50 000 BC. #8

— Ыката спрашивать, можно давать вопрос? — Тыкто перевел слова робко нарушившего тишину вождя.

— Кава слушать вопрос Ыката, — подтвердил я готовность к разговору.

— Ыката спрашивать дает Кава огонь Ыката? Ыката дает Кава много цага, жена, шкура.
 

Я посмотрел на него строго и замолчал. Мне стоило большого труда выдержать такую театральную паузу. Невольно вспомнилась игра цивилизация, где начинаешь вымогать у слабой расы максимум плюшек за то, что поделишься технологией. Эта мысль чуть было не заставила меня улыбнуться. После МХАТовской паузы я заговорил.

— Кава дает огонь Ыката. Но цага Ыката будет такая.

Я предвидел этот разговор и у меня был четкий план чего просить.

— Племя Ыката дает племени Тыкто 10 мужа 10 жена. Они работать и давать еду племени Ыката.

Я говорил медленно, жестами показывая то на представителей одного племени, то на другого. Вождь смотрел на меня без тени противления.

— Племя Тыкто дает 3 мужа и одна жена племени Ыката. Они ловить зверь, стеречь огонь, готовить еда, и учить говорить язык Кава, — закончил я свое условие.

Вождь не стал медлить с ответом.

— Ыката давать что хотеть Кава, — перевел его согласие Тыкто и я наконец улыбнулся.

На следующее утро мы выдвинулись обратно в свой лагерь, взяв с собой 20 человек из апачей. Не пройдя и получаса я потерял Клыка. Он погнался за какой-то мелкой зверюшкой в сторону высоких гор и ни в какую не реагировал на мой крик. Пришлось идти его искать. Примерно через пару километров пути я услышал вой, и Коготь рванула в его сторону. Клык, сам испугавшись одиночества радостно прибежал и стал лизать мои руки.

Мы сильно отклонились на северо-восток, зайдя в горы, которые, по внешнему виду, заметно отличались от тех известняковых, по которым мы обычно ходили. Такое впечатление, что в это месте был разлом, и гора вывернулась наизнанку. Дно маленького ручейка, стекавшего с вершины, имело зеленоватый цвет, и это посеяло во мне надежду.

— Гном искать камень Кава, — объяснил я Тыкто, и пошел вверх по течению ручья.

Через два часа поисков я нашел то, что искал. Красноватый с зеленцой камень выступал из скалы. Я отбил его топором и в моей руке оказался кусок самородной меди, грамм на 200 весом. Это находка так взволновала меня, что я отправил основной отряд с людьми апачи в лагерь, оставшись с Тыкто и двумя бойцами. Им я приказал искать такую-же медь, принявшись за дальнейшее исследование горы.

Похоже, нам придется здесь заночевать, решил я, когда через пару часов поиска нашел тяжелый блестящий кусок скалы, отколов от него небольшой кусочек. Также, я набрел на кристаллы темно-коричневатого цвета, отдававшие блеском. До наступления темноты я собрал около десяти кусков камня, которые, по моим подозрениям, могли быть рудой каких-то элементов. Больше всех туземцев впечатлил желтоватый минерал, переливавшийся голубой радугой, как бензиновое пятно на воде.

Переночевав в горах, греясь об волков, мы продолжили поиски камней. Найдя еще с десяток различных кусков скалы, имеющих хоть какой-то блеск, я двинулся обратно. Мне хотелось бежать. Если удастся обрести металл, то… чего только не сделаешь. Рюкзак с камнями больно бил по спине, но я не чувствовал этой боли. Впереди маячил медный век, и я торопился в него вступить.

Наступил май. Работы предстояло невпроворот, учитывая что, я надеялся получить металл уже в ближайшем будущем. Через пару месяцев должны поспеть колосья, которые на вид были двух культур, нужно было сделать до этого времени серп. После этого надо было готовить новое большое поле под посев. Плюс, я не оставлял надежды поймать коз. Свиньи выросли, зайцы давали новый приплод, и людей на мою ферму в перспективе нужно было больше. Для этого очень пригодились женщины из апачи — я увеличил штат поваров, фермеров, добытчиков сырья для веревки и главное — собирателей дров. Женщины и дети могли таскать только палки и небольшие поваленные стволы. Так как в ближайшей округе все давно собрали то эффективность добычи дров постоянно снижалась. Успокаивало только, что наступившие теплые дни не требовали большого очага. Но ведь предстояла плавка руды. В общем люди апачи были очень кстати.

