50 000 BC. #30

Признаюсь, что обработать двадцать гектар полей было уже не такой простой задачей. Пообещав Чуку десятую часть урожая, я вытащил около пятидесяти женщин его племени на полевые работы. Под тщательным присмотром и при активном вовлечении студентов из моего аграрного факультета колосья срезались, и сразу передавались идущей следом девушке, которая по мере загрузки относила их к месту сбора. Серпов было мало, поэтому использовались они по максимуму и без простоев. Косили одни, носили другие, снопы вязали третьи. На большой вытоптанной площадке все снова сушилось, молотилось, провеевялось и собиралось в большие глиняные горшки.

Несмотря на засуху — удобрения сделали свое дело, и урожай составил чуть меньше центнера с гектара, то есть около двух тонн. Чук лично присутствовал на последних днях сбора и я настоятельно рекомендовал ему не съедать все зерна, а подождать поздней осени, чтобы посадить их и получить через год в десять, а то и более раз больше. Благо трое студентов агроном были родом из его племени и должны сделать все правильно.

Чук не мог ослушаться, но по глазам я видел, как ему хотелось съесть свою добычу. Понимая, что силы воли до сева может не хватить, я предложил ему, что каждый раз, приходя ко мне, он будет получать в качестве угощения на стол лепешки и кашу, а этот урожай сохранит для посева. На том и порешили.

Отложив примерно треть зерна под посадки, а я планировал засеять примерно сорок гектар, племя принялось толочь муку. Наверное, можно было подумать о создании водяной мельницы, но пока не было ни воды на колесе, ни представления, как сделать два крутящихся камня-жернова и как между ними засыпать зерно. Поэтому терли каменными, а затем медными пестиками. Благо работа не шибко интеллектуальная.

С этого момента на столе появились хлеб и каша. У меня каждый день, а у племени по воскресеньям.

После моей болезни Пхо стала жить рядом со мной, в небольшом шалаше. Селить в моем доме женщину было, во-первых, через чур вызывающе для племени, а, во-вторых, я не питал к ней никакого влечения. Но это была единственная женщина, регулярно появляющаяся в моем жилище. Пхо готовила, мыла посуду, стирала шкуры и мела полы веником. В какой-то момент я разрешил воспользоваться своей ванной. Показав на примере рук, как надо пользоваться мылом и что нужно намылить себя целиком, я удалился. Не для избавления Пхо от стыда, а скорее чтобы не смущаться самому.

Вымытая Пхо была куда как более похожа на человека, нежели на самку, и я даже подумал сделать ей какое-нибудь украшение или хотя бы медную заколку для волос, но вспомнив историю с медальонами наотрез отказался от этой идеи. Факт того, что она жила рядом с моим жилищем уже превозносил ее среди остальных женщин племени. Мне даже показалось, что Лиа смотрит на нее с ревностью, и, признаться, я был рад этому. Не решаясь открыто ухаживать за лучшей ученицей, я получал определенное удовольствие, что она также испытывает какие-то душевные терзания, не имея возможности реализовать свои чувства. Впрочем, были ли у нее чувства или это был простой интерес ко мне, как к человеку другого, высшего порядка, сказать трудно. Может быть я лишь выдавал желаемое за действительное.

Тыкто явно привык к жизни на новом месте, и уезжать, похоже, не собирался. Видя это, я предложил построить ему дом.

— У меня большое племя. Мы не поместимся в дом из камней, — решительно отверг предложение Тыкто.

— Мы построим большой дом, — заверил его я, и приступил к выбору места для строительства.

Дом для пятидесяти человек выходил у меня примерно двадцать на восемь метров. Посередине должны были стоять три колонны, подпиравшие крышу. Посоветовавшись с Тыкто я сделал несколько комнат — большую для женщин, большую для мужчин, среднюю персонально для Тыкто и еще одну небольшую, на всякий случай. Тыкто не объяснил зачем, но все же попросил ее предусмотреть.

Воду и туалет я делать не стал, так как добиться нормальной гигиены имея в бараке полсотни человек было бы невозможно. Пусть как и раньше бегают в лесок к ручью, решил я.

Для студентов строителей начались жаркие дни. Помимо теоретических знаний, они не хуже мастеров должны были освоить все тяжелые работы, от вытесывания камней, до обжигания извести и обрубания суков на стволах деревьев.

Наблюдая, как через месяц после стройки от фундамента начали расти стены, я стал свидетелем очень странной картины. Громко выкрикивая ругательства Тыкто бил Быка, стараясь попасть то по высоко расположенной голове, то по печени. Бык покорно принимал удары, обхватив голову двумя руками и не решаясь дать сдачи. Я поспешил к ним, пытаясь понять суть конфликта. Разняв запыхавшегося Тыкто и Быка я не заметил на последнем каких-либо серьезных повреждений, разве что на лице было немного следов крови. Впрочем, оказалось, что и это кровь с разбитых кулаков Тыкто. Воистину, этого громилу сложно было победить.

Тыкто весь в поту, с оторванным ухом и бешеными глазами выглядел очень грозно. Вероятно, провинность была серьезной. Я подождал минуту, пока дыхание вождя не пришло в норму, и спросил, что произошло.

— Он, — Тыкто взмахнул рукой и ткнул пальцем практически в лицо Быку, — не хочет жить в моем племени!

Бык виновато стоял и смотрел в пол.

— Говори ты, — обратился я к второму участнику конфликта.

