Подумалось. Почему когда говорят о снижении предложения нефти, обычно говорят о снижении добычи, ее проще контролировать? Логичнее было бы также добавлять оговорку и об ограничении экспорта, ведь именно экспорт – это часть мирового предложения. В зависимости от доли внутреннего потребления стратегии правительств могут быть разные, так как нет ограничения на экспорт, не всегда в интересах внутренних потребителей. Допустим, есть условная страна с добычей 10 условных единиц (у.е.) нефти: из которых 2/3 она экспортирует (4,44 у.е в виде нефти, 2,22 у.е. в виде нефтепродуктов), оставшееся 1/3 – это внутреннее потребление (3,33 у.е.). Нужно сократить от 10% от добычи или 1 у.е. Мы можем сократить в тех же пропорциях: по 0,66 у.е. экспорта и уменьшить на 0,33 у.е. предложения на внутреннем рынке, или сильнее снизить внутреннее предложение, допустим, на 0,33 снизим экспорт и на 0,66 внутреннее предложение. Таким образом общемировое предложение снизится только на 0,33, а не на 1 у.е.
Является ли недосделка с ОПЕК тем «ограничением суверенитета» по отношению к приоритету российского законодательства, о котором так много говорили путинские пропагандоны, когда проталкивали поправки к конституции?