Я начал готовить место для плавки. Честно говоря, этот процесс для меня был большой загадкой, так как я имел лишь общее представление, как получается металл. Самородок меди через холодную ковку превратился в подобие неровного ножа. Точнее пластины, которую я заточил с одной стороны, но ей можно было работать. Камень Кавы поразил Тыкто, когда он увидел, как ловко я режу новым инструментом рыбу. Но, судя по всему, самородная медь была большой редкостью. Трое бойцов, отправленных в горы пришли через четыре дня с множеством кусков радужного камня, но ни одного самородка среди них не было.

Итак, надо было плавить руду. Я сделал конусообразную яму, выложив ее глиной. После того, как она подсохла, глиной же был выложен еще один, примерно 10-сантиметровый слой. Получилась такая ямка, примерно 70 см в диаметре и 30 см глубиной. Затем, я разжег в яме костер, и добился чтобы она почти полностью заполнилась горячими углями. После этого я положил три кусочка разных размеров радужного камня, и положил сверху еще дров.

Очевидно, что в костре в нормальных условиях плавится только свинец да олово. Это мне было известно еще из босоногого шаловливого детства. Поэтому, я пока не представлял, как можно выплавить металл из руды на простом костре, но ведь люди его как-то получили?

Я поставил двух работников, которые начали нагнетать воздух махая шкурой. Каждые 20 минут они, будучи все в поту, менялись на других рабочих, заставляя угли постоянно краснеть. Было дьявольски жарко. Примерно через 4 часа угли прогорели, и я решил посмотреть, что же получилось. Перебрав золу я увидел, что крупные куски, размером с кулак — практически не изменились, разве что поменялся цвет на более серый, а вот мелкий, размером с орех, превратился в подобие шлака и стал гораздо легче. Внизу печи, на растрескивавшейся глине была капелька меди. Капля лежала вперемешку с золой, из-за чего я чуть было ее не пропустил, но сомнений не было. Отмыв ее, и расплющив камнем, я убедился, что в руках лежал маленький кусочек красного металла. Это была победа. Но победа локальная, так как я получил ответ только на один, зато принципиальный вопрос: возможна ли выплавка меди на костре? И этот ответ был «да».

Нерешенные вопросы пока были следующие: печь трескалась и жар уходил, большие камни не плавились, не ясно как отделять медь от золы. Плюс, надо было проверить остальные камни.

Гончарное производство встало. Шестеро махальщиков постоянно дежурили у ямы. Глину приходилось каждый раз перекладывать заново — она не выдерживала температуры и трескалась после каждой плавки. Видимо, нужен был другой сорт, так как эта белая подходила, похоже, только для керамики.

Всего я выделил 7 типов камней, которые были похоже на руду. Синий радужный был рудой медной. Тяжелый с блестящими крупицами оказался свинцом, и плавился спокойно и без махания. Коричневые кубические кристаллики оплавились в олово. Остальные камни, как я не пытался, ни во что не превратились. Или руда была бедная, или температура не достаточно высокая, или это вообще была не руда.

Нужен был новый визит к Ыкате. Две недели назад я, как и обещал, отправил к нему женщину и трех мужчин с горшками горячих углей. Женщина — должна была обучить племя готовке. Один из мужчин — хорошо говорил и был призван, помимо охоты, давать азы языка. Еще двое — это охотники, расставлявшие силки и следившие за очагом, объясняя принципы обращения с огнем.

Мы вновь были встречены весьма дружелюбно. Племя апачи вышло на качественно новый уровень жизни, победив вечное недоедание. Как и в нашем племени несколько месяцев назад, женщины и дети перестали есть корения, жуков и ящериц, перейдя на рыбу и мясо. Еды все еще было мало, так как сейчас в племени было около 170 человек, за вычетом 24х, живущих у нас, а горные ресурсы давали в основном козлов и буйволов, поимка которых могла быть только загонной и удавалась не часто. Обычно около сорока воинов и 30 человек молодняка занимались ежедневной загонной охотой, но сейчас дюжина бойцов ходила с моими командировочными по силкам, постигая новую науку.

