Коронавирус и либертарианство. Кто построит “избыточную инфраструктуру”?

Меры предпринимаются разные, и поддерживаются они в разной степени, но среди них есть одна, которая используется почти повсеместно и повсеместно же поддерживается. Она называется “карантин”. Это средневековая практика, когда города закрывали ворота, надеясь защититься от эпидемии. Сегодня даже деятели ВОЗ признают, что карантин неэффективен для этой цели. Однако, у карантина есть и другое оправдание, которое используется сегодня в большей степени, чем непосредственная защита от эпидемии.

Оправдание состоит в том, что карантин “снимает нагрузку” на систему здравоохранения. Количества мест в госпиталях и количества аппаратов искусственного дыхания ограничено и с помощью карантина власти надеются избежать пиковой нагрузки и растянуть ее во времени.

Что будут делать либертарианцы в гипотетическом обществе без государства? Как они будут организовывать карантин? Как они будут “снижать пиковую нагрузку”? Означает ли это все, что во время эпидемий всяческое либертарианство заканчивается и начинается “суровая правда жизни” в виде приказного этатизма (здесь вы можете прочитать, что дело обстоит, скорее, наоборот)

В этой колонке мы поговорим о том, как общество без государства создает “избыточную инфраструктуру”, то есть, капитальные блага, такие, как больничные палаты или медицинское оборудование, которые “простаивают” в обычной ситуации и используются лишь в экстренных случаях. В следующей колонке мы поговорим о карантине.

Для начала нам нужно максимально ясно определить начальные условия. Поэтому сразу замечу, что речь пойдет о достаточно штатной ситуации, вроде нынешней эпидемии. Замечу также, что существуют катаклизмы, в которых не имеет никакого значения, “либертарианство” у вас или “тоталитаризм”. Падение астероида, извержение Йеллоустонского вулкана или атака космических хомячков-мутантов — люди бессильны перед этими напастями и различия в социальном устройстве теряют здесь свое значение.

Есть еще одна важная проблема, которая всегда присутствует в разговорах такого рода: от либертарианцев требуют показать готовую бизнес-модель. Конечно, вы можете случайно изобрести такую бизнес-модель просто, сидя на диване, но лично я готов слушать что-то о бизнес-модели только от людей, которые с пачкой денег планируют реальный бизнес. Как неопровержимо показывает практика, только в этом случае, разговор приобретает предметный и продуктивный характер. В остальном, рассуждения о том, как конкретно будет работать частная булочная (а точнее, попытки доказать, что она не сможет работать, если вы приватизируете булочные, ведь всем известно, что только государство может печь хлеб) от человека, который не планирует открывать частную булочную я считаю пустым трепом.

Наконец, если вы не можете ничего изобрести это не означает, что этого не могут сделать другие. Я множество раз убеждался в том, что люди могут изобрести такие бизнес-модели, которые мне бы никогда не пришли в голову и спроси вы меня “как действовать в такой ситуации” я бы только развел руками.

Другое, даже более важное обстоятельство состоит в том, что бизнес-модель не существует в вакууме. Выбор той или иной модели диктуется конфигурацией рынка и теми ролями, которые на нем играют предприятия и их группы. Нам ничего не известно ни о ролях ни о конфигурации рынков без государства, мы можем делать только самые общие предположения. Фактически, единственное, что нам известно наверняка — это общие экономические закономерности и стимулы.

Теперь посмотрим на нашу проблему с этой точки зрения. Мы сразу же обнаружим, что проблема “избыточной инфраструктуры” — это хорошо знакомая нам проблема экономического расчета при социализме. Это результат осознанной примитивизации системы принятия решений ради политической выгоды. В большинстве стран мира мы столкнемся с той или иной версией социализированной медицины, в которой решения, особенно по таким “важным” вопросам, как строительство новых госпиталей, производство того или иного оборудования и т.п. принимают чиновники. Причем, государственное регулирование пронизывает систему настолько плотно, что его угнетающее воздействие ощущается в самых неожиданных местах, как в этой истории, когда умельцев, которые печатают на принтере клапана для систем поддержания дыхания хотят засудить за нарушение патентного права. На открытом рынке это невозможно.

В случае свободного рынка решения принимаются децентрализованно и каждое решение основано на расчете прибылей и издержек. Если вы частный госпиталь и если у вас случаются эпидемии, неважно, раз в год или раз в пять лет, то вы будете предпринимать меры, чтобы извлечь из этого выгоду для себя. Только в голове у людей, незнакомых с экономической теорией, предприниматель не будет вкладывать в “лишние” капитальные блага, которые простаивают большую часть времени. Для предпринимателя важна только отдача капитальных благ, а не временной режим их функционирования.

Вообще говоря, термин “избыточная инфраструктура” весьма показателен. На рынке не может быть “избыточной” инфраструктуры. На рынке могут быть предпринимательские ошибки, когда прогнозы будущего оказываются неоправданными и вложения не дают отдачи. Но ошибки относятся к конкретному предприятию и за них платит конкретный предприниматель. Ошибки в централизованной системе планирования распространяются на всю систему и за них платит потребитель.

Поэтому сама идея необходимости “избыточной инфраструктуры”, как проблемы, присущей любой “системе здравоохранения” глубоко ошибочна. Эта проблема существует только для социализированной медицины.

Самое забавное здесь то, что те, кто утверждает, что капитализм не способен создать и поддерживать “избыточную инфраструктуру” необходимую для борьбы со стихийными напастями, одновременно обвиняют капитализм в транжирстве и создании “ненужных” капитальных благ.

В заключение опишем нашу ситуацию с эпидемией на языке стимулов.

Итак, мы можем с уверенностью сказать, что в любом обществе люди готовы платить за свое здоровье и потому существуют устойчивый стимул для “производства здоровья”.

Ситуация эпидемии отличается от штатной ситуации тем, что число таких людей серьезно возрастает. То есть, “предприятия здоровья” на чистом рынке получают в этом случае значительный рост числа клиентов, которых они должны обслужить. Если это им удастся, они увеличат свою прибыль. Не многие захотят упускать такую возможность, поэтому “предприятия здоровья” будут заинтересованы в том, чтобы заранее быть готовым к таким ситуациям, для того, чтобы возросший поток клиентов оказался у них, а не у конкурентов.

Стимулы социализированной медицины совсем другие. Они диктуются политическими соображениями (отчетностью). Социализированная медицина рассматривает вас не  как клиента, а как обузу.

Поэтому не существует никакой проблемы “избыточной инфраструктуры”, используемой в случае эпидемий, которую якобы не может себе позволить “чистый рынок”. Предпринимателям известно, что существуют эпидемии и что если они будут готовы к ним, то получат дополнительную прибыль. Мало того, “чистый рынок” будет куда более гибким в ситуации самой эпидемии, так как решения на нем принимает множество людей, чьи интересы совпадают с интересами их клиентов, в то время, как в социализированной медицине решения принимает кучка бюрократов, интересы которых никак не связаны с клиентами и часто противоположны их интересам.

В общем смысле, разницу между частной и социализированной медициной во время эпидемии, можно представить так:

Частная медицина на открытом рынке: “вот бежит толпа клиентов с пачками денег!”

Социализированная медицина: “вас много, а я одна!”