Уроки 2008-2

История одного управления. «За кадром» управления (заключительная часть, 2008-й год и позже) 
# 06.05.2011 14:37 Когда я писал эту часть, то начал с «урока», в котором хотел рассказать, почему не предвидел сентябрьско-октябрьские события 2008-го года. Но, внимательно прочитав написанное, понял, что это имеет лишь опосредованное отношение к управлению. А такие истории в предыдущих заметках традиционно оставлялись «на закуску». Поэтому эту часть заметок начнем с «трейдерского манифеста».

Урок третий. Контролируйте риски.

Наверное я выскажу банальную мысль, но к ней я пришел через свой опыт, набитые «тумаки и шишки»: «Доходность – это то, что «дарит» трейдеру рынок, а риск – это то, что трейдер «делает» сам». Прежде, чем подробно остановиться на второй части этой фразы, надо пояснить, что имеется ввиду под «риском». Под «риском» я понимаю просадки счета, т. е. падение счета от локальных максимумов при переоценке бумаг в нем по тем ценам, по которым их можно продать (с учетом объема) за относительно короткий промежуток времени, начиная с того момента, на который мы производим переоценку. За счет чего у трейдера может образоваться просадка? За счет трех видов риска:


— неизбежный риск;
— труднопрогнозируемый риск;
— просчитываемый риск.

К неизбежному риску относится движение цены актива против позиции, занятой трейдером. Неизбежным этот риск является потому, что в ценах существует абсолютно непредсказуемая случайная составляющая (если б ее не было, то существовали бы прогнозы будущей динамики цен со 100%-й сбываемостью, а их нет). Но неизбежность этого риска вовсе не означает, что трейдер не может его контролировать. Именно контроль этого риска и является одной из главных задач трейдера.

К труднопрогнозируемому риску относятся риски инфраструктуры (брокеров, бирж, депозитариев и т. д.). Почему этот риск «труднопрогнозируем»? Исключительно в силу недостаточной информации у трейдера. Очень редки случаи, когда трейдер знает все о деятельности своих брокеров и тем более бирж. Конечно есть «видимая часть айсберга» в виде открытых финансовых отчетностей, но кризис наглядно показал «цену» этих отчетностей. Поэтому при оценке этого риска трудно предложить какую-то методику, каждый случай индивидуален. 

Например, Вы знаете, что Ваш брокер занимается сведением подавляющего большинства клиентов внутри себя, без вывода на открытый рынок. Такой брокер будет вынужден держать собственную позицию против «дельты», возникающей из-за разных позиций клиентов, и потому он заинтересован в проигрыше клиентов. Наверняка он будет навязывать Вам огромное «плечо», чтобы увеличить Ваш неизбежный риск. Но если это Вы еще в состоянии контролировать, то приток-отток клиентов брокера находится вне Вашего контроля. А ведь массовый отток клиентов (для небольших брокеров даже прекращение притока) вызовет неизбежное банкротство такого брокера и потерю Ваших средств, вне зависимости от Вашего умения контролировать неизбежный риск.

В качестве еще одного примера контроля этого риска расскажу о своем опыте. Естественно, что в условиях кризиса у меня возникли сомнения в устойчивости моего брокера и я задумался над переводом средств к брокеру-банку с госучастием. Нет, я точно знал, что мой брокер выводит заявки на открытый рынок, но также я знал и о проблемах клиентов брокеров, увлекавшихся сделками РЕПО в облигациях на собственные, а иногда и на клиентские средства. Поэтому я взял помесячные данные об оборотах брокеров на разных рынках с сайта ММВБ. Мой брокер стабильно входил в Тор-15 брокеров на безадресном рынке акций и при этом ни разу не попал в Тор-50 на рынке РЕПО с облигациями. Из этого я сделал вывод, что возникшие проблемы не касаются моего брокера и оставил свои средства у него. И оказался прав: мой брокер успешно прошел кризис и теперь стабильно входит в Тор-7 брокеров на безадресном рынке акций ММВБ. Но за его операциями на рынке РЕПО с облигациями я «по старой памяти» слежу. Мало ли что…

К просчитываемому риску следует отнести «кредитное плечо», используемое трейдером («плечи», шорты, разница между гарантийным обеспечением и «номиналом» для производных и т. п.), транзакционные издержки (комиссия брокера, биржи, депозитария и т. д.) и ликвидность, которая выражается в проскальзовании при покупке-продаже объемов, которыми оперирует трейдер. Надо учитывать, что все перечисленные величины не несут риск сами по себе, а увеличивают неизбежный риск. Отличие этого риска от предыдущих в том, что с этим риском «все в руках трейдера», но, как ни парадоксально, подавляющее большинство историй «сливов счетов» связано именно с недооценкой этого риска. И совсем уж парадоксально то, что многие продолжают приписывать эти «сливы» неизбежному риску, хотя на самом деле имело место неадекватное увеличение просчитываемого риска самим трейдером. 

