Великий китайский файрвол: Часть 2. Как создать свой собственный интернет и управлять им.

Великий китайский файрвол: Как создать свой собственный интернет и управлять им.

В этом видео расскажу :

Как отключить интернет у 20 миллионов человек и про Смерть уйгурского интернета.

Про Социальная сеть Weibo и как последняя платформа, где осталась свобода слова ее лишилась.

 Как китайские тролли добираются до диссидентов за океаном.

 Как Си Цзиньпин пришел за интернетом и, что такое концепция «киберсуверенитета».

 Как WeChat раздвигает границы слежки и цензуры.

  Про отключение интернета в Уганде по примеру Китая

 И почему Кремниевая долина не спасет свободный интернет.

Google обвиняли в сотрудничестве с Великим файрволом, который, по сути, построила Cisco. 

Yahoo в 2004 году предоставила властям данные о пользователях, из-за которых арестовали и приговорили к десяти годам тюрьмы журналиста Ши Тао. 

Годом позже компания Microsoft удалила блог оппозиционера Майкла Анти по жалобе китайских властей, тем самым перекрыв доступ к его постам не только в Китае, но и по всему миру.

Ли Кайфу был незаурядной личностью, что-то вроде гибрида Стива Джобса и Дейла Карнеги. 

Ли перешел из Microsoft в Google. 

Сумма его контракта составила 13 млн долларов. 

Ли не замедлил показать всем, насколько он ценное приобретение с точки зрения пиара. В заявлении об уходе из Microsoft Ли писал, что решающими факторами стали молодость, новые методы работы и стремление к идеалам свободы и прозрачности. 

В 2005 году Ли поехал с лекционным туром по стране, чтобы набрать в команду студентов из ведущих университетов и укрепить имидж компании в среде китайской элиты.

В 2006 году открылся доступ к заблокированной китайской версии поисковика по адресу Google.cn.

Успех Google в США был обусловлен тем, что релевантность его поисковой выдачи была объективно выше, чем у конкурентов.

 А теперь выяснилось, что компания также ловко умеет прятать контент.

На первой странице выдачи по запросу «“Фалуньгун”» можно было увидеть лишь страницы с критикой движения, а на запрос «площадь Тяньаньмэнь» – красивые фотографии из путешествий, но никак не танки.

Однако,  Coogle.cn сообщал пользователям, что до них доходит не вся информация, поисковик выводил сообщение, что результаты отфильтрованы в соответствии с требованиями цензуры:

Даже эта микроскопическая доза открытости в будущем выйдет Google боком.

А, с другой стороны, американский конгрессмен сравнивая действия Шугл в Китае с работой IBM в нацистской Германии.

 Google, Yahoo, Microsoft и Cisco, гремел конгрессмен, способствовали возведению в Китае двух главных опор тоталитарного режима – пропаганды и тайной полиции.

Эрик Шмидт заявил, что  со стороны Гугла было бы несколько высокомерно прийти в страну и с порога говорить, как там нужно вести дела».

Но, Американским конгрессменам действия Google слишком напоминали китайские компании. 

А  для поисковика самой большой проблемой в Китае оказалось то, что для пользователей он был непонятным чужаком из другой страны. 

Этим тут же не преминула воспользоваться Baidu, которая больше других обогатилась от блокировки Google Великим файрволом. 

Baidu сделала ставку на патриотизм, знание местной специфики и понимание рынка. 

Google была обречена.

у компании не было связей и поддержки в правительстве, которые Baidu набирала много лет. 

Для чиновников Baidu был надежной, добропорядочной и, самое главное, патриотичной альтернативой подозрительной и выступающей против цензуры Google.

В 2002 году (год блокировки Google Великим файрволом) доля Baidu на рынке составляла менее 10 %, в 2006-м (год запуска Google.cn) она превысила 50 %.

Несколько лет спустя американский поисковик сумел-таки выбить себе долю рынка около 30 %, в основном за счет мелких китайских поисковиков. 

