Российская интеллигенция и культурная элита сразу же решительно отмежевалась от политики властей. Некоторые поддержавшие были голосами вопиющих в пустыне.

С другой стороны, мы слышим о людях с состоявшейся карьерой на Западе (Нетребко, Овечкин, Гергиев, Карякин), явно или неявно поддерживающих руководство своей страны, в которой они, по факту, даже не живут.

Нечто похожее я вижу по своим коллегам. Те, у кого здесь работа и вся жизнь, резко против, а среди тех, кто работает там или кого выписали оттуда, нетрудно найти тех, кто за.

Это явно не согласуется с экономической гипотезой рациональности, предполагающей, что люди всегда действуют в личных интересах.

Важнее психология осознания людьми своей идентичности. Проводящие много времени за рубежом нередко ощущают себя там чужими, даже несмотря на внешние успехи, из-за чего кто-то острее начинает ощущать принадлежность к покинутой земле. Для тех, кто здесь находится постоянно, «родные березки» – нечто само собой разумеющееся и «хорошо там, где нас нет».

( Читать дальше )

 

 

Судя по сводкам, операцию военных можно назвать хирургической. Удары наносят высокоточным оружием, которым, насколько я знаю, российская армия не очень богата, по военным объектам; города предпочитают обходить, а не занимать; наиболее боеспособные украинские части связывают боем республиканские войска.

Любой военачальник, решающийся на наступательную операцию, рассчитывает на блицкриг, и российский президент здесь не исключение. Этой цели, по-видимому, надеются достичь путем принуждения украинского руководства к капитуляции. Ради этого пытаются заблокировать столицу, а удары на других направлениях выполняют сковывающую функцию в отношении тех сил, которые могли бы перебросить ей на подмогу.

Если украинский президент бежит из страны, или хотя бы из Киева, или попадет в плен, это, если не вынудит сражающихся капитулировать сразу, будет иметь сильный деморализующий эффект.

Но, очевидно, что Украина пока сдаваться не собирается. Одной из причин является то, что ни командование, ни идеологически заряженные националистические формирования не видят для себя ничего хорошего в таком завершении войны, справедливо полагая, что терять им уже нечего.

Их настроение передается простым военным, которые вполне могли бы откликнуться на путинский призыв расходиться по домам. За счет них, там, где наступающие не могут обойти обороняющихся, находит коса на камень. Ведь украинский солдат – это тот же русский солдат, особенно если считает, что отступать ему некуда.

Чего исходя из этого можно ожидать? Задачи сторон конфликта очевидны: для одной – его скорейшее завершение, для другой – затягивание.

Остальные страны пока предпочитают лишь со стороны наблюдать за тем, как медведь ломает схваченную добычу. Но если он в этом окажется не слишком убедителен, кто-то из толпы зевак, глядишь, и впряжется за слабого.

Иными словами, дальше в лес – больше дров: чем дольше все это тянется, тем выше ставки и тем менее хирургического стиля ведения войны можно ожидать от наступающих.

Мой Телеграм-канал

В позавчерашнем посте я прошелся по возможным последствиям признания ЛДНР, предположив, что с российской стороны все ограничится вводом контингента, чтобы нормализовать обстановку с беженцами.

Кое-кто из гостей журнала оказался прозорливее.

Вот что написал Иван Петров:

Боюсь что самый первый Ваш тезис ошибочен.

Довольно странно стянуть у украинским границам самую боеспособную часть своей армии, разместить её для проведения стратегической наступательной операции в масштабах всей Украины — а потом ограничиться признанием и занятием только тех кусочкой ДНР и ЛНР что удержали в 14-15 гг. Для этого не нужно было делать все вышеописанное.

Кроме того, практически вся речь Путина была посвящена именно Украине, а не Донбассу — и главный смысл этой речи заключался в неприемлемости для России существования на Украине текущей власти — как власти националистов, врагов России и послушного оружия НАТО.

