Рынки и секс: социономический взгляд на демографические тренды.

Автор: Роберт Пректер

Большинство людей думают, что экономика является ключевым фактором, определяющим поведение фондового рынка. Страницы 260–264 «Волнового принципа социального поведения людей и новой науке о Социономике» показывают, что на самом деле тренды общественного настроения определяют направление экономической активности, о чём свидетельствуют тенденции фондового рынка. Большинство людей думают, что политика влияет на фондовый рынок. Страницы 272–282 говорят о том, что общественные настроения контролируют избрание политических лидеров и, следовательно, направление и результаты политики, о чём свидетельствует фондовый рынок. Большинство думает, что военное или мирное положение сильно влияют на стоимость акций. Страницы 265–270 показывают, что совокупные тенденции настроения, отражаемые ценами на акции, определяют социальный климат, способствующий миру или войне. Основное наблюдение новой науки социономики заключается в том, что общественное настроение, паттерн которого соответствует положениям Волнового принципа, является генератором социальной активности, будь то экономическая, политическая или культурная. Ключевая идея социономики состоит в том, что направление причинности между общественным настроением и социальным действием прямо противоположно тому, что предполагают практически все; первое диктует характер последнего, а не наоборот.

Большинство людей, которые пытаются связать демографию с фондовым рынком, действуют в соответствии со стандартным убеждением, что, если эта связь вообще существует, то демографические изменения обусловлены тенденциями фондового рынка. Рассматривая связанные с этим исследования, с этой отправной точкой сначала полностью соглашаются, а затем выражают полное несогласие. Разумеется, в любом случае, когда данных недостаточно, а у исследователя есть возможность рассматривать две серии данных до тех пор, пока он не найдёт совпадение, довольно легко обнаружить его хоть где-нибудь. Что касается демографии и фондового рынка, одно исследование, основанное на теории циклов, постулирует 20-летнее отставание в реакции фондового рынка на число рождений. Другое, основанное на гипотезе, что люди в сорок лет тратят и инвестируют больше, чем в других возрастных группах, показывает отставание в 44–49 лет между уровнями рождаемости и тенденциями цен на акции с 1956 года по настоящее время. Третий исследователь оспаривает это утверждение, указывая на то, что число людей в возрасте от 44 до 49 лет «продолжало расти в течение кризиса 1929 [—1932], [что] ставит под вопрос надёжность «волны расходов» в качестве индикатора фондового рынка». Чтобы усовершенствовать корреляцию, он строит пятилетнее скользящее среднее значение скорости изменения отношения «сбережения/траты» (в этом случае число 40–49-летних делится на число 25–34-летних), которое совпадает с основными тенденциями фондовых рынков в США и Японии 1948–1965 гг. соответственно, но не совпадает в более ранний период. По меньшей мере, три исследования, в том числе одно научное, утверждают, что слишком мало данных, слишком мало межкультурного соответствия и слишком много расхождений в данных до 1956 года, чтобы предположить наличие какой-либо связи вообще между фондовым рынком и отстающими тенденциями рождаемости. Из несогласия между сторонниками исследований и сторонниками статистического анализа в исследованиях оппонентов, становится ясно, что на самом деле, как заключили последние, мало или вообще нет оснований для предположения о наличии причинно-следственной связи между отстающими демографическими тенденциями и тенденциями на фондовом рынке. Тем не менее, эти исследования продолжаются, потому что социальные исследователи не могут представить себе основы для какой-либо другой корреляции.

Несмотря на широкие различия, все эти исследования имеют одно общее: презумпцию того, что если причинно-следственная связь здесь вообще есть, то демография обусловлена тенденциями на фондовых рынках. Эта позиция отражает стандартное неправильное представление о причинности, то есть идею о том, что общественные настроения, и, следовательно, фондовые рынки, являются рабами «внешних» влияний. Социономист понимает, что истинная точка зрения в отношении демографии, как и любого другого крупного социального явления, прямо противоположная; предпосылка неверна. На самом деле, эта ложная презумпция привела, как и в исследованиях, связанных с экономической или политической обусловленности рынков, к хаосу в совокупных выводах, как показывают широкие разногласия, описанные выше.

Как можно сформулировать правильную предпосылку для проверки её достоверности? Нужно начать с социономической перспективы социальной причинности. Мы знаем, что общественные настроения определяют расширения и сокращения экономики, о чём свидетельствует фондовый рынок. Мы знаем, что точки экстремумов общественного настроения определяют, победит ли на выборах действующий кандидат или претендент, о чём свидетельствуют точки экстремумов фондового рынка. Мы знаем, что направление и степень изменения общественного настроения определяют степень мира или наличие социального мышления, способствующего началу войны, о чём свидетельствует фондовый рынок. Можно ли при этом предположить, что общественные настроения также определяют демографию? Большинство людей никогда не зададут этот вопрос; я надеюсь предложить ответ. Данные показаны без отставания.