На рынке оказалось два крупных игрока. 

Когда ситуация уже стала представлять угрозу для Baidu, Google, по словам некоторых сотрудников, наткнулась на невидимый потолок: 

«Как будто правительство так давало Google понять: вы можете работать на рынке, только не претендуйте на лидерство».

Эрик Шмидт говорил: «У гугл есть долгосрочные планы на Китай. 

История Китая насчитывает пять тысяч лет. Столько же лет терпения есть в запасе у Google для Китая». 

(Часть III. Меч. Глава 11. Уйгуры онлайн

Ильхам Тохти и).

Расскажу про рождение уйгурского интернета.

Численность уйгуров в Китае за пределами Синьцзяна составляет менее 1 % от общей численности населения страны. 

Уйгурский язык относится к тюркской, а не к китайской семье. 

В большинстве своем уйгуры – мусульмане, они смуглее, чем ханьские китайцы, отличаются европеоидными чертами лица с широким разрезом глаз.

 Мужчины-уйгуры часто носят традиционный головной убор «доппа» (квадратную тюбетейку, встречающуюся у многих тюркских народов), а женщины нередко появляются на людях в чадре. 

В 1966 году до Синьцзяна дошла культурная революция.

Хунвэйбины с радостью взялись за уничтожение уйгурской культуры: запрещали вековые традиции, оскверняли мусульманские кладбища, сжигали Коран, а в мечетях устраивали свинарники.

Сайт «Уйгур Онлайн» стал явлением действительно важным.

это был и форумом, и новостным порталом. Здесь писали о политике, о культуре Синьцзяна. 

вокруг сайта сформировалось тесное и многочисленное сообщество авторов и комментаторов. 

Форум подвергался жесткой модерации. 

Синьцзян – огромная территория. Синьцзян-Уйгурский автономный район– самая большая по площади административно-территориальная единица Китая.

 Ее площадь составляет более 1,6 млн квадратных километров, простирается от Тибетского нагорья на юго-востоке до границы с Казахстаном на северо-западе. 

В то же время это район чуть ли не с самой низкой плотностью населения в стране. В нем живут около 22 млн человек, из них половина – в Кашгаре, Инине и столице провинции Урумчи.

Горная система Тянь-Шань разделяет Синьцзян пополам с запада на восток. 

В результате в районе явно выделяются отдельные северный и южный регионы. На севере находится город Урумчи, где расположено большинство промышленных предприятий и живет почти все его ханьское население.

название – «Синьцзян» – в переводе с китайского означает «новые рубежи», было дано в 1884 году маньчжурскими властями, когда эти земли формально вошли в состав империи Цин.

До этого у Синьцзяна было неопределенное название «западные территории».

уйгуры предпочитают название «Восточный Туркестан». 

Оно лучше отражает близость и родство региона с Западным Туркестаном, то есть Узбекистаном, Казахстаном, Киргизией и Туркменией. 

У народов, живущих в этих странах, общие с уйгурами история и кровь.

Восточный Туркестан – это еще и название двух республик, отделявшихся от Китая на некоторое время в тридцатых и сороковых годах, так что сейчас оно тесно ассоциируется с уйгурским движением за независимость.

После образования Китайской Народной Республики новым властям нужно было быстро застолбить самые западные территории страны как в военном, так и в пропагандистском отношении.

 В 1959 году в бюллетене КПК можно было встретить  фразу: 

«Синьцзян с древних времен был неотъемлемой частью Китая». Это мнение большинство историков не разделяют.

восемь веков эта территория не была под контролем никаких властей ни полностью, ни частично.

Место, которое занимает Синьцзян в структуре регионов Китая, и вопрос является ли он исконно китайским или нет – и сегодня весьма болезненные темы. 

Их постоянным присутствием в повестке дня обусловлена вся политика Пекина по отношению к этому региону и суровое обращение с его жителями. 

Хотя на словах партия и заявляет, что Синьцзян всегда был частью единого Китая, за ее действиями скрывается непреходящий параноидальный страх, что этот регион может отколоться совсем.