Сегодня Путин заявил, цитирую: «Россия признала ДНР и ЛНР в тех границах, которые обозначены в их конституциях.»
Украина, естественно, откажется отдавать территории республик.
Что даст основания предъявить ей ультиматум, а после его невыполнения — проводить то, ради чего развернуты и подготовлены войска.

Именно это развитие событий кажется мне наиболее вероятным

( Читать дальше )

По этому поводу сейчас делается много мрачных предсказаний и проводятся не внушающие оптимизма исторические аналогии. Никто не знает будущего, и случиться может всякое. Однако, будущее при всей своей неопределенности вытекает из настоящего, которое мы видим и, потому, можем оценивать сравнительные вероятности потенциальных исходов.

Итак:

1. Война с Украиной – оцениваю этот исход как маловероятный. Российское руководство на данный момент явно собирается ограничиться вводом контингента на территорию, и без того неподконтрольную Киеву. Если все так и останется, то для войны потребуется соответствующая инициатива со стороны последнего. Но соотношение сил не в его пользу. Война по-взрослому сулит новый Иловайск и, по русской традиции, новые отторгнутые от Украины территории. И потом, даже если бы они могли рассчитывать на победу, она бы им не принесла ничего кроме головной боли. Они бы получили разрушенный регион со 100% «ватным» электоратом. Спрашивается, зачем тратить силы на присоединение того, кто сядет тебе на шею и при этом будет голосовать против тебя;

( Читать дальше )

В мои студенческие годы один наш преподаватель так охарактеризовал образ жизни петербургского интеллигента: «если бы я ходил на все наши научные мероприятия, у меня бы давно уже был цирроз печени».

Кому-то это наблюдение может показаться естественным, но оно противоречит тому, что говорят теория и статистика о взаимосвязи между образованием и образом жизни. Согласно результатам исследований, образованные люди больше склонны заботиться о здоровье, что включает в себя и определенную степень трезвости. Причем, взаимосвязь работает «на всей области определения функции», т.е. склонность к пьянству монотонно убывает начиная от уровня церковно-приходской школы и кончая докторской.

И вдруг такое признание от доктора наук! И это далеко не единичный случай. Во времена моего детства в нашем дворе на скамейке нередко спала выпившая пожилая женщина. Когда, уже будучи подростками, мы с ней решили пообщаться, обнаружилось, что она знакома со многими умными книжками, которые я с детства видел в шкафу у своего отца. Аналогичные рассказы я слышал и от других людей, которым доводилось встречать интересных собеседников среди бомжей. Видимо, это настолько стало правдой жизни, что известный сериал «Кухня» даже запечатлел ее в образе Родиона Сергеевича, который живет на улице, но пользуется всеобщим уважением благодаря широкой эрудиции и великосветским манерам.

( Читать дальше )

В отличие от женского праздника, наш мужской день не называют «международным», что связано с обстоятельствами его учреждения, ролью армии как защитницы конкретного государства и меняющейся ролью мужчин. Несколько комментариев по этому поводу:

1. Если начать с истории, то учреждение Красной Армии стало еще одним гвоздем в гроб старой России. При этом, «революция, которая не может себя защитить, обречена на гибель», поэтому с этим днем связывают и рождение новой России, а наша страна, разделившаяся во время Гражданской войны, находит в этом дне повод и для скорби, и для радости.

Февральские события 1918 г. едва ли стали славной страницей в нашей военной истории. Русская революция, как и всякая революция в истории, утверждалась с помощью коварства и предательства. Для героев старой России у новой власти не находилось ничего кроме плевка или пули. Но и в этой бочке дегтя я нахожу ложку меда. Красная Армия, рождавшаяся так бесславно, в конечном счете встала на ноги и предотвратила распад страны. Если бы в Гражданской победили белые, большой вопрос, в каком государстве мы бы сейчас жили;

( Читать дальше )