50 000 BC. #38

Гонец убежал вперед, известить племя о подходе Кавы, и когда оставалось пройти всего километра три, навстречу нам уже бежали братья Лии. Но радости на лице мальчишек я, почему-то, не увидел. Они сразу бросились к сестре, и со слезами стали что-то быстро лопотать. По поменявшемуся лицу моей будущей жены я понял — случилось что-то ужасное.

***

Отца Лии заломал медведь. Бывшие рядом охотники рассказывали, что после того, как храбрый воин получил в подарок от Кавы медный топор, его поведение стало и вовсе безрассудным. Убив, однажды, этим топором медведя он, похоже, решил, что оружие дает ему неуязвимость, и вчера поплатился за эту самоуверенность.

Лиа рыдала с матерью в углу пещеры, а я вновь поражался проискам судьбы. Топор был подарен мной, и принес смерть его обладателю за день до того, как я собирался просить руки его дочери. Конечно, оружие служит лишь одной цели — убивать. И взявший его в руки должен быть готов, что теперь смерть всегда будет с ним по соседству. Но почему он? И почему сейчас?

Мне принесли топор, с пятнами крови на рукоятке. Толпа людей молча стояла и смотрела на меня, ожидая какого-то решения. Проглотив ком в горле, я обратился к восьмилетнему сыну погибшего:

— Твой отец был храбрый воин, и убил много зверей. Этот топор сделал его сильнее, но он не сделал его непобедимым. Здесь следы крови твоего отца, а значит его дух будет рядом.

Мальчик смотрел на меня ясными глазами, преисполненными доверия. Мне было стыдно, так как я понимал, что своей речью прежде всего пытаюсь оправдать себя как первопричину трагедии, а вовсе не занимаюсь воспитанием пацана.

— Возьми этот топор и стань таким же сильным и храбрым охотником, но помни, что одной храбростью врага не победить.
Пора было заканчивать. Сейчас договорюсь до того, что погибший был глупый и самоуверенный. Торжественно передав оружие в руки ребенка я поспешил ретироваться.

Оставив родственников хоронить главу семьи, я вновь брел по полю, причесывая руками траву. Уж больно много негатива связано у меня с команчами. Что ни год, то нервное потрясение. И надо же было этому случиться именно сейчас, когда я только обрел душевное спокойствие и казалось нашел простое человеческое счастье.

— Ты издеваешься, да?! — прокричал я в небо и стал ждать хоть что-то, что может намекнуть мне о потустороннем мире. Не дождавшись никакого знака, я вернулся в племя.

О свадьбе не могло быть и речи. Я прикидывал, что месяца через два-три Лиа должна будет отойти, и можно вернуться к этой теме. Но все оказалось гораздо хуже. По законам команчей, девушка, потерявшая отца, должна год носить траур, который не допускал брачных отношений. Вот и посватались.

***

Слоняясь по племени, я зашел в лавку Ахомита. Несмотря на то, что цены в ней были выше, оборот явно был лучше чем в государственном магазине, организованным однокашником Валу. После разговоров выяснилось, что Ахомит подходит к торговле более ответственно, выбирая самый хороший товар для закупки, и отказываясь покупать плохой. Государственный же магазин работал по фиксированным ценам, покупая все подряд, ипожтому часто занимался списанием испорченных продуктов. Люди предпочитали покупать дороже, но качественнее, наполняя карман Ахомита. Усугубляло все то, что Цак был заинтересован в процветании своего партнера, и улучшать экономику гос-предприятия ему резона не было.

— Ничего, заставим поделиться опытом, — решил я. Придется отправлять неудачливого коммерсанта на стажировку к Цаку, благо его отсутствие не сильно отразится на снабжении племени.

Когда я пришел к студенту рассказать о своем решении, то застал управляющего магазином в расстроенных чувствах, сидящего около корзины с рыбой. Увидев меня парень вскочил, и тотчас же пожаловался, что работать ему тяжело.

— Принесли корзину рыбы, а хорошая рыба только сверху. Внизу все тухлое. Как я это продам?

Да, тебе бы поучиться на наших рынках, где подбрасывание тухлого овоща происходит в ту секунду, когда покупатель моргает.

— Ты знаешь того, кто продал рыбу?

— Конечно!

— Идем со мной.