 Кроме Синьцзяна, только в Тибете действуют такие драконовские законы и так жестоко преследуют инакомыслящих. 

Больше всего от этого страдают уйгуры. К ним применяется дискриминация при приеме на работу и в учебные заведения, действуют культурные, религиозные и языковые ограничения. 

(Глава 12.Отключение. Как отключить интернет у 20 миллионов человек).

Государственная программа по развитию Синьцзяна заключалась, в частности, в отправке трудовых мигрантов в приморские провинции, где они станут зарабатывать в семь раз больше, чем на родине.

Среди местных жителей появились слухи, что приезжие уйгуры – все сплошь воры и насильники.

Двоих уйгуров забили насмерть, а еще как минимум сто человек получили травмы.

Шаогуаньский инцидент, как позднее стали называть события той ночи, был вызван межнациональной враждой и бесконтрольным распространением слухов, которые тиражировались главным образом в интернете. 

Он дал начало цепочке событий 2009 года, которые резко изменят жизнь всего населения Синьцзяна и еще больше настроят друг против друга уйгуров и ханьцев.

В Урумчи, демонстранты требовали, чтобы с ними на встречу вышел представитель администрации и обсудил шаогуаньский инцидент. 

Демонстрантов переполняла злость. 

В государственных средствах массовой информации о шаогуаньском инциденте говорилось очень мало. 

В Урумчи просочилось достаточно информации из иностранной прессы, от очевидцев и по сарафанному радио, чтобы у многих сложилось впечатление: правительство как минимум игнорирует эти события, а как максимум активно их скрывает. 

В интернете широко распространились видео, на которых ханьцы толпой избивают уйгурских рабочих.

Протестующих разогнал отряд быстрого реагирования. Семьдесят человек были арестованы.

Но, демонстранты стали нападать на полицейских. Под напором тысячной толпы полиция отступила.

Улицы заполонили банды погромщиков с палками, ножами и камнями. Они избивали, а зачастую и забивали до смерти любого встреченного ханьца.

Многие районы на несколько часов просто оставили на растерзание толпы, прежде чем порядок был восстановлен силами 20 тыс. спецназовцев.

число погибших — 156 человек.

 Через пару часов после начала беспорядков в Синьцзяне перекрыли всю телефонную и интернет-связь. 

Когда в Урумчи ввели войска, все сообщения и видео с беспорядками оперативно удалялись с китайских сайтов, форумов и из соцсетей. 

В газеты и на новостные сайты поступил приказ освещать беспорядки в соответствии с линией «Синьхуа» и не вести независимых репортажей с места событий.

Журналистам можно было разговаривать только с ханьцами.

 власти, вероятно, надеялись, что фотографии пострадавших, разбитых окон и помятых автомобилей вызовут у зрителей сочувствие и, как следствие, доверие к официальной версии событий.

Получилось, что несколько десятков иностранных журналистов стали непосредственными свидетелями второй волны насилия. Жаждущие мести ханьцы собрались в банды и отправились громить уйгурские кварталы. 

полиция применила слезоточивый газ и световые гранаты, но почти никого не арестовала.

В газете «Ежедневник Министерства обороны Китая» появилось подробное обоснование логики властей.

 Волнения в Урумчи, говорилось в статье, еще раз наглядно показали, насколько важно в современной обстановке усилить контроль над интернетом. 

Это нужно для того, чтобы интернет не стал еще одной отравленной стрелой, которую пускают враги.

В Китае, редко какое событие не заканчивается еще одним витком ужесточения ограничений. 

В отместку за полдня погромов более 20 млн человек в крупнейшем регионе Китая остались без доступа к интернету, междугородной связи и СМС почти на целый год.

Последствия для Синьцзяна были катастрофическими. 

все интернет-магистрали и крупные точки обмена трафиком находятся в собственности или под контролем государственных предприятий. 