Рисунок 1 показывает цены фондового рынка, расположенные напротив общего количества рождаемости с 1909 до настоящего времени. Первое, что заметно, что существует довольно заметная корреляция между двумя наборами данных.

Почему рождаемость и рынок имеют общую тенденцию, если она вообще есть? Иногда ответы могут крыться в нюансах. Заметьте, что сильнейший спад рождаемости в этом веке был в 1933, через год после сильнейшего спада экономики в этом веке. Заметьте, что второй по значимости спад рождаемости был в 1975, через год после второго по значимости экономического спада в этом веке. Почему существует однолетнее отставание? Что ж, можете ли вы назвать деятельность, которая всегда примерно на год предшествует рождению? Если да, может ли эта деятельность быть непосредственно связана с настроениями людей и, следовательно, с тенденцией и уровнем фондового рынка? Глава 14 «Волнового принципа социального поведения людей» характеризует растущий тренд общественного настроения как коррелирующий, кроме всего прочего, с «бойкостью, смелостью и уверенностью», а ниспадающий тренд — с «мрачностью, защитной способностью и страхом». Теперь у нас есть тонкая основа для социономической гипотезы относительно демографических тенденций. Испытывая растущие чувства оживления, смелости и уверенности, люди проявляют больше сексуальной активности с целью завести детей. Когда эти чувства ослабевают, ослабевает и желание рождения потомства. Должно пройти примерно девять месяцев с момента побуждения к рождению до самого рождения ребёнка, поэтому, по крайней мере, на рыночных основаниях, ежегодные данные о рождаемости отстают от ежегодных данных по фондовому рынку на один год. Рисунок 2 показывает те же данные, но уже с отставанием на один год, чтобы отразить вышеизложенные концепции. Результат не экстраполяция или теория, и не результат сложных упражнений в подгонке данных, которые мы часто видим в гипотезах о том, что демография стимулирует экономику. Мы знаем, что решение или импульс к продолжению рода на девять месяцев предшествует рождению, так что какая-либо теоретическая презумпция в перестановке и переименовании этих данных отсутствует. Теперь два главных минимума выстраиваются точно.



Давайте исследуем взаимосвязи на вершинах рынка. Как вы можете видеть из косых чёрточек, наложенных на рисунок 2, уровень рождаемости падал перед основными точками максимума промышленного индекса Доу-Джонса. Такое же поведение демонстрируют индикаторы рынка и темпы изменения значений обычных акций, которые всегда достигают максимума и начинают снижаться до того, как основные привилегированные акции доходят до пика. Чтобы визуализировать сходство, давайте построим график зависимости между репродуктивной активностью и успехом широкого рынка ценных бумаг, а не только привилегированных.

Рыночный индикатор, известный как «линия роста-падения» регистрирует совокупную торговую активность всех акций на Нью-Йоркской фондовой бирже, которые растут и падают каждый день. Он отражает тенденции цен на акции по всей стране, вплоть до небольших местных компаний. Другими словами, он отражает, глубже и полнее, чем индекс Доу-Джонса, общую успешность компаний и, следовательно, общее настроение, которое является двигателем купли-продажи на всех рынках. Предположительно, линия р-п тогда лучше отражает настроение широкой части населения, которое может быть подвергнуто соблазну принятия решения о продолжении рода, а не только настроение людей, которые влияют на тенденцию к росту привилегированных акций. Рисунок 3 показывает те же самые данные о рождаемости, расположенные напротив линии роста-падения. Как вы можете видеть, здесь совпадение гораздо больше. В свете этой взаимосвязи, было бы простительно заключить, что в двадцатом столетии линия роста-падения фондового рынка (несмотря на её несовершенство в этом отношении) довольно точно отражала в реальном времени число пар в США, которые собираются завести детей.



