В пятницу РБК опубликовали ценнейшее интервью с первым зампредом ЦБ Дмитрием Тулиным. В нём он раскрыл параметры убытка банковского сектора в первом полугодии 2022 года. И структуру убытка. Всё это позволяет сделать определённые выводы относительно дальнейших действий в отношении публичных банков.

Очень ценная информация, которой поделился Тулин, заключена в размере чистого процентного дохода. В марте и апреле банки столкнулись с резким ростом стоимости пассивов и ядерным ударом по процентной марже. За счет стабильной % маржи в первые два месяца полугодия удалось избежать резкого обвала net % доходов – они оказались на 5 % меньше, чем в 1П21 и на 16 % меньше 2П22. Во-втором полугодии будем наблюдать за резким рекавери чистых процентных доходов, т.к % маржа стремительно восстанавливается, банки наращивают кредитование, просрочка ощутимо не растёт пока.

Отрицательный результат убыточных банков составил 1.9 трлн.руб, а прибыль банков с позитивным ROE 400 миллиардов. Из 13 крупнейших банков 60 % прибыльные, 40% с убытком. Считаю, что убыток пришёлся на банки, которые оказались в SDN-листе. Триллион рублей – это зафиксированный «лось» на валютных свопах и других производных. Основными контрагентами выступали западные банки, которые свернули операции после введения блокирующих санкций против российских институтов. У российских банков моментально рассыпался весь риск-менеджмент и они были вынуждены фиксировать убытки в неудобный момент, генерируя убытки. Каким образом в % отношении распределён триллионный лось? Очевидно, что основной объём потерь приходится на два крупнейших банка. У Сбербанка объём сделок на этом внебиржевом рынке исчислялся триллионами рублей. Но Сбербанк тотально санкционировали позже и, вероятно, он имел возможности сократить позиции в рамках собственного риск-менеджмента, глядя на опыт банков, попавших под блокирующие санкции раньше. Но я в этом не уверен. И поэтому распределил бы триллионный убыток между Сбером и ВТБ в соотношении 50-50, либо 65-35 в пользу Сбера.