Именно на национальном уровне, там, где входящий трафик попадает в страну, а исходящий – выходит во внешний мир, и действует Великий файрвол.

 Именно там ведется просмотр пакетов и блокируется нежелательный контент.

Отключить интернет в изолированном регионе типа Синьцзяна несложно. 

Всего-то нужно было  China Telecom и China Unicom отключить службы маршрутизации трафика в регионе по их IP-адресам. 

пара кликов – и вот у 20 млн человек нет интернета. 

:--) Цитирую мрачную шутку одного китайского блогера:

 «Синьцзян все-таки добился независимости в одностороннем порядке. Независимости от интернета».

Туристическим бюро, оптовикам и всем, чья деятельность непосредственно зависела от онлайн-заказов, был нанесен смертельный удар.

После погромов популярные уйгурские сайты – Diyarim.com, Salkin.com, Xabnam.com и многие другие – заблокировали навсегда, а их администраторов арестовали. 

Через три месяца после погромов региональные власти утвердили законопроект об уголовном преследовании за использование интернета для подрыва национальной безопасности, разжигания межнациональной розни или нарушения стабильности в обществе.

 Общество охватила боязнь перед интернетом. 

Родители предупреждали детей, чтобы те не писали ничего в интернете. 

И даже опытные обитатели цифрового мира опасались заходить на иностранные сайты или обходить файрвол с помощью VPN, чтобы их не отследили и не арестовали.

(Глава 13. Призраки в машине. Китайские хакеры расширяют сферу влияния файрвола).

 тибетцы заводили себе электронную почту и подписывались на рассылки, совсем не заботясь о безопасности.

Лидеры иностранных государств, едва начав договариваться о встрече с Далай-ламой, без всяких официальных объявлений получали от Пекина возмущенные сообщения о недопустимости переговоров с сепаратистами.

 Тибетцев, которые переходили через границу на подконтрольную Китаю территорию, задерживали и допрашивали, а в качестве доказательства противоправных действий предъявляли распечатки их же писем. 

Компьютеры массово выходили из строя после установки агрессивных вредоносных программ, предназначенных уже не для слежки за пользователем, а для уничтожения его оборудования. 

Было очевидно: целью атак выбраны тибетцы. Все указывало на то, что организаторы действуют из Китая.

атака на тибетцев была массированной, велась практически непрерывно и затрагивавала большую группу людей, хотя вряд ли отдельные представители могли бы заинтересовать хакеров.

у хакеров был доступ абсолютно ко всем данным.

 Они могли удаленно записывать все происходящее на микрофоны и камеры ноутбуков. 

Проникли в базу данных беженцев из Тибета в Индию.

 Несколько тысяч человек и членов их семей оказались под угрозой карательных мер.

вирусы, рассылаемые тибетцам, связывались с серверами в Хайнане, островной провинции на юге Китая рядом с Вьетнамом.

группа хакеров, которую прозвали GhostNet, за два года сумела проникнуть на 1300 компьютеров более чем в ста странах мира. 

Около 400 из них принадлежали видным персонам из мира политики, экономики, прессы и телевидения. На большинстве компьютеров вирус жил около 145 дней, при этом на сотне зараженных устройств он присутствовал более 400 дней. 

Хакеры GhostNet атаковали не только тибетских оппозиционеров. 

Слежка велась за множеством дипломатов, высокопоставленных военных, депутатов, журналистов и сотнями других людей.

 очевидно: атака на высокопоставленные цели была организована властями Китая, преследующими военные, стратегические и разведывательные цели.

(Глава 14.NoGuGe)

Расскажу про: Бесславный конец Google в Китае.

В 2009 году, поисковик Google с большим отрывом занимал в Китае второе место по популярности, уступая только Baidu, а в сегменте карт, перевода и мобильного поиска сервисы Google и вовсе вышли на первое место.

Чем большую долю рынка занимало китайское подразделение Google, тем большему давлению со стороны властей оно подвергалось.

