Поражение в войне, безусловно, приведет к значительным сдвигам и изменениям в кремлевских раскладах и внутри путинской знати. Говоря «война», я совершенно не имею в виду пресловутую спецоперацию, и даже не по цензурным соображениям. Спецоперация — это попытка переиграть уже неизбежный результат и итог полностью и вдрызг проигранной войны, которую начал Путин еще в 2007 году своей Мюнхенской речью.

 Напомню, что Западу был фактически предъявлен ультиматум: «российские углеводороды в обмен на эксклюзивные отношения с Россией». Не равные, а особые. Под особостью подразумевалось право вето Кремля (читай Путина) на решения, принимаемые на глобальном уровне. Все это сопровождалось инвективами про многополярный мир, хотя как раз к 2007 году этот мир действительно стал многополярным — Россия была членом «восьмерки» на равных правах с остальными участниками, уже существовала (хотя до кризиса 2008 года в латентном состоянии) «двадцатка», уже существовал и разворачивался на базе предложенного еще Примаковым в конце девяностых объединения РИК (Россия-Индия-Китай) БРИК, который теперь известен как БРИКС, и к нему готовы добавиться еще ряд членов. В общем — помимо существующих с послевоенных лет международных групп и институтов возникли и развивались объединения новейшего времени. Многополярный мир уже существовал, только работай.