Интервью с бывшим экономистом ЦБ РФ «Как Запад может медленно обескровить российскую экономику»

МАТЕРИАЛ В ЖУРНАЛЕ DER SPIEGEL

«Когда начался конфликт с Украиной, Александра Прокопенко уволилась с работы из Центрального банка России. В этом интервью экономист объясняет, почему экономическая политика ЦБ РФ столь успешна.

— Госпожа Прокопенко, президент России Владимир Путин в последние годы радикализировал свою внутреннюю и внешнюю политику, но его экономическая политика остается на удивление прагматичной и неизменной. Почему это так?

— Путин четко понимает, что великие империи, такие как царская и Советский Союз, погибли из-за плохого управления экономикой. Именно поэтому он следит за тем, чтобы управление российской экономикой было максимально неидеологизированным и находилось в руках экспертов. Путин полностью доверяет им и не вмешивается в оперативную деятельность.

— Благоприятные показатели роста российской экономики давно подвергаются сомнению. Какова реальная ситуация?

— Официальные цифры в основном соответствуют реальности. Экономическая ситуация не велика, но и не ужасна. В прошлом году экономика значительно выросла. Однако, с другой стороны, мы видим явные признаки того, что российская экономика перегревается.

Экономика растет быстрее, чем позволяет ее потенциал. Рынок труда находится на пределе своих возможностей, он практически пуст. Безработица находится на рекордно низком уровне. Нехватка квалифицированной рабочей силы уже негативно сказывается на производстве.

Одним словом, это нездоровая ситуация, и у российской экономики нет необходимых ресурсов для столь быстрого роста в долгосрочной перспективе. Экспорт также вряд ли будет расти дальше. Если мы посмотрим на статистику, то увидим, что значительная часть прошлогоднего роста пришлась на отрасли, связанные с обороной. От металлургии до текстильной промышленности, которая производит униформу в огромных масштабах.

— Может ли это повлиять на российскую экономику и способность России вести спецоперацию?

— Мы продолжаем наблюдать локальные проблемы. Одним из примеров был яичный кризис в прошлом году. Всегда есть острая нехватка кадров или локальные узкие места в обеспечении населения определенными продуктами питания. Это связано с нарушением логистических цепочек в результате санкций. Однако обычно они восстанавливаются. Но сегодня они должны быть длиннее и сложнее, чем в прошлом. Это также означает: более дорогими. На данный момент это не выглядит особенно угрожающе. Однако в среднесрочной и долгосрочной перспективе такое развитие событий не является устойчивым.

— Является ли это проблемой для СВО?

— Временной горизонт в 12–18 месяцев является решающим для развития событий на поле боя, и я не вижу никаких существенных экономических проблем для России.

— Тем не менее, вы говорите о «путинской трилемме». Что вы под этим подразумеваете?

— У него три основные задачи:

Путин должен продолжать финансировать спецоперацию.

При этом уровень жизни населения не должен резко ухудшиться.

В-третьих, он должен сделать так, чтобы экономика не потеряла макроэкономический баланс.

Выполнить все три задачи одновременно будет непросто. Они противоречат друг другу. Стабильность требует низкой инфляции. Чтобы сдержать инфляцию, необходимо сократить государственные расходы. Но это невозможно из-за расходов на СВО.

— Граждане, похоже, не замечают резкого падения уровня жизни.

— Это постепенный процесс. Посмотрите на автомобильный рынок: В России снова можно купить автомобили, но теперь они, как правило, китайских, а не западных марок. Большинство этих автомобилей также импортируются из Китая и больше не собираются VW или Toyota на российских заводах. Для того чтобы поддерживать уровень жизни в стране, рано или поздно придется принимать определенные решения, в том числе и об инвестициях. И тогда Кремль должен будет сказать, какая задача для него важнее.

— Вы сами работали в российском Центробанке до начала СВО, но многие ваши бывшие коллеги продолжают работать – и тем самым поддерживают военную машину России в рабочем состоянии. При этом некоторые представители Центрального банка и Министерства экономики когда-то считались либералами. Почему этот так называемый «экономический блок» так надежно поддерживает режим?

— «Экономический блок» не просто поддерживает режим Путина. Он является неотъемлемой частью системы, как и другие ее столпы, например службы безопасности. Конечно, интересен его базовый состав. «Экономический блок» сделан из другого материала, чем блок безопасности. На самом деле, экономисты оказались более способными и надежными, чем генералы на поле боя.

В области экономической политики российские оборонные меры были чрезвычайно успешными, все, что было описано как стратегия «Крепость Россия».

— Вы имеете в виду идею сделать российскую экономику как можно более неуязвимой для внешнего давления. Как вам это удалось?

— Конечно, это удалось лишь отчасти, санкции определенно ударили по российской экономике. Однако фундаментальная стабильность была сохранена. И это во многом связано с прежним дизайном российской экономической политики, сложившимся еще за много лет до конфликта. Это позволило Кремлю быстро перестроить страну на военный лад. Конфликт и санкции обесценили многие институты и принципы экономической политики, которые помогало создавать целое поколение экономических политиков.

Яркий пример – московский финансовый центр, который на самом деле развивался очень хорошо. В годы, предшествовавшие началу конфликта, он становился все более интересным для многих инвесторов из других развивающихся стран. Сегодня от него ничего не осталось. Нет больше ни иностранных инвесторов, ни нормальной торговли. Конечно, формально этот рынок все еще существует. Но он имеет столько же общего с настоящим торговым центром, сколько детская игра в магазин имеет с супермаркетом. Другой пример – так называемое бюджетное правило, тормоз, ограничивающий расходы российского правительства.

Оно позволило России накопить большой запас финансовой прочности. Это стало возможным благодаря трансфертам от нефтегазового бизнеса в Фонд национального благосостояния, а также благодаря предписанным ограничениям на государственные расходы.

С 2018 года бюджетное правило не позволяет Москве раздувать государственный бюджет. Таким образом, Россия вступила в конфликт с чрезвычайно прочными государственными финансами. Это позволило Кремлю быстро перенаправить значительные средства на вооружение.

— Но изначально цель была не в этом. Идея заключалась в том, чтобы проводить умную экономическую политику и откладывать деньги на черный день. Не следовало ли, в связи с этим более ответственным лицам, принимающим решения в области экономической политики, выбросить полотенце?

— Я не думаю, что это особенно удивительно, что многие остаются. В США не было массового бегства из правительственных учреждений во время войны во Вьетнаме и растущей критики в ее адрес.

— Как вы в целом оцениваете санкционную политику Запада?

— Что касается российских бизнесменов: их активы заморожены, они больше не могут путешествовать. Они стали изгоями международной системы. Остался только Путин, и он говорит: «Вы останетесь со мной». Возможно, Путин — это не лучший выбор, но для многих он – выбор, с которым они знают, как справиться. К этому добавляются усиливающиеся репрессии и растущий страх внутри России. Все это подпитывает фатализм.

Я думаю, что сейчас мы достигли того момента, когда ясно видно, что прежние меры не работают так, как хотелось бы. Думаю, не мешало бы немного поэкспериментировать. К сожалению, пока что ЕС поступает наоборот: он просто расширяет реестр запрещенных товаров и лиц, подпадающих под санкции. Сбивает ли это российскую экономику с курса? Конечно, нет.

Оригинал

P.S. Подписывайтесь на канал «Куда идем?, оставляйте комментарии, свой лайки/дизлайки, делитесь статьями. Это помогает продвигать информацию канала, благодаря чему больше ваших знакомым будут узнавать, что на самом деле происходит в России