Как производится страх коронавируса (Хотелось бы, чтобы Ганс Рослинг был жив)

К несчастью для человечества в феврале 2017 года рак поджелудочной железы унес жизнь Ганса Рослинга. Его проницательность и мудрость, возможно, умерили бы массовую истерию по поводу Covid-19.

Профессор международного здравоохранения в Каролинском институте и соучредитель Gapminder Foundation, Рослинг получил международное признание примерно за десять лет до своей смерти, создав простые для понимания визуализации данных, которые помогают исправить неправильные представления о состоянии мира.

Лекция на TED, которую он опубликовал в 2007 году, была моим первым знакомством с Рослингом. Его выступление, посвященное стиральным машинам я до сих пор показываю всем своим студентам Econ 101. Рослинг был искусным оратором.

Незадолго до своей смерти Рослинг написал — с помощью своего сына Олы и его жены Анны, — «Фактологичность», которая была опубликована посмертно в 2018 году. Почему я ждал до 2020 года, чтобы прочитать эту книгу, остается загадкой. Она великолепна.

«Фактологичность» свидетельствует об истинности совета не судить о книге по обложке. Внешне она похожа на красивые книжки, которые в изобилии можно увидеть в книжных магазинах аэропортов. Украшенная рецензиями Билла Гейтса, Мелинды Гейтс и Барака Обамы — и усыпанная фотографиями и наглядной графикой — «Фактологичность» не кажется книгой, наполненной глубокой мудростью и проницательностью. Эта обманчивая видимость подкрепляется стилем письма Рослинга: прямая и совершенно лишенная академической претензии проза Рослинга кристально чиста. Читателю никогда не придется прилагать усилия, чтобы разгадать смысл книги.

Тем не менее, этот смысл жизненно важен и никогда не будет более актуальным, чем сегодня, почти через четыре года после смерти Рослинга. У читателя «Factfulness» в 2020 году возникает жуткое ощущение, что у Рослинга в 2016 году было предчувствие того, что ожидает человечество в 2020 году. Хотя никто не может сказать наверняка, я твердо убежден, что, будь Рослинг еще жив, он был бы одним из самых настойчивых голосов, призывающие к спокойствию и умеренности на фоне истерии по поводу Covid-19, а также ненормальных мер, принятых в ответ.

Среди инстинктов, против которых предостерегает Рослинг, есть инстинкт страха. Отмечая, что “испуганность” и “опасность” — две разные вещи, Рослинг пишет, что инстинкт страха “заставляет нас обращать внимание на маловероятные опасности, которых мы больше всего боимся, и пренебрегать тем, что на самом деле является наиболее рискованным”. Да. И Рослинг неоднократно советует своим читателям понять, что средства массовой информации, естественно, апеллируют к нашему инстинкту страха, преувеличивая опасность, обычно не помещая ее в надлежащий контекст:

Вот пара заголовков, которые не пропустит редактор газеты, потому что они вряд ли пройдут сквозь наши собственные фильтры: “МАЛЯРИЯ ПРОДОЛЖАЕТ ПОСТЕПЕННО СОКРАЩАТЬСЯ”. “МЕТЕОРОЛОГИ ВЧЕРА ПРАВИЛЬНО ПРЕДПОЛОЖИЛИ, ЧТО СЕГОДНЯ В ЛОНДОНЕ БУДЕТ МЯГКАЯ ПОГОДА”. А вот некоторые темы, которые легко проходят через наши фильтры: землетрясения, войны, беженцы, болезни, пожары, наводнения, нападения акул, террористические атаки. Эти необычные события освещают больше, чем повседневные. А необычные истории, которые нам постоянно показывают СМИ, рисуют картины в нашей голове. Если мы не будем очень осторожны, мы придем к выводу, что необычное — это обычное дело: именно так выглядит мир.

Впервые в мировой истории существуют данные почти по каждому аспекту глобального развития. И все же из-за наших драматических инстинктов и того, как СМИ используют их, чтобы привлечь наше внимание, у нас по-прежнему чрезмерно драматическое мировоззрение. Из всех наших драматических инстинктов, похоже, именно инстинкт страха сильнее всего влияет на то, какую информацию отбирают производители новостей и представляют нам, потребителям.