Незаслуженно низкое внимание последнему риску уделяется и на большинстве курсов обучения трейдеров. Казалось бы, именно адекватной оценке этого риска и можно быстрее всего научить людей в силу его просчитываемости. Ан нет, людей чаще всего завлекают на курсы обещаниями «научить зарабатывать», что в «переводе на язык» нашей классификации рисков можно перефразировать, как «научим избегать неизбежных рисков». Глупо звучит? Может и глупо, но хорошо отражает суть семинаров, на которых обещают «научить зарабатывать». Когда я публично высказывал эту мысль, то часто слышал возражение: «спрос рождает предложение». Но этот же «спрос» рождает и дилетантов, из-за чего возникает «статистика»: «90% трейдеров сливают свои депозиты».

Последняя «статистика», в свою очередь, используется апологетами стратегии «купил и держи» в качестве «доказательства» утверждения: «спекуляции намного рискованнее инвестиций». И опять мы имеем дело с подменой понятий. В данном случае сравниваются стратегии с разным просчитываемым риском. А на самом деле имеет место обратное утверждение: «при одинаковом просчитываемом риске, чем краткосрочнее операции, тем меньше неизбежный риск». Естественно, что в последнем утверждении мы понимаем «риск», как просадку счета, а не идиотскую «формулу»: «не продал – не убыток», которая, тем не менее, использовалась в бухгалтерском учете по крайней мере в 2003-м году и сейчас продолжает использоваться при оценке части активов пенсионных фондов (то ли накоплений, то ли резервов).

И заканчивая разговор о рисках, хочу обратить внимание потенциальных вкладчиков в фонды и индивидуальное доверительное управление, что при оценке стоимости активов не учитывается такой просчитываемый риск, как ликвидность. Это происходит благодаря введенному регулятором понятию «признаваемой котировки», для создания которой достаточно оборота в 0,5 млн. рублей за 10 дней. Причем в отсутствии «признаваемой котировки» актив разрешено оценивать по … цене приобретения, т. е. по все той же идиотской «формуле»: «не продал – не убыток». Это не значит, что управляющие «сплошь и рядом» пользуются этой «дырой», однако потенциальному вкладчику надо знать, что такая возможность у них есть. И потому тем, кто хочет вложиться в какой-нибудь фонд, не мешает проверить состав его активов и оценить их ликвидность, исходя из реальной ликвидности рынка. Чтобы потом при оттоке средств из фонда, стоимость пая резко не упала по тем же причинам, что и в описанной истории с акциями АвтоВАЗа. При индивидуальном доверительном управлении инвестор сам может контролировать этот риск, путем внесения соответствующих ограничений в инвестиционную декларацию и я настоятельно советую не пренебрегать этой возможностью, а не подписывать этот важный документ «не глядя». Хотя, как показал пример из первой части, и это не является 100%-й страховкой, но хотя бы дает «железобетонные» основания для оспаривания действий управляющего в суде.

И какой же вывод из сказанного? Очень простой: если хотите работать на рынке «долго и счастливо» (а это именно работа, а не «игра»), то постройте грамотные методики контроля неизбежного риска и учета просчитываемого. И в рамках этого «учета и контроля» работайте настолько краткосрочно, насколько позволяет Ваш нынешний и потенциальный капитал. Учет потенциального капитала при оценке горизонта вложений очень важен, так как при переходе от краткосрочного горизонта к более долгосрочному порою у трейдера возникают неразрешимые психологические проблемы, связанные с увеличением неизбежного риска и снижением доходности, которое в свою очередь связано с обязательным уменьшением просчитываемого риска.

Чем хорош с этой точки зрения системный трейдинг? Только тем, что при грамотном тестировании на исторических данных Вы можете получить верифицированные оценки Вашего контроля неизбежных рисков и на их основе легко рассчитать допустимые параметры просчитываемого риска. И если судьба убережет Вас от труднопрогнозируемого риска, то никакие кризисы Вам не страшны, даже если Вы не смогли предсказать их заранее. 