В глазах коррумпированных китайских чиновников  Google был инструментом властей США, с помощью которого те пытались развязать бескровную революцию в Китае.

На 2009 год приходились две круглые даты:

 двадцатая годовщина бойни на площади Тяньаньмэнь и шестидесятилетие Китайской Народной Республики. 

В стране окончательно закрыли YouTube, до этого его блокировали на несколько дней или замедляли работу. 

Поводом для полной блокировки стали выложенные активистами видеоролики, на которых полицейские избивают гражданских во время межнациональных волнений в Тибете.

В 2009 году, возможно, самом ужасном году в истории китайского Google, оказалось, что в самые важные системы Google внедрились хакеры. 

И, внедрились они уже несколько месяцев назад. 

Все это время, пока они сливали информацию терабайтами, их никто не мог обнаружить.

Хакеры подошли к делу с толком и выдержкой. 

Сначала заразили один компьютер, а с него – уже всю локальную сеть. 

Нулевым пациентом был сотрудник пекинского офиса. 

Хакеры собрали все данные о жертве из открытых источников – Facebook, LinkedIn и других социальных сетей. Потом они отправили этому сотруднику сообщение якобы от хорошего знакомого, а внутри сообщения была ссылка. 

При нажатии на ссылку открывался сайт, зараженный вирусом, который использовал уязвимость нулевого дня в браузере Internet Explorer, то есть уязвимость, о существовании которой еще никто не знал.

Благодаря этой уязвимости на компьютер сотрудника загрузились другие вредоносные программы, с их помощью хакеры внедрились в локальную сеть Google.

Раздобыв логин и пароль сотрудника китайского офиса, хакеры смогли зайти в корпоративную сеть компании, 

Хакеры использовали целый арсенал продвинутых методов взлома: 

целевой фишинг, качественно подделанные письма с вирусами во вложении, программы для извлечения паролей из памяти компьютера;

кейлоггеры, которые фиксируют все нажатия на клавиатуру, например при вводе логина.

когда сотрудникам Google стало известно о взломе, хакеры уже год как внедрились на серверы компании.

хакеры также, взломали на Gmail почту известных китайских и тибетских оппозиционеров.

При взломе использовались самые современные технологии.

Сергей Брин лично возглавил операцию по противодействию атаке.

В самой Google Брин еще с 2008 года выступал за прекращение самоцензуры китайской версии, но только сейчас его мнение стали разделять другие руководители. 

Исполнительный директор компании Эрик Шмидт, который все еще верил в китайский проект, остался в меньшинстве.

 В 2010 году, Google прекратил фильтрацию поисковых результатов в китайской версии. 

 Брин радовался такому решение еще и потому, что ситуация, сложившаяся в Китае, давала другим странам и режимам сигнал, что можно попробовать сделать свой файрвол». 

Ли Кайфу считал, что Google совершает ошибку.

Перед тем как перейти в наступление на противников за рубежом, китайские цензоры должны будут справиться с новым, на этот раз последним, внутренним вызовом. 

Этот вызов придет со стороны социальной сети нового типа, которая даст китайским оппозиционерам и вольнодумцам возможность немного отодвинуть сжимающиеся границы регулируемого интернета.

Глава 15. Социальная сеть Weibo — последняя платформа, где оставалась свобода слова.

На заре 2010-х годов изменения в судьбах Китая и его процветание лучше всего олицетворяла новая сеть высокоскоростных железных дорог. 

правительство потратило сотни миллиардов долларов, чтобы опоясать страну вдоль и поперек высокоскоростными железнодорожными линиями, создав таким образом крупнейшую в мире железнодорожную сеть. 

В 2017 году эта сеть насчитывала более 20 тыс. километров путей – больше, чем протяженность всех высокоскоростных линий в других странах вместе взятых.

Поезд из Шанхая до Нанкина, 300 километров – идет около 75 минут и всего за 20 долларов.

23 июля 2011 года в железнодорожной катастрофе погибли 40 человек, еще 200 получили травмы.