— Я хочу жить в шалаше с женой, — тихо, но очень красноречиво сказал великан, — рядом с домом Тыкто.

Кажется, я начинал понимать. Бык давно присмотрел себе женщину из числа плененных в ущелье, и после ухода из пещеры решил больше не съезжаться со строптивым вождем, считая что может рассчитывать на отдельную жилплощадь. Ну, а Тыкто усмотрел в этом предательство по отношению к прайду. Мне стало жалко Быка. Я отвел Тыкто в сторону на поговорить.

Убеждение дикаря заняло не менее получаса, где я использовал все возможные аргументы: и невероятную преданность Быка и его полное отождествление с племенем, и то, что жизнь будет вместе, разве что только спать Бык будет отдельно. Ну и еще то, что право на свою женщину он закрепляет за собой. Поймав гневный взгляд Тыкто, я понял, что похоже именно последний пункт волновал его больше всего. Причем явно не сама женщина — на нее вождь бы вряд ли позарился. Беспокоил прецедент, который мог развалить его большую семью на много маленьких.

Напоровшись на это препятствие я понял, что ломать нужно семейный уклад, сложившийся тысячелетиями. Одним разговором тут обойтись было нельзя. Пришлось снова идти на хитрость и лесть.

— Ты вождь, и тебе решать, кто может взять себе жену навсегда, а кто должен остаться в племени. Эта женщина не из твоего племени, и Бык может забрать ее, если ты разрешишь. Только если ты разрешишь.

Похоже, это были верные струны.

— Я прошу тебя разрешить ему взять эту жену. После этого, Бык не может брать других жен, а эта жена не может принадлежать никому, кроме Быка. Ты так решишь, и они будут слушать тебя, потому что ты их вождь.

Тыкто, поразмыслив, все же одобрительно кивнул. Через несколько минут состоялось первое благословение и иже с ним венчание. Я объяснил Быку принципы уз брака и он, вместе с невестой, быстро и согласно закивали.

— Что ж, совет да любовь, — буркнул я покидая поле недавнего конфликта, — дело хорошее.

В сентябре я набрал новый класс из лучших выпускников школы. Семеро одиннадцатилетних ребят начали углубленное обучение ремеслам. Ничто так не передает опыт, как постоянная практика, поэтому на стройплощадке помимо студентов постоянно присутствовали дети. Но только те, которые по словам воспитателей проявляли склонность к созиданию. Играли в кубики, дощечки, что-то лепили из глины. Отчаянные сорванцы и задиры проходили другую школу, обучаясь в интернате Быка.

Несмотря на то, что все мужчины были обязаны уметь охотиться, ловить рыбу и держать в руках оружие — именно ученики Быка должны были стать воинами, причем лучшими. Тренируя будущий спецназ особое внимание уделялось не только владению копьем, топором, камнеметалкой, луком и кинжалом, но и стратегии с тактикой. Кроме уже ставшего привычным для всех гандбола, где атака и защита проходили в несколько секунд, появилась игра в захват флага.

Те же пятнадцать человек, находившихся в подчинении у капитанов, должны были охраняя свой тотем, выкрасть чужой, причем суметь донести его обратно на свою базу. Для максимальной достоверности игры пришлось серьезно поработать с холостым оружием. Деревянные топоры, обернутые шкурой, тупые стрелы, с намотанным мехом вместо наконечника, строжайшие правила обозначать удары, а не бить и «умирать», если получил «смертельный» удар. Команды с азартом втянулись в новое состязание.

Мальчишки наблюдали бой со стороны, и им запрещалось издавать какие-либо звуки, в противном случае их ждала болезненная порка. Солдаты исполняли прорывы, засады, отвлекающие маневры, намеренную сдачу, а затем перехват украденного тотема и прочие уловки. Капитаны увеличивали количество знаков отличия на своих бусах, проводя успешные операции. А я с удовлетворением смотрел, как растет боеспособность моей армии почти в полтораста человек.

Однажды посетившая меня мысль, что командный дух не должен ограничиваться спортом, привела к тому, что я начал думать о музыкальном искусстве. Будучи в состоянии сыграть собачий вальс и отстучать ногой ритм я решил создать группу, а в дальнейшем, возможно, и хор. Идея была настолько задорная и так заняла меня, что следующие пару недель я провел в создании всевозможных предметов, издающих хоть какие-то благозвучные трели.

Первое, что родилось в моей мастерской — это, конечно, барабаны. Обтянутые кожей бочонки давали разнотонный звук и мой двор наполнился дьявольскими ритмами. Вокруг забора то и дело останавливались туземцы, но заходить за плетень было запрещено, поэтому я, не отвлекаясь создавал, новые инструменты.

Из сухого камыша я сделал что-то вроде свирели из нескольких трубочек. Дуя в их торцы получался гудящий звук, и подобрав длины и диаметры получилось настроить эту дудку на пять нот от ре до ля.



Проверив несколько раз, что настройка верная, я сыграл «подмосковные вечера». Не знаю, откуда во мне вдруг стало столько сентиментальности, но слезы застлали мои глаза, и я ушел играть к себе в дом, повторив мелодию, наверное раз пятьдесят.


Начало №2 №3 №4 №5 №6 №7 №8 №9 №10 
№11 №12 №13 №14 №15 №16 №17 №18 №19 №20 
№21 №22 №23 №24 №25 №26 №27 №28 №29