Я принес им 12 зайцев, для того, чтобы апачи устроили с помощью моих миссионеров такой же загон как и у нас. Затем, предложил им работу, не связанную с охотой. Апачи приносят мне камни тех типов, которые я показал, а взамен уносят еду. Если человек приносил 1 корзину руды, то в обмен получал 2 большие корзины снеди.

Ыката покивал, так как не видел проблем, почему не менять странному Каве пусть и необычные камни, но на еду.

Мне пришлось потратить день и показать апачам как искать подходящие камни, как отбивать от скалы кремниевыми топорами нужные куски и какой камень мне не нужен. Процесс добычи руды открытым способом начался. Со временем, около пятнадцати мужчин из апачей стало работать в горах, так как эффективность добычи еды для племени в этом случае была куда как выше, чем при охоте. Куча камней в моем лагере росла, но я не останавливал «закупки» руды несмотря на то, что еще не научился ее плавить. Еды было полно, а сырье когда-нибудь да пригодится. К тому же, собрав камни с поверхности, апачи стали таскать руды гораздо меньше, порой всего 1 корзину в 3-4 дня.

Раз уж зашел разговор про новое племя, стоит упомянуть, что Апачи отличались еще одной интересной особенностью. Они были очень искусные кожевники. Из кожи козла и буйвола женщины шили одежду и обувь мужчинам на зиму. Температура в горах была сильно ниже чем у нашего лагеря, и это умение, видимо, развилось за столетия. Апачи дубили шкуру буйволов, получая плотный материал, шили накидки на плечи и пояс из мягкой козлиной кожи. Протыкая кожу костяными иглами и сшивая кусочки жилами получались порой интересные вещи. Моя крапивная веревка сделала их еще более аккуратными. Я заказал себе сапоги. Мои, за пол года ходьбы по горам, почти полностью развалились. Удивительно, что этого не произошло раньше. Макаронники тоже знают толк в хорошей обуви.

Итак, я обеспечил доступ руды на участок. Осталось решить проблему с глиной. Расширяя круг поисков, я наконец нашел то, что искал — торец обвалившейся скалы с красной глиной внизу был найден в километрах трех к северо-востоку от лагеря. Опыты с ее обжигом показали, что при хорошей предварительной сушке и постепенном нагреве куски не трескаются при любой приложенной температуре. То, что нужно.

Несмотря на мое нетерпение, я старался не торопиться, и сделать все качественно. Неделя времени ничего не решала, поэтому к новой серии попыток я подготовился максимально тщательно. Люди натаскали большую кучу красной глины и дров на место плавки, которое я выбрал немного в стороне от лагеря. Лишние глаза мне были ни к чему. Из минералов, принесенных мне апачами процентов 70 составляли медные руды, всего около 20 — свинцовые и только 10 — оловянные.

Я сделал новый конус чуть больше, обложенный хорошо прокаленной глиной, подготовил большое количество угля, чтобы не тратить время на прожигание дров, и раздробил руду до состояния кусочков менее 1 см в диаметре. Затем я перемешал получившиеся три килограмма руды с углем, и засыпал полученную смесь на верх горящего конуса. Сверху я положил еще тонких сухих дров и поставил махальщиков. По мере прогорания, я подкладывал новых углей и перемешивал старые горячие угли, поднимая опустившиеся слои кверху. Процесс длился весь день, то есть около 12 часов, после чего я решил что хватит и в нетерпении залил печь водой, бросившись смотреть на результат.

От быстрого охлаждения с шипением поднялись огромные клубы пара, сильно напугавшие туземцев, кинувшихся в рассыпную. Тем лучше, подумал я, нечего считать процесс доступным смертному. Глина от охлаждения треснула, но это меня не сильно волновало. На дне ямы был конусообразный слиток примерно в 300 грамм меди. Он был тоже перемешан с золой, но вскоре выяснилось, что при холодной ковке зольная примесь довольно легко отбивается. Это уже была полная победа. Надо было начинать изучать кузнечное дело.