в передовицы утренних газет новости об аварии не попали.

Зато они попали в интернет. 

Всего за несколько часов сообщения о катастрофе наводнили Weibo, китайский сервис микроблогов вроде Twitter. 

В интернете буря ярости и возмущения усилилась, когда через несколько часов после прекращения спасательных работ среди обломков вагонов обнаружили выжившую двухлетнюю девочку. 

Не желая более доверять официальной версии, интернет-детективы стали самостоятельно восстанавливать хронологию происшествия и искать причины аварии. 

Удалось раскопать обличительные статьи в прессе и видеоматериалы, отснятые незадолго до катастрофы. 

Например, интервью главного инженера министерства железных дорог, где он самоуверенно заявлял: современные технологии – это значит, что китайские скоростные поезда никогда не врежутся во впереди стоящий состав.

Железнодорожная катастрофа в Вэньчжоу стала для поколения Weibo первым выходом в свет. 

Она показала, что молодые китайцы вовсе не были запуганными людьми с мозгами, промытыми десятилетиями коммунистической пропаганды, что они устали от коррупции и некомпетентности бюрократов, что они требуют перемен.

Weibo становилось общественной силой, с которой нужно считаться, пусть даже правительство и пытается всячески сдержать влияние интернета.

За недолгий период, когда Weibo был настоящей площадкой для дискуссий и оппозиционных мнений, микроблогеры все-таки добились реальных результатов. 

Они помогали спасать похищенных детей и возвращать их в семью, 

выявлять случаи коррупции и злоупотреблений, и, 

что важнее всего, они заставили власти серьезно взглянуть на такую сложную проблему, как загрязнение воздуха.

Правительство было вынуждено начать публиковать собственные отчеты о качестве воздуха.

влиятельные  Weibo-блогеры, по прозвищу «Большие V» (по значку подтвержденного аккаунта напротив имени пользователя)  действительно очень помогли принятию закона о чистоте воздуха.

Но, как только «Большие V» стали с помощью блогов лоббировать другие изменения в законодательстве, им быстро дали понять, насколько ограниченны их возможности.

На тех, кого прижать к ногтю было не столь просто, нашлась своя управа.

В 2013 года, один влиятельных  Weibo-блогеров из «Большие V», шестидесятилетний Чарлз Сюэ был арестован и обвинен в том, что пользовался услугами проституток. 

Чарлза Сюэ арестовали после того, как он выступил с критикой правительства и предложил ослабить экономические ограничения для Weibo, где у него было более 12 млн подписчиков.

После ареста, он появился в эфире Центрального телевидения Китая (CCTV). 

Cюэ признавался, что у него нездоровая зависимость от Weibo;

что он не проверяет факты, что не выступал с конструктивными предложениями, просто распространял мнения под воздействием эмоций.

История о том, как у Weibo не получилось стать площадкой гласности, во многом поучительна. 

Она показала полную нетерпимость партии даже к конструктивной критике. 

Выяснилось, что в общественной дискуссии появилось много новых, ранее неизвестных ограничений. 

Weibo стал последней линией обороны для изобретательных и неуступчивых интернет-оппозиционеров Китая, направивших на помощь в борьбе с цензорами все свои таланты и умения по выдумыванию хитроумных способов обхода блокировок. 

Оттуда они были изгнаны на ресурсы вне пределов досягаемости Великого файрвола или на площадки, закрытые как от цензоров, так и от аудитории.

Weibo, крупнейший и самый успешный в Китае интернет-портал, был запущен в 2009 году.

 К 2014 году,  компания вышла на Нью-Йоркскую фондовую биржу, ей пользовались уже 60 млн.

В 2009 году запускать соцсеть в Китае было крайне рискованно. 

В июле, полиция жестоко подавила массовые беспорядки в Урумчи. 

Facebook и Twitter раньше блокировали только на время, но на этот раз заблокировали навсегда. 

YouTube прикрыли. 

компания Weibo внедрила специальные команды по фильтрации и мониторингу пользовательского контента.