Похоже, пришло время создавать прецедент.

Мы взяли Чука и двоих солдат, и отправились на поиски поставщика морепродуктов. Через десять минут он уже был на главной площади, где я громко объявил собравшейся толпе суть провинности.

— Сколько стоила рыба? — спросил я торговца.

— Две руки и две ноги, — понуро ответил тот.

— Верни!

Двадцать чатлов перекочевали хозяину магазина.

— За обман при торговле на двадцать монет — наказание двадцать ударов!

Я огляделся, чтобы понять, чем преступника следует отходить. Плетей изобретено не было, розги тоже отсутствовали. Взгляд упал на посох одного из воинов, стоящего среди зевак.

Позаимствовав палку, я выдал ее Чуку, с просьбой исполнить наказание через удары по спине. Под крики осужденного я размышлял, что вместе с введением денег непременно должен появиться свод законов. Нарушивший правило должен знать чем ему это грозит. Штраф, удары или даже смерть. Похоже, меня ждала творческая работка не на один день.

***

Чтобы отвлечь Лиу от тягостных мыслей, я попытался целиком погрузить ее в работу. Наступила пора сбора налогов и она старательно обходила дворы, записывая кто сколько сдал или задолжал. В моем племени — это было не так сложно, ведь число работников не превышало сотни. А вот Валу с ребятами я бы не позавидовал.

После оброка казна значительно пополнилась, а должники получили шанс отработать недоимки на полях — через две-три недели начинался сбор урожая.

Налоги нужно было обязательно потратить, вернув деньги обратно в экономику. Часть сборов, относящихся к людям Чука, была отправлено в его племя, а свой резко наполнившийся сундук, я пустил на увеличение государственных запасов всяких непортящихся вещей, вроде горшков, дров или веревок. К тому же, снова наступала пора делать заготовки на зиму из сушеных ягод, грибов и груш. Цак получил дополнительный оборотный капитал на закупку всего вышеперечисленного, и принялся за работу.

Так как Лиа еще год не могла жить в моем доме, я решил построить для нее собственный. Все-таки не гоже главному казначею, налоговику и невесте Кавы жить в шалаше. Взяв за основу хибарку Цака, началось строительство еще одного каменного здания в нашем городе, которое расположилось рядом с моим забором к северу. Строительство контролировал я лично, и получалось очень аккуратно и уютно.

Прошло примерно две недели, когда Цак пришел просить еще денег.

— Постой, ты же работаешь с прибылью. Зачем тебе деньги?!

— Команчи приносят много крапивы для веревок. Я уже заполнил склад, а они все несут. И ягод с грушами уже некуда девать. Тоже от них привозят.

— Построй еще амбар. Если люди приносят хороший товар — надо скупать. Они же работали.

— Я построю. Мне деньги нужны, — снова повторил Цак.

Выдав ему тысячу чатлов, я вскоре забыл об этом разговоре. Большие запасы — залог стабильной экономики.

***

Наступил август, и я понял, что одним дополнительным амбаром обойтись не получится. В среднем мы снимали два с половиной центнера с гектара, и получалось, что должны собрать почти десять тонн зерна. Стройка плотины была остановлена, многие другие работы тоже. Все племя, включая гастарбайтеров от Чука работали на уборке урожая.

При нормальном потреблении зерна в пол-кило на человека в день выходило, что за вычетом семенного фонда я мог обеспечить примерно сорок человек постоянным рационом из хлеба и каши. Конечно, мои жители были мясоеды, да и море давало много рыбы, но полей нужно минимум раза в три больше.

Обильный урожай позволял выделить не меньше трех тонн на семена. Я твердо решил что сельское хозяйство должно стать массовым занятием и был даже готов применить первые в истории агро-дотации. На очередной ярмарке, собрав активное население, я выступил с лекцией о преимуществе выращивания злаков. Студентов агрономов было не так много, чтобы создать массовую популярность, поэтому пришлось прибегнуть к небольшой пропаганде.

