Когда Рэй Крокетт впервые заметил странность в опционах S&P 500, он вовсе не собирался изобретать «индекс страха». Это был конец восьмидесятых, и рынок опционов ещё выглядел как эксперимент — шумный, хаотичный, непредсказуемый. Крокетт, тогда аналитик из Чикаго Board Options Exchange, просто заметил: волатильность ведёт себя иначе, чем цена.

В один из дней система котировок дала сбой. Цены на опционы обновлялись с задержкой, и Крокетт увидел — трейдеры продолжают торговать, как будто ничего не случилось. Но премии вдруг стали двигаться синхронно, будто реагировали не на рынок, а на общий нерв. Он записал это в блокнот: «Похоже, страх торгуется сам по себе».

Эта мысль не давала ему покоя. Он собрал статистику, построил графики и показал коллегам. Идея была проста и гениальна: если измерить, сколько рынок готов заплатить за защиту от будущей неопределённости, можно измерить саму степень страха. Так родилась концепция индекса ожидаемой волатильности — будущего VIX.

Первый прототип был примитивен: ручной расчёт, данные всего по нескольким страйкам. Но график выглядел жутковато — пики совпадали с рыночными обвалами.

( Читать дальше )