Урок четвертый. Как можно было предсказать кризис

Начну с конца. Кризис, в том виде, в котором он случился, я не спрогнозировал вовсе, но все же «медведем» 25 июля 2008-го стал. С объяснения последнего факта я и начну этот «урок».

Почему я стал «медведем» 25 июля 2008-го года

Одной из главных ступенек в моей карьере управляющего безусловно стал январский (1998-го года) прогноз грядущей девальвации. Меня до сих пор не покидает уверенность, что если б его не было, моя карьера закончилась бы еще осенью 1998-го. Действительно, кому в кризис нужен был технический аналитик, не сумевший предсказать падения, и к тому же проработавший на рынке «без году неделя»? Да и опыта управляющего к осени 1998-го у меня было «кот наплакал». В качестве кого я бы мог предложить себя потенциальным работодателям без рекомендаций?

Читатель, внимательно прочитавший первую из заметок, наверняка вспомнит, что перед кризисом 1998-го года я дал два прогноза:
— ноябрьский (1997-го года) прогноз падения цен на рынке на основе анализа динамики цен;
— январский (1998-го года) прогноз девальвации на основе анализа макроэкономических показателей.

Однако в первом прогнозе речь вовсе не шла о кризисе. Я до сих пор совершенно уверен в том, что на основе анализа динамики цен можно лишь в очень редких случаях предсказывать падения на 25-30%% (как, впрочем, и росты), которые вовсе необязательно приведут к кризисным явлениям. И если предсказанное падение окажется глубже, то это не более, чем счастливая для прогнозиста случайность. Более того, как видно из цифр просадок «Купил и держи», приводившихся в результатах моего управления, падения на 25-35%% от максимумов наблюдались в России и во все растущие годы, кроме 2005-го. И только в годы «великих боковиков» — 2007-м и 2010-м, их не было. Поэтому в прогнозе такого падения очень важен «тайминг», так как, например, в растущие годы в нижней точке такого падения цены были выше, чем за три месяца до точки его начала. И если ошибиться с прогнозом начала падения на квартал, то толку от такого прогноза будет «нуль без палочки». Более того, если ориентироваться на подобный прогноз с ошибкой в три месяца, то можно в лучшем случае упустить кучу прибыли, а в худшем получить убыток на растущем рынке, что, как уже отмечалось ни раз в этих заметках, очень негативно воспринимается клиентами. Поэтому прогноз падения лучше делать после прохождения точки максимума, чем пытаться угадать ее в ближайшем будущем. Об этом свидетельствуют иошибки моего управления в 2006-м. На этом же принципе прогноза падения постфактум построен и мой фильтр шортов, в 2008-м, кстати, разрешивший шорты на части эмитентов только в середине июня и на всех эмитентах с конца июня (до этого он еще открывал шорты в январе-первой половине февраля 2008-го, но в середине февраля их запретил). 

По «шаблону» 1998-го я проводил анализ еще дважды: после начала «кризиса доткомов» в апреле-мае 2000-го и при первых признаках «кризиса subprimов» в конце 2007-начале 2008-го. И оба раза анализ макроэкономических показателей России не указывал на возможность глубокого кризиса. И если в 2000-м году действительно кризисных явлений в экономике России не наблюдалось, несмотря на сильное падение цен на фондовом рынке во второй половине 2000-го (как я писал во второй из заметок, просадка портфеля из двух самых ликвидных акций составила почти 60%), то в 2008-м произошел кризис. Почему такие отличия при хороших макроэкономических показателях России (в 2008-м они были даже лучше, чем в 2000-м) в начале кризисных явлений в США? Понятно, что это произошло из-за того, что влияние второго кризиса на Россию оказалось сильнее. Но как это можно было предугадать, смотря только на макроэкономические показатели России? Никак. Надо было хорошо понимать те процессы, которые происходили в США, а я, увы, до кризиса понимал их очень и очень утрировано, но об этом ниже. А сейчас постараюсь объяснить, почему мой анализ динамики цен на российском рынке указал на падение только в июле.