Например, клеймить коррупционера, об отставке которого уже сообщили официальные СМИ, можно, 

а вот обвинять действующих чиновников, пусть даже с прямыми доказательствами взяток, нельзя. 

Под запретом любые дискуссии, которые могут привести к самоорганизации и коллективным действиям вроде акций протеста и забастовок.

На глазах у людей, которые, взрослели вместе с Weibo, эта социальная сеть, когда-то давшая им небывалую свободу, становилась все более подконтрольной. 

Но без боя сдаваться они не собирались.

(Глава 16. Гориллы в тумане. Разоблачение китайских хакеров).

Целью атак китайских хакеров были частные компании. 

По всей видимости, делалось это в интересах китайского бизнеса.

Одно дело украсть чертежи сверхзвукового истребителя, чтобы разработать меры защиты от него. 

Совсем другое – взломать сеть компании, украсть информацию по ее гражданским искам к китайским конкурентам или документы по предстоящей сделке, чтобы ее сорвать. 

В этом и обвинялось подразделение № 61398. 

тогдашний директор ФБР заявил при оглашении обвинения:

Китайское правительство слишком долго безо всякого стыда прибегало к приемам кибершпионажа, чтобы добиться экономического преимущества для государственных предприятий.

директор ФБР Коми сообщил, что злоумышленники получили доступ к личным данным 18 млн действующих, бывших и потенциальных новых федеральных служащих. 

Там было все: отпечатки пальцев, медицинские карточки, отчеты о проверках службы безопасности, сведения о судимостях, а также множество других потенциально компрометирующих сведений о служащих и членах их семей.

Этот взлом поставил под угрозу национальную безопасность на целое поколение, если не больше. 

Эксперт, которого привлекли к расследованию утечки, точно и образно описал эту ситуацию в письме начальнику: 

«Они по уши в дерьме».

В 2016 московская «Лаборатория Касперского» зафиксировала трехкратное увеличение числа хакерских атак из Китая на российские компании и государственные структуры.

Контролю за соблюдением соглашения помешали выборы в США в 2016 году и связанный с этим переполох вокруг предполагаемой атаки русских хакеров на Национальный комитет Демократической партии и другие организации. 

Образ всесильной банды хакеров, угрожающих всем общественным структурам США, в массовом сознании американцев переместился из Пекина в Москву. 

(Часть IV. Война. Глава 17.Попались)

Расскажу про: Смерть уйгурского интернета.

Сегодня, для уйгурской молодежи, недовольной политикой Пекина, нет отдушины, нет площадки, на которой люди могли бы свободно высказать то, что их волнует. 

В результате молодые уйгуры стремительно радикализируются. 

В последние годы Синьцзян часто упоминается в пропагандистских материалах Аль-Каиды и Исламского государства, а в Сирии и Ираке замечены бойцы-уйгуры. 

Одновременно с этим китайские власти сосредоточивают в Синьцзяне военные части и запрещают освещать репрессии в регионе даже иностранным журналистам. 

пропасть между властями Китая и уйгурами только увеличивается несмотря на все попытки партии контролировать чуть ли не каждую минуту их жизни. 

Прежде чем реализовать какой-либо проект в «настоящем» Китае, имперские чиновники былых времен тестировали его на Синьцзяне.

Так и теперь в регионе испытывают новые методы тотального контроля и наблюдения, приемы полицейского государства. 

Если уйгур будет демонстрировать приверженность исламу – носить бороду или чадру, читать Коран, назовет своего ребенка Мухаммедом» – он столкнется с подозрительным и враждебным отношением. 

По всему Синьцзяну установлены контрольно-пропускные пункты, полицейские останавливают местных жителей, отбирают у них мобильные телефоны, выискивают запрещенные приложения вроде Facebook или Twitter, проверяют, не обсуждают ли в мессенджерах религию и другие щекотливые темы. 

В каждом крупном китайском городе установлены видеокамеры, в которых применяются технологии искусственного интеллекта для распознавания лиц и автомобильных номеров. 

Система присылает полиции оповещение, когда люди, за которыми установлена слежка, отходят от дома или работы более чем на 300 метров.

 В 2016 годe правительство  приняло новый закон о кибербезопасности, согласно которому чиновники могут в любой момент по собственному усмотрению отключать интернет в интересах национальной безопасности по всей стране.

Репрессии экспортируются и за пределы Китая. 

Автократические режимы в других странах с радостью берут на вооружение китайские цензурные меры и практику отключения интернета. 

Китайские же компании, озолотившись на зверских аппетитах родного полицейского государства, отправляются на новые территории в поисках потенциальных клиентов.

(Глава 18. Лидеры мнений)

Как китайские тролли добираются до диссидентов за океаном.

Как только Си Цзиньпин провозгласил политику нулевой терпимости к инакомыслию, дни Weibo в качестве площадки для более или менее свободной общественной дискуссии были сочтены. 

Сервис ввел авторизацию по настоящим именам, аккаунты привязывались к номерам мобильных телефонов или удостоверениям личности. 

Регистрировать новые аккаунты стало гораздо сложнее.

WeChat, еще одна популярная в Китае социальная сеть, тоже не годилась для дискуссии. 

Тогда это в основном был мессенджер для частных бесед, а все опции в нем, хоть как-то связанные с обменом информацией, цензурировались точно так же, как в Weibo.

Сегодня количество запрещенных ключевых слов, связанных с Тяньаньмэнь, исчисляется уже сотнями. 

запас времени и ресурсов у цензоров ничем не ограничен, благодаря чему можно взять измором даже самых стойких интернет-оппозиционеров.

Сфера китайского влияния в интернете простирается чрезвычайно широко и опережает даже влияние России и США. 

Она росла благодаря действиям и проплаченных комментаторов, так называемых умао: 

то есть «50 центов», как считается, раньше это была ставка за один такой пост, 

Умао – страшилка китайского интернета. 

Этот термин используется в довольно широком смысле: 

любой, кто занимает проправительственную позицию, провозглашается агентом партии. 

Стереотипный образ умао – это пользователь, который яро воюет с врагами партии;

скорее интересуются позитивной повесткой и заменой запретных тем на обсуждение одобренных властями публикаций.

байцзо, белые левые, так в китайском интернете уничижительно именуют сторонников либеральных и прогрессивных течений, подпитываются нападками и жаждут внимания, а этого цензоры им давать не хотят.

По данным исследования 2016 года, проплаченные комментаторы ежегодно создают в социальных сетях порядка 448 млн фейковых постов, которые чаще восхваляют курс правительства, нежели ведут борьбу с его оппонентами.

Большинство постов умао содержат одобрение и обсуждение значимых вопросов в позитивном ключе. 

Содержание сообщений соотносится со временем их написания. 

Это позволяет предположить, что стратегическая цель режима – отвлечь общественное внимание от обсуждения событий, способных повлечь за собой коллективные действия.

Цензорам удалось обуздать Weibo. 

Но, сегодня, его приоритеты качнулись от новостей в сторону освещения жизни знаменитостей и огромной индустрии развлечений Китая. 

В качестве площадки для дискуссий он сейчас лишь тень себя прежнего. 

Крах Weibo в этом качестве – убедительное доказательство, что цензоры могут придушить любую угрозу. 

Платформа, которая когда-то казалась неподконтрольной и устойчивой к закручиванию гаек, теперь не представляет для властей никакой опасности. 

В конце 2017 года Weibo торжественно поклялась окончательно взяться за ум и обязалась строго следить, чтобы публикуемый контент не подрывал основополагающих ценностей китайского социализма.

Для пользователей за пределами Китая судьба поколения Weibo – предостережение: 

площадки, которые делают, что заблагорассудится, и, кажется, не могут подвергнуться репрессиям, на деле куда более уязвимы. Власти могут усмирить кого угодно, если только захотят.