что в основном он пользуется услугами из-за границы

переехала на постоянное место жительство в Черногорию, в город Будва

«Эх, неизбежно!» — подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
— Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
— Вот как, — сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. — Я
тебе говорил, что не достанет. Много ли?
— Очень много, — краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он
долго потом не мог себе простить, сказал Николай. — Я немного проиграл, т.е. много даже, очень много, 43 тысячи.
— Что? Кому?.. Шутишь! — крикнул граф, вдруг апоплексически краснея
шеей и затылком, как краснеют старые люди.
— Я обещал заплатить завтра, — сказал Николай.
— Ну!.. — сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился
на диван.
— Что же делать! С кем это не случалось! — сказал сын развязным,
смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился,
отыскивая что-то.
— Да, да, — проговорил он, — трудно, я боюсь, трудно достать… с кем
не бывало! да, с кем не бывало… — И граф мельком взглянул в лицо сыну и
пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал
этого.
— Папенька! па… пенька! — закричал он ему вслед, рыдая; простите
меня! — И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.