомянутые факторы и создает риски значительного сырьевого и пищевого дефицита, по крайней мере, на время, пока альтернативные замещающие каналы не будут настроены и отлажены: сейчас стабильность сырьевого обеспечения Европы находится под вопросом. В этой связи конфликтная эскалация в Восточной Европе имеет очевидное прямое и косвенное влияние на экономику развитых и развивающихся стран, вызывая глобальные инфляционные спайки, угнетая экономическую активность и замедляя темпы экономического роста.

Что сейчас сигнализирует нам о неминуемых проблемах и уже начавшихся стагфляционных процессах?

Без преамбул и затравок сразу скажу, что цель этого текста — дать повестку для внятного и критического дискурса размышлений аудитории на тему возможностей и рисков рынка в 2022 году. Это не гадание на хрустальном шаре, не глубокомысленные макроэкономические тезисы, не разбор эффективности мер экономической и социальной политики, это — простые размышления экономиста и инвестора “не из России”, прикладывающего неимоверные усилия к тому, чтобы не использовать свой “административный ресурс” и быть максимально (по имеющимся возможностям) близким к “народу”. А значит придется избегать длинных импликаций, сложных моделей, фундаментальных концепций, развесистых причинно-следственных связей (слово “каузальность”, как я предполагаю, тоже надо бы исключить) и т.п…

Дихотомия “bullish” — “bearish” неизбежна в любых рассуждениях о перспективах фондового рынка, т.к. собственно отражает суть рынка как такового, как среды и способа обмена благами через свободное предъявление спроса и удовлетворение предложением. Поэтому все конструкции, где будет рынок и каковы вероятности, сводятся к субъективному определению и взвешиванию переменных, такие вероятности образующих. Однако, экономическая теория и инвестиционная практика  позволяют выделить ряд более или менее объективистских (замечу — не объективных, разница, надеюсь, понятна) факторов, позволяющих создать разумный базис для любых оценок, в любом случае субъективных — так или иначе.  

Делеверидж: несколько простых причин для снижения государственного долга. Растущий государственный долг сегодня — это плохая новость для экономики завтра. И не только для экономики.

Как мы знаем, Конгресс приостановил действие потолка госдолга федерального правительства до декабря 2021 года, и долг продолжает расширяться. В целом, за последние два года правительство увеличило федеральный долг на 6 триллионов долларов, что эквивалентно 47 000 долларам на каждое домохозяйство.

Политический кризис, вызванный спорами о лимите долга, безусловно, отражается на фондовых рынках, хотя, как мы наблюдаем, и незначительно, поскольку процесс согласований между демократами и республиканцами по этому вопросу — явление регулярное и не критичное. Проблема значительно глубже: дальнейшая долговая экспансия может подорвать рост, вызвать рецессию, нивелировать усилия монетарных властей по сдерживанию инфляции и породить огромное налоговое бремя в будущем.