Да, в январе на падении начала складываться «картинка», похожая на конец октября 1997-го. Однако быстрый отскок индекса ММВБ от уровня 1530 в конце января-начале февраля полностью «сломал эту картинку» и в рамках новой «картинки» более вероятным уже был рост в течении ближайших месяцев. Также этот отскок полностью сформировал «картину» «Великого боковика» с уровнем поддержки в районе 1530 и сопротивления в районе 1970. А прогнозировать движения за пределы «боковика» без очевидного пробоя одной из границ дело неблагодарное и чреватое ошибками. Такие прогнозы должны иметь под собой серьезные основания, лежащие за пределами технического анализа. В 2008-м было очевидно, что негатив идет извне, в идее набирающего «обороты» «кризиса subprimов», и сталкивается с внутренним позитивом в виде:
— рекордного сальдо торгового баланса из-за высоких цен на нефть и металлы;
— огромного финансового запаса у государства в золотовалютных резервов, включающих средства резервного фонда и фонда национального достояния;
— неплохих показателей роста промышленного производства и ВВП России.

Причем последние три показателя были даже намного лучше, чем во времена начала «кризиса доткомов» 2000-го. Единственные показатели, которые в начале 2008-го были хуже показателей 2000-го это:
— огромный размер корпоративного внешнего долга;
— рекордные размеры импорта.

Но первый показатель не вызывал у меня опасений, так как внешний негатив должен был привести к снижению ставок, что в случае сохранения доверия к российским заемщикам должно было стать скорее плюсом, чем минусом. А с чего должно было исчезнуть это доверие, если «флагманы» российской экономики (они же основные заемщики по внешним займам) из квартала в квартал демонстрировали рост выручки (с прибылью бывали «чудеса», но это другой вопрос)? Второй же показатель при ценах на нефть выше 100$ за баррель вовсе не мешал устанавливать торговому балансу рекорд за рекордом и тоже не вызывал опасений, хотя бы потому, что в случае падения цен на нефть мог быть легко скорректирован «управляемой девальвацией» (что, собственно и произошло в октябре 2008-январе 2009-го). В-общем, лично у меня в первой половине 2008-го складывалась картина, больше похожая на 2000-й, чем на 1998-й. А потому все мои прогнозы наиболее вероятного развития событий, озвученные в выступлениях в программе «Рынки» на РБК-ТВ, укладывались в гипотезу сохранения «Великого боковика». Это были прогнозы:
— роста цен до лета до уровней исторических максимумов (в район 1970 по индексу ММВБ), сделанный в конце марта 2008-го;
— коррекции до серединной линии «боковика» в районе 1750 в последующим ростом, сделанный в конце мая;
— «пробой уровня поддержки в районе 1530 при ценах на нефть больше 100$ за баррель, маловероятен», сделанный 8 июля. 

И только 25 июля при пробое 1530 мое мнение относительно будущей динамики цен кардинально изменилось: я уже прогнозировал падение, как минимум до 1310 по индексу ММВБ. Точнее пробой уровня 1530 стал для меня очевиден чуть раньше — в ночь с 24 на 25 июня после негативного закрытия фондовых индексов США. Но никак ни раньше.

И вот сейчас, ставя себя снова в ситуацию первой половины 2008-го, я все время думаю над тем, что тогда не учел из чисто российских показателей. И не вижу ничего, кроме масштаба операций РЕПО с облигациями. В то время я был настолько далек от этого рынка, что и представить себе не мог, как отказ одного крупного контрагента от сделок, вкупе с отказом одного крупного банка от предоставления денежной ликвидности на этот рынок, может поставить на грань банкротства крупнейшие и старейшие российские «инвестизбы». И только вмешательство государства спасет их от него (о вероятном банкротстве говорил в своем интервью газете Ведомости 9.10.08 Р. Варданян и последующие поспешные продажи крупных пакетов акций этих компаний с огромным дисконтом к докризисным ценам лишь подтверждают его слова). Но как можно было учесть то, о чем не имел ни малейшего представления? Никак, а значит, и мои выводы остались бы прежними.