Одновременное соотношение прослеживается во всех доступных данных в обеих сериях, что охватывает гораздо больший промежуток времени, чем данные об отстающей от рождаемости экономике: 73 года вместо 43. Таким образом, существует более сильная корреляция между этими двумя наборами данных, чем в любом доказательстве, включающем многодекадное отставание. Поэтому, если вы считаете, что популярная корреляция «расходов» справедлива просто по тому, как она выглядит на графике с 1956 года по настоящее время, то вы должны представлять это соотношение вдвое более обоснованным на более долголетней основе. Более того, его выражение ограничено только отсутствием данных по широте рынка ранее 1926 года и данных о рождаемости ранее 1909 года, а не вопиющим отклонением от гипотезы, как это происходит с данными об отставании рынка от рождаемости после 1950 годов. Таким образом, в отличие от «демография-это-первопричина» аргумента, все доступные данные поддерживают социономическое заключение, и ничто не противоречит ему.

Основываясь на этих ограниченных данных, можно, по крайней мере, предположить, что общественное настроение людей, двигатель, который управляет фондовым рынком, также регулирует совокупные импульсы продолжения рода. Этот двигатель запускается интерактивными лимбическими системами людей, которыми управляют импульсы. Если есть какая-то взаимосвязь между демографией и фондовым рынком, эта связь – общественное настроения, отражаемые тенденциями и уровнями фондового рынка и определяющие демографические показатели, и никак иначе. Как все наблюдения в социономике, это раскрывает истинное направление причинности, которое обратно тому, что формирует ложную предпосылку и основу большинства экономических и социологических исследований.

Демография и социономическая гипотеза
Социономика отличается от традиционной экономики и социологии в одном важном аспекте: она признаёт, что социальная причинность является прямо противоположной стандартной презумпции. Большинство исследователей отталкиваются от презумпции, что экономика, политика, война и мир, демография и все виды других культурных событий и ситуаций влияют на мышление людей, и, следовательно, на общественное настроение, и, следовательно, на тенденции фондового рынка. Социономика признаёт, что общественное настроение является эндогенным и структурированным результатом взаимодействия импульсивных лимбических систем человека. Результат – это паттерн серии волн социального настроения людей, которые, в свою очередь, определяют характер социальных и культурных событий, включая экономику, политику, демографию, войны, мир, моду и культуру. Человеку, принимающему социономическую предпосылку, становится очевидным правильная взаимосвязь между различными культурными и социальными тенденциями. Впервые различные продукты человеческого взаимодействия имеют общий смысл. Этот результат резко контрастирует с хаотичным морем неопределённости и перекрёстной неприменимости, которое наполняет сегодня области экономики и социологии.

Представленные здесь демографические данные, хотя они слишком ограничены для однозначного вывода, тем не менее, бесспорно совместимы с социономической гипотезой. Люди унаследовали примитивную до-рациональную часть мозга, которая участвует в импульсивном мышлении и контролирует действия, имеющие решающее значение для выживания животных, такие как стадность, выбор лидеров, борьба и спаривание. Из-за продемонстрированной общности всех этих видов деятельности на наших графиках экономической, политической и культурной деятельности, создаётся впечатление, что эта часть мозга фактически генерирует единый регулирующий настроение импульс, который является основой единства в тенденциях и совокупном характере этих видов деятельности. Поскольку фондовый рынок является самым точным социометром, мы не должны удивляться тому, что эти данные показывают тесную корреляцию между его тенденциями и репродуктивным импульсом. Если дальнейшие исследования покажут, что демографическая корреляция, описанная на рисунке 3, сохраняется в течение столетий и во всех культурах, они укрепят нашу социономическую гипотезу о том, что тренды общественного настроения являются генезисом демографических тенденций.

Так как репродуктивный импульс появляется из-за чувств «бойкости, смелости и уверенности», нельзя предположить, что последний основывается на мудрости, проявляющейся в рациональном планировании иметь детей. Ключевое слово – чувства, которые возникают в лимбической системе. Возможно, выглядит привлекательным объяснение, что люди имеют меньше детей потому, что когда экономика сокращается, они сдерживают себя из-за нищеты и расходов на воспитание детей. Если эта мысль посетила вас, вы упражнялись (вероятно, секунды, я прав?) в традиционном стиле рационализации. Мы не должны быть удивлены тем, что социологи рационализируют фактор практичности обратным образом, заявляя, что люди в бедных странах должны рожать много детей в стремлении произвести больше рабочих рук или иметь кого-то, кто мог бы заботиться о них в старости. С одной стороны, они полагают, что бедность побуждает людей ограничивать рождаемость, а с другой, они говорят, что она побуждает увеличивать её. Нет необходимости говорить, что противоречия никогда не мешали традиционным теориям о социальной причинности. Традиционное мышление заставляет людей естественным образом предлагать такие причинно-следственные аргументы. Они, однако, антисоциономичны и, безусловно, неверны.

