1. Рациональное невежество русской интеллектуальной публики перерождается в нерациональный воинствующий дилетантизм. Как известно, среда и внутренние факторы определяют стимулы. Соответственно этому постулату и российским реалиям в России среда и режим не способствуют расширению профильного знания, улучшению качества общего кругозора и развитию критического интеллекта.
Старшее поколение остается в дефиците знания и каузального мышления благодаря советскому ущербному наследию, в лучшем случае поляризуется в сторону неприятия режимной пропаганды, но по-прежнему находится в состоянии “веры”.
Новое поколение в том же дефиците из-за научного вакуума, направленного недофинансирования образования и пропаганды самодостаточности отечественной науки. И это является трагедией для качества социума… Все это в целом не дает расти качеству человеческого капитала, а значит, социальный выбор будет плохим: политическое, экономическое и этико-культурное состояние будет явно деградировать. Современная Россия- явная тому иллюстрация.
Действия властей развитых стран, по сути являющиеся расширением кейнсианского дискурса экономической политики, привели экономики в плохое состояние. Эти действия состоят в безмерном стимулировании и фактически ничем необеспеченной государственной индексации доходов избирателей в условиях ожидаемого обеднения на фоне ковида, локдаунов и прочих глобальных проблем. Государство делает деньги более дешевыми, угождая потребителям и плохим компаниям, только бы сохранить избирательскую поддержку. Это приводит к разгону спроса и росту числа зомби-компаний, это искажает стимулы здоровой конкуренции, это снижает деловую эффективность и убивает инновационный фактор экономического роста. Самое главное: это создает леверидж – доминирование потребностей над возможностями, спроса над предложением, другими словами, ведет к драматическому рыночному неравновесию. До ковидных времен такие дисбалансы на протяжении последних 20 лет купировались новым левериджем, и дисбалансы на время уходили, рождая неизбежные новые дисбалансы в будущем. Австрийские циклы прекрасно описывают этот процесс, его исходные точки и последствия. По сути, эта левая социальная повестка для покупки избирательной лояльности – новая политическая доктрина, основанная на примитивизации и упрощениях, а главное — на отмене какой-либо заботы о завтрашнем дне.
Одно из направлений моих исследований в области институциональной экономики — социальное поведение людей в условиях различных политических режимов, то, что Томас Шеллинг называл микромотивами и макроповедением. Безусловно, эта тема напрямую связана со множеством смежных дисциплин — от поведенческой экономики и политической теории до нейробиологии принятия решений и теории биологических рынков. В этой связи на протяжении последнего года я опубликовал, в том числе на русском языке и на этом уважаемом ресурсе, несколько статей, касающихся оснований различных социальных процессов в автократических режимах.
Они затрагивают темы социальной трансформации, социальной эмоции, развития человеческого капитала, интересов властных групп и отчасти раскрывают тему этой статьи. А тема поднимает следующий вопрос: в чем причины широкой социальной поддержки современной ужесточающейся российской автократии и ее последних политических решений, которые осуждает бОльшая часть мирового сообщества? В двух словах ответ заключается в следующих рассуждениях.
В дополнение к предыдущему высказыванию.
Учитывая, во-первых, немонетарный триггер инфляции в России (инфляция товарных и фондовых рынков, как следствие / абсорбция монетарного стимулирования цивилизованных стран), а, во-вторых, очевидно неудовлетворенный внутренний спрос, можно сказать, что действия ЦБ — номинально верные — только усугубляют проблему потенциала галопирующий инфляции и падения уровня благосостояния населения.
С ростом ставки и, одновременно, отсутствием стимулирующей бизнес среды, развитой рыночной конкуренции и цивилизованных социально-политических институтов российский частный производитель товаров и услуг неизбежно вынужден переложить удорожание факторов производства и кредита на потребителя. Что, в отсутствие неудовлетворенного спроса, окончательно делает товары и сервисы мало доступными в рамках текущих доходов, а значит угнетает рост потребительской активности. При этом, с другой стороны, отсутствие конкуренции, развитой потребительской экономики, доверия агентов к власти и партнерам не позволяет и не мотивирует производителей адаптироваться под спрос, снизив цены.