О том, что я не был «медведем» до 25 июля и стал им после, говорит и занятный эпизод моих взаимоотношений с одним из бывших клиентов. Этот человек был клиентом компании, в которой я работал до августа 2007-го. Он не принадлежал к числу «моих» клиентов, но с начала 2006-го ему по неизвестным мне причинам нравилось периодически обсуждать со мной ситуацию на рынке по телефону. В конце 2006-го он начал проявлять недовольство результатами управления, но еще какое- то время мне удавалось уговаривать его не выводить средства. В конце концов он все же принял решение о выводе средств в начале июля 2007-го, незадолго до 25 июля. Своей решение он объяснил мне тем, что ему надоели колебания счета ниже июньских (2006-го года) максимумов, тем более в условиях, когда в начале июля 2006 он путем ввода средств значительно увеличил объем под управлением. В качестве альтернативы нам он видел доверительное управление в крупной управляющей компании (той же, где управлялись средства моего будущего работодателя), где ему на РЕПО с облигациями обещали «не менее 20% годовых ежемесячно». Однако с тем управлением что-то «не заладилось». Осенью 2007-го вместо 20% годовых счет получил «пробоину» в виде солидной просадки, которую, правда, вскоре отыграли, но до июня счет продолжил колебания в диапазоне от -5% до +3% к первоначальному капиталу. Получив в июне очередной отчет с небольшим минусом к начальному капиталу, клиент не выдержал и по старой памяти позвонил мне с вопросами: «Что с рынком? Почему нет обещанной доходности? Может зафиксировать небольшой убыток и вложиться в другое управление?». По поводу рынка я его «успокоил» своим видением падения, как нормальной коррекции в рамках «боковика». И предложил подождать отскока вверх «до уровней 1920-1950», потому что при таком отскоке он, вероятней всего, сможет закрыться безубыточно (см. выше мой прогноз конца мая). Однако никакой коррекции вверх не случилось, а цены немного «потолкавшись» в районе 1750, пошли ниже. Это падение сопровождалось и ростом доходности облигаций, что уводило портфель инвестора в дальнейший минус. И только днем 25 июля я уже сам позвонил инвестору и сказал, что надо выходить в деньги, несмотря на выросшие убытки. Скрепя сердце и с нескрываемой обидой за мой июньский совет инвестор все же послушался меня. Следующий звонок от него был только после моего возвращения из отпуска 29 сентября. Он звонил с благодарностью за июльский совет. С его слов выходило, что он сидел в РЕПО с облигациями с плечом 1:4 и к тому же значительную часть его портфеля составляли облигации, по которым объявили или должны были объявить дефолт, типа облигаций Промтрактора, Миракса и РБК. Поэтому 12% убытка к начальному капиталу, с которыми он ушел из управления в начале августа, теперь казались ему «счастливым билетом». Вот так от «обиды до благодарности» бывает всего «один шаг».

Итак, из этой части «урока» можно сделать два вывода:
— российские макроэкономические показатели в первой половине 2008-го не давали повода для беспокойства и указывали скорее на повторение событий 2000-го года на российском рынке, чем на те события, которые произошли в реальности;
— анализ динамики цен на российском рынке в июне-июле 2008-го позволял спрогнозировать продолжение падения в район 1310 по индексу ММВБ, т. е. примерно на 30-35%% от майских максимумов.

Ну да ладно, хватит оправданий. Я думаю, что читатели уже поняли, что мой «шаблон», посредством которого заранее были предсказаны события второй половины 1998-го и второй половины 2000-го, в 2008-м оказался несостоятельным.

«Экономика долга»

Естественно, что после сентября 2008-го меня не покидало желание понять суть произошедшего. Тем не менее, еще в октябре 2008-го мой взгляд на кризис был весьма и весьма поверхностный: инвестбанки изобрели «инструмент» (ипотечные облигации), дававший хорошие возможности для «рисования» доходности, недооценили просчитываемые риски, взяли на этом инструменте хорошее «плечо» (левередж) с помощью ими же созданных производных и попали на маржин-колл (англ. margin call). В-общем, нечто подобное российским «РЕПОмидам», только для последних в качестве основы использовались малоликвидные облигации с относительно высокой доходностью. Эту мысль я в завуалированной форме высказал во фривольном рассказе и напрямую в «Интервью с самим собой» (в последнем материале, несмотря на ложную посылку, содержатся и правильные выводы, которые подтвердились в ближайшем будущем).