Большинство сегодняшних отчетов и комментариев о Covid не дает никакой информации о том, что средний возраст жертв Covid в США составляет 70-80 лет. Или что 79 процентов жертв американского коронавируса в возрасте 65 лет и старше. Или что 92 процента этих смертей приходятся на людей 55 лет и старше. (Предыдущие цифры рассчитаны отсюда.) Или что 41 процент всех смертей от COVID в США приходится на обитателей домов престарелых. Или что, согласно CDC, коэффициент летальности от инфекции Covid для всех американцев в возрасте 50-69 лет составляет 0,005, а для американцев в возрасте 70 лет и старше — 0,054.

Если бы средства массовой информации сообщали об этих цифрах, инстинкт страха у американцев не стимулировался бы.

Рослинг правильно подчеркивает, что последовательное искажение реальности средствами массовой информации не является результатом гигантского сознательного заговора. Каждое средство массовой информации просто заинтересовано в том, чтобы сообщать информацию в сенсационной форме, вводящей в заблуждение. Разжигая инстинкт страха, СМИ привлекают гораздо больше внимания, чем если бы они просто сообщали о реальности с большей точностью. И, разжигая инстинкт страха, они расширяют свою аудиторию.

Положение усугубляется общей неосведомленостью журналистов о большей части того, о чем они пишут и о чем высказывают мнения. Рослинг рассказывает о тесте, который он провел с несколькими журналистами и создателями документальных фильмов. Этот тест позволил изучить их знание основных фактов современного мира, таких как процент детей во всем мире, вакцинированных от некоторых болезней. Результаты обескураживают. Нельзя предполагать, что журналисты, как правило, лучше информированы, чем люди, которых они стремятся сделать более информированными.

Вот, что пишет сам Рослинг на страницах 211-212 «Фактологичности»:

Похоже, что эти журналисты и режиссеры [прошедшие тестирование] знают не больше, чем широкая публика, то есть меньше, чем шимпанзе [которые, предположительно, ответили бы на вопросы Рослинга случайным образом]

Журналисты и документалисты не лгут — т. е. не вводят нас в заблуждение намеренно — когда они создают драматические репортажи о разделенном мире, о “природе, наносящей ответный удар”, или о демографическом кризисе, которые серьезно обсуждаются под задумчивую фортепианную музыку на заднем плане. У них не обязательно плохие намерения, и обвинять их бессмысленно. Потому что большинство журналистов и кинематографистов, которые рассказывают нам о мире, сами заблуждаются. Не демонизируйте журналистов: у них такие же мегазаблуждения, как и у всех остальных.

Наша пресса может быть независимой, профессиональной и ищущей правды, но независимая — это не то же самое, что репрезентативная: даже если каждое сообщение само по себе полностью соответствует действительности, мы все равно можем получить вводящую в заблуждение картину по совокупности правдивых историй, которые репортеры решат нам рассказать. СМИ не являются и не могут быть нейтральными, и мы не должны этого ожидать.

[Мы] должны стремиться понять, почему журналисты имеют искаженное мировоззрение (ответ: потому что они люди с драматическими инстинктами) и какие систематические факторы побуждают их выпускать искаженные и чрезмерно драматические новости (по крайней мере, часть ответа: они должны конкурировать за внимание потребителей или потерять работу).

От средств массовой информации нельзя ожидать, что они будут отражать реальность. Вы можете считать, что средства массовой информации предоставят вам основанную на фактах картину мира, не в большей степени, чем считать разумным использовать набор праздничных снимков Берлина в качестве системы GPS, которая поможет вам ориентироваться в городе.

Действительно, это так. И все же люди во всем мире, охваченные инстинктом страха, позволили средствам массовой информации — и своим “политическим лидерам” ввергнуть себя в истерический террор из-за Covid-19.

Очень жаль, что Ганса Рослинга нет в живых в 2020 году, чтобы помочь силам здравомыслия бороться с синдромом ковидного расстройства.