Вчера зашел в храм к друзьям. В правом приделе собралась рафинированная толпа, не свойственная для этого прихода. Готовились к отпеванию. Я не очень люблю разглядывать покойников, но тут, вдруг, любопытство взяло верх. Надо, думаю, взглянуть ладный ли гроб, много ли цветов как выглядит усопший. Подхожу поближе и вдруг ба, в саркофаге из красного дерева с золотыми ручками лежит Сечин. Только лицо было интеллигентное, да седая бородка. А так — вылитый Игрь Ваныч. Ну, видать не смог укрыться от кары Божией, прохиндей, настигли ангельские стрелы. А бородка… Ну с кем не бывает, может долго болел, а по телеку нам крутили Динамо с архивными ликами покойного. А может он нарядился в Деда Мороза и шел поздравлять с колбасным корзинками детишек Улюкаева. Чтобы не очень грустили. Аккурат и декабрь на дворе. Шел по скрипучему снегу, тут его кондрашка и накрыла. Очнувшись от таких жизнеутверждающих мыслей, пришел в себя. Ну какой Сечин на бедном кладбищенском приходе. И вдруг прямо на меня выходит… Миша Леонтьев. Живой, настоящий, в гламурном прикиде. Чур меня… Перекрестился, ущипнул себя за пятку… И правда — Леонтьев. Быстро выхожу из храма. Началось отпевание. Приими Господи душу усопшего раба твоего Николаяяяяяя… — неслось мне во след. Нет, Господи, видимо планы Твои намного хитрее.