Но с позиции этого взгляда совершенно непонятно почему «кризис доткомов» 2000-2002-го не привел к тем же последствиям, что и «кризис subprimов». Ведь падение цен на активы и тогда было очень сильным, а индекс NASDAQ даже в локальных максимумах 2002-2007-го был далек от своего исторического максимума марта 2000-го. Относительно долгое время мне не удавалась построить непротиворечивую логическую цепочку, объясняющую этот факт. Так было, пока в начале 2010-го мне на глаза не попалась заметка, в которой упоминались выводы из исследования ученых Гарвардского университета 2009-го года. В них говорилось, что на основе анализа отчетностей 2005-2007-го годов ученые пришли к выводу, что 47 из 50 наиболее капитализированных компаний США не способны вернуть долги без перекредитования. Там же говорилось, что аналогичное исследование, проведенное в начале 70-х (сразу после краха Бреттон-Вудса) показало, что в 1969 году таких компаний было 45 из 50. Эти выводы навели меня на мысль, что рыночная экономическая теория, описанная в учебнике П. Самуэльсона «Экономикс», имеет мало общего с тем, что создано в реальности. Более того, создано достаточно давно: в США еще к концу 60-х. 

Что это за экономика? Ее можно условно назвать «экономикой долга». Собственно ее отличает от того, что написано в учебниках по макроэкономике, всего два простых, но основополагающих «принципа»:

— «купи сегодня, плати завтра, не можешь оплатить – возьми кредит»;
— «печатаем деньги (имеется ввиду агрегат М2) пропорционально росту кредитный массы (за исключением краткосрочных отклонений)».

Для справки. Найти точку начала «строительства» «экономики долга» в США мне не удалось. Косвенные данные свидетельствуют, что оно началось в результате принятых мер по выходу из «Великой депрессии». Единственное, что можно сказать точно: статистические данные, предоставляемые ФРС, свидетельствуют, что к началу второй половины 50-х «фундамент» уже был заложен и «полным ходом шло возведение стен». Согласно статистическим данным, в Великобритании аналогичное «строительство» началось в 50-е годы, в Германии и Японии чуть позже — во второй половине 60-х. Другие страны «золотого миллиарда» я не смотрел, но думаю, что отклонения от этих принципов в них несущественны. 

Получается парадоксальная ситуация: эмиссия формально у государства, а реально отдана на «откуп» банкам. В результате банки ничем не ограничены в своей кредитной политике, так как чем больше они выдадут кредитов, тем больше вырастет денежная масса, которая потом вернется к ним же в виде записей на счетах клиентов (даже не на депозитах, а просто на расчетных счетах, так как при развитом «межбанке» это неважно). Какой простор для получения прибыли «из воздуха»…. 

Но как бы не ругали «экономику долга», а кризисов, подобных «Великой депрессии», не было уже больше 80 лет, хотя до нее они происходили с завидной регулярностью. Почему? Потому что в рамках «экономики долга» есть хороший «анальгетик» — денежная эмиссия, инфляционные последствия которой «связываются» все ускоряющимся оборотом средств на финансовых рынках.

И все бы хорошо для банков, но государство все-таки ограничивает кредитную массу резервными требованиями и требованиями к собственному капиталу банков. Как обойти эти ограничения? Эту задачу прекрасно решают облигации, обеспеченные кредитами. Отсюда и такая популярность в среде инвестбанков разных CDO и CLO (частным случаем которых и являются ипотечные облигации) и их производных (и не только их, но и вообще разных производных, связанных с кредитами: фьючерсы на ставки или те же CDS) по сравнению с акциями «доткомов». 

Ведь, если говорить образно в терминах «здания экономики долга», то те же «доткомы» — это «шпиль» на этом «здании», а ипотечные облигации – «новые кирпичи в фундаменте». А что такое «шпиль»? Это относительно неустойчивая конструкция, которая может оторваться при «сильном ветре», но «здание» при этом устоит, а потому этот «шпиль» можно отстроить заново и даже совсем иначе. Стоит ли серьезно вкладываться в строительство «шпиля»? Нет, если только маленькой долей. А уж в «кирпичи в фундаменте» можно вложиться и большим объемом: ведь если ударит по «фундаменту», то «здание» будут спасать «всем миром». Что, собственно, мы и наблюдаем в посткризисный период. 

Вот потому то и последствия «кризиса subprimов» оказались гораздо серьезнее, чем «кризиса доткомов». Ведь для «здания» одна ситуация, когда отваливается «шпиль», и совсем другая, если рушится «фундамент». Но, увы, я предвидеть этого не смог, просто в силу ограниченности своего знания об «экономике долга» до кризиса 2008-го. Но на будущее надо запомнить, что любой «звоночек», связанный с долговыми проблемами стран «золотого миллиарда», их граждан и корпораций, надо воспринимать очень серьезно, так как это «удар по фундаменту» «экономики долга».

