Рецензии на книги | Особый путь России и практика Сталинизма

У России особый путь! Он был всегда!
Об этом говорит в своей книге Джон Арчиба́льд Ге́тти III (англ. John Archibald Getty, III; род. 30.11.1954, Луизиана) — американский историк, профессор Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе.
Вырос в Оклахоме. Окончил Пенсильванский университет (бакалавр искусств, 1972). Степень доктора философии получил в 1979 году в Бостонском колледже. До перехода в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе был профессором Калифорнийского университета в Риверсайде.
В связях с режимом не замечен, поэтому читать можно и нужно. Оценка хорошо.

Жанр — философская историческая публицистика, в которой Гетти свободно рассуждает о природе государства и власти в России и ссылается на разных социологов и архивы. Всё это сопровождается вольными сравнениями Ивана Грозного, Сталина и Путина. 
Интересна точка зрения Гетти на Большой Террор 1937-1938 годов. Он считает, что очередной этап массовых репрессий начался во многом по инициативе местных вождей, для которых право на репрессии было способом управления и способом удержаться у власти, уничтожив всех недовольных.  Для Сталина террор стал средством обезглавить региональные властные кланы, превратившиеся в своих вотчинах в настоящих феодалов и позволявших себе саботировать политику Москвы. Массовость же репрессий среди элиты вызвана особенностями межличностных связей во власти, основанных на отношениях патроната-клиентелы и круговой поруке.

В книге подробно описано, что у России действительно свой особый путь.

Понравившиеся мне цитаты:

Про мафию во власти:
Потом я спросил его про знаменитую русскую мафию. «Какую именно? — уточнил Леонид. — Вот смотри. В Москве есть чеченская мафия, торгует фруктами и овощами. Хочешь продавать фрукты- овощи — работай с ними, или они тебя убьют. Есть тамбовская банда, под ней проституция