Справедливо ли утверждение, что люди реагируют на сокращающуюся экономику, заводя меньше детей? Во-первых, вы можете посмотреть на рисунок 2, рост и падение уровня рождаемости совпадают с подъёмами и падениями линии роста-спада, которая является регистром общественного настроения. Эта корреляция означает, что демографические тенденции значительно предшествуют подъёмам и спадам в экономике, которые отстают от линии a-d, как правило, на годы. Наиболее заметно, что минимумы рождаемости совпадают с минимумами фондовых рынков, а не экономическими минимумами, которые следуют вскоре после этого. Например, рождаемость достигла минимума в 1932 вместе с фондовым рынком, а не в 1933 с экономикой. Эта хронология противоречит общепринятому объяснению. Во-вторых, как это бывает, у нас есть некоторые данные по вопросу о демографической обусловленности. В Древнем Риме Август Цезарь пытался сделать пары более бедными, если они отказывались произвести на свет необходимое количество детей. Вот что получилось в результате:

В 18 г. до н. э. Август издал ряд законов, которые часто называют «социальными» или «моральными» реформами, в которых он регулировал, или пытался регулировать, брак и продолжение рода. Эти законы впервые сделали прелюбодеяние преступлением. Он также принял законы, поощряющие супружеские пары иметь детей, в основном за счёт крупных налоговых штрафов для тех, кто этого не делал. Эти законы… не работали… уровень разводов существенно не снизился, рождаемость заметно не повысилась.
Другими словами, практичность для пар имеет мало общего с решениями за или против продолжения рода. Такие ответы подтверждают мой вывод о том, что импульс здесь решает все.

В социальной совокупности демографический рост больше обусловлен увеличением чувства уверенности, чем реальной семейной экономикой. В целом, решения о продолжении рода, так же, как и решения о покупке акций или выборе лидеров, больше импульсивны/эмоциональны, чем сознательны/рациональны. В случае с демографией, они являются результатом того, что пары в состоянии возбуждения решают либо «Давай заведём ребёнка!», либо «Давай займёмся сексом, который может привести к зачатию!». Любая ассоциированная дискуссия будущих родителей проводится в основном для того, чтобы рационализировать импульсивное желание, которое они не могут реально объяснить.

Также существует компенсирующая взаимозависимость между совокупным продолжением рода и совокупным благосостоянием как таковым, потому что процветание является следствием общих чувств возрастающей уверенности, которые также стимулируют репродуктивный импульс. Эта социономическая перспектива показывает, почему тенденции в экономике отстают от тенденций как на фондовом рынке, так и в демографии. Как и в случае всех социономических наблюдений, нужно понимать, что экономика не является изолированной внешней силой, которая независимо влияет на принятие решений о рождении детей. Подобно процентным ставам, политике и войнам, экономика является результатом человеческого взаимодействия; это тесно взаимосвязанный элемент человеческого социального опыта, а не изолированная внешняя причина.

Расхождение трендов и практическое применение
Как вы можете видеть на рисунке 2, рождаемость постоянно снижалась во время роста средних показателей фондового рынка в 1920–1929 и 1956–1966, то есть за десять лет до пиков волн V в (III) и III в (V) соответственно, двух высочайших пиков того столетия. После каждого из этих периодов, совокупные цены акций быстро присоединялись к демографической тенденции на линии убывания. Возможно, у нас возникнет соблазн бесцеремонно предположить, что, как и убывающая широта рынка и скорость, падение рождаемости — это «сигнал к продаже» для фондового рынка, потому что только крайняя степень бычьего настроения на приближающейся вершине рынка может заставить людей больше интересоваться акциями, чем сексом. Во всяком случае, это хорошая тема для выступлений. Тем не менее, я полагаю, основываясь на наших графиках, касающихся тенденций фондового рынка в отношении политических тенденций, как на рисунке 3, вернее постулировать интимную и одновременную связь между импульсами лимбической системы как для размножения, так и для стадного инстинкта. В отношении социометров важно сравнивать яблоки с яблоками; национальные демографические показатели отслеживают настроение широкой публики, что лучше отражается линией a-d, чем гораздо более узким индексом Доу. Эти две тенденции редко расходятся. Независимо от нашей гипотезы, тот же тип расхождения тенденций, который произошёл перед предыдущими крупными максимумами рынков, вновь проявился с 1989 по 1999 год, что предвещает изменение социального настроения аналогичной величины.

Источник

Мы также переводим непубличные статьи из MyEWI, где публикуется более детальная информация. Подписаться

Наш блог очень легко отблагодарить, достаточно зарегистрироваться на сайте Elliott Wave International перейдя по этой ссылке.