И заключение хотел бы обратить внимание читателей на один факт. Да, в 2008-м я не предвидел кризис в тех масштабах, в которых он произошел. Но это что-нибудь изменило бы с точки зрения моего управления? НИ-ЧЕ-ГО. Вернее почти ничего. Я бы точно также торговал системно. Правда, пару иных решений я бы, вероятней всего, принял. Во-первых, я бы не стал дожидаться окончательных договоренностей между Россией и Грузией о прекращении боевых действий и вернул бы реальные шорты «по фильтру» сразу после окончания активной фазы боевых действий, т. е. в конце августа (после начала боевых действий в Южной Осетии я отключил реальные шорты из-за опасений «пилы» и до конца августа эти опасения оправдывались). Во-вторых, после 16 сентября я конечно бы занялся переоценкой одного из просчитываемых рисков – ликвидности и возможно бы уменьшил объемы операций, но двукратное уменьшение объемов руководством избавило меня от необходимости этого. Но это все равно были бы решения в рамках системной торговли.

В общем и в будущем, повторись эта ситуация еще раз, я продолжу торговать системно, даже если мне, как в 1998-м, удастся спрогнозировать очередной кризис. Ведь системный трейдинг – это дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина плюс адекватная оценка просчитываемого риска и контроль неизбежного. Как пел А. Макаревич:

Не стоит прогибаться, под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас,
Однажды он прогнется под нас...

Удачи Вам, господа и спасибо всем, кто прочел мои заметки до конца.

Февраль-апрель 2011, г. Москва
А. Г.


История одного управления. Оглавление
Вместо предисловия
Из аналитиков в трейдеры (июнь 1997-сентябрь 1998)
Борьба с собой и не только (октябрь 1998-июнь 2002)
Без «плечей» и почти без шортов (июль 2002-январь 2005)
«Экспериментальный» управляющий (январь-декабрь 2005)
Портфельный менеджер (декабрь 2005-декабрь 2006)
«Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен» (приписывается Конфуцию)
часть первая, (январь–август 2007-го)
часть вторая, (сентябрь–декабрь 2007-го)
«За кадром» управления (2008-й и позже)
часть первая
заключительная часть

Вместо послесловия

Данные заметки были написаны в марте-апреле 2011 практически на историческом максимуме счета управления (8 апреля 2011-го), когда казалось, что «сбои» управления, имевшие место в ноябре 2009-августе 2010, позади. Это оказалось ложным впечатлением и «сбои» продолжились на протяжении всего остатка 2011-го. Эти «сбои» уже летом 2011 привели меня к твердому убеждению, что парадигма управления нуждается в серьезной корректировке. Но я не знал в какой и находился в «психологической яме». Для того, чтобы понять, что делать, я решил пройти через чтение курса, для подготовки к которому мне пришлось «препарировать» всю систему управления, которая в результате постоянных дополнений на протяжении описанных лет превратилась в сложный комплекс из нескольких систем и надсистем. В результате этого «препарирования», а также освоения простейшего программирования на языке C#, я отбросил мешающее, увидел недостатки управления и упущенные возможности. К сожалению, я это сделал только к 10 июля 2012-го, т. е. первую половину 2012-го года я продолжал «либо ничего не зарабатывать, либо иметь некоторый минус» © Dart K. Tarassi (на самом деле на предвыборном ралли было +5% к началу года, которые к 10.07 «превратились» в -5%).

Что я изменил? Об этом я подробно говорил в своих вступлениях на

— сентябрьской встрече Смарт-лаба,
— ноябрьской конференции по алгоритмической торговле,
— встрече в клубе h2t,
— бесплатном вечернем семинаре в учебном центре Финама,
— бесплатных вебинарах в Церихе.

В двух словах это

— изменение отношения к шортам;
— разработка «фильтра пилы»;
— изменение «фильтра плечей»
— введение в портфель системы на часовиках (ох, намучался я с ее наладкой :(  - до апреля 2013 терпел убытки из-за программных ошибок и только во второй половине мая она заработала так, как задумывалась).

Когда-нибудь я опишу и этот, наверное, самый непростой период в моем управлении, но пока, увы, нет времени. Жизнь продолжается…

 P. S. Прошу не включать данный пост в «конкурсную программу».