Растить зерно действительно получалось выгодно. Один гектар человек подготавливал к посеву примерно за 10-15 дней, в зависимости от почвы. Еще три дня на сев, пять дней в сезон на прополку сорняков, семь-десять дней на уборку и пять дней на обмолот. Получалось около сорока дней максимум, при этом хлеба с гектара выходило пара центнеров. То есть трудодень простого рабочего равнялся пяти килограммам зерна. Если учесть, что сейчас зерно стоило двадцать чатлов за килограмм, то получается, маржа была аж 90%. Конечно, после массового производства, цена на зерно упадет, но сейчас туземцам знать об этом было не обязательно.

Популярно объяснив все преимущества жизни фермера, я немедленно предложил практическое решение. Рядом с моими полями будут нарезаны несколько участков, гектаров по пять каждый. Так, в случае засухи, можно будет провести ирригацию от моих арыков. Но, если фермер пожелает, он может сделать поле и около своего жилища. Это было особенно важно команчам, пока не желающим переезжать в мой лагерь.

Тот, кто согласится обрабатывать поле, получает бесплатно двести килограмм зерна на семена, правда тогда пятую часть урожая после уборки следовало вернуть. Такое количество выдаваемых семян на пять гектаров предполагало более плотный сев, чем тот, что я раньше использовал, но этот подход должен был дать более высокий выход на единицу площади.

Разжевав бизнес-идею, и предупредив о наказании за нецелевое использование субсидии, я указал на студента, ответственного за выдачу семенного фонда и выделение участков. В надежде, что предпринимательская жилка пробудится у нынешних собирателей и охотников и мне удастся создать класс хлеборобов, я закончил тренинг и пошел по своим делам.

После красноречивого выступления ко мне подошел Ахомит.

— Я хочу получить зерно, — с готовностью заявил он.

— Отлично. Подойди вон к тому парню. Он даст тебе участок, если, конечно, хочешь сеять здесь.

— Нет, я хочу сеять на своем поле. И мне нужно все твое зерно.

Я внимательно посмотрел на Ахомита: не шутит ли он. Но туземцам вообще был не свойственен юмор.

— Ты все не посеешь. Это гектаров на сто, — улыбнулся я. Похоже, дикарь ошибся в подсчетах. Ну ничего, бывает.

— Посею, — услышал я в ответ.

— Не говори ерунды. Для ста гектар нужно минимум человек пятьдесят чтобы целый месяц выбирать камни, разровнять и перепахать такое поле. А потом еще следить за ним.

— Я смогу, — упрямо повторил Ахомит. Дай зерно.

Его настойчивость начала раздражать меня.

— Давай так. Получишь от меня двести килограмм, как все. Этого хватит чтобы сделать поле гектаров на пять, может на десять, если сеять пореже. Покажешь готовое поле — получишь еще.

— Договорились, — Ахомит быстро поднялся, и отбыл на запад.

— Чудак, — только и нашел я что сказать ему вслед.

Через две недели он снова нашел меня, и попросил сходить с ним, посмотреть на новое поле.

— Быстро ты, — удивился я. Видимо, подрядил пятерых работяг, проныра.

Взяв пару студентов агрономов, чтобы на примере полей Ахомита показывать чем отличается хорошо обработанный участок от сделанного дилетантом, мы двинулись по направлению к команчам. Через четыре часа ходьбы мы немного свернули в сторону гор, и вскоре я увидел огромное вспаханное поле. На первый взгляд его размер был гектаров пятьдесят, но затем, померив границы шагами, я понял что не меньше семидесяти. Несмотря на то, что перепахано было весьма посредственно, камней на участке не было. Работа была проделана колоссальная.

— Ты здесь целый год что ли готовился? И с кем?

Ахомит скромно стоял и улыбался.

— Дашь зерно?

Передо мной выразительно лежали гектары свежевспаханной земли. Уговор Ахомит выполнил, но что-то здесь было не так.

— Дам. Половину, — коротко сказал я.

— Не хватит!

— Хватит. Сеять будешь редко. Я же не могу полагаться только на тебя. Надо раздать и другим. А на следующий год засеешь из урожая сколько хочешь.

Возвращаясь к себе в город я не переставал думать, как этому пройдохе удалось сделать такое поле. Надо будет понаблюдать за тем, как он будет сеять.

 Начало №2 №3 №4 №5 №6 №7 №8 №9 №10 
№11 №12 №13 №14 №15 №16 №17 №18 №19 №20 
№21 №22 №23 №24 №25 №26 №27 №28 №29 №30 
№31 №32-33 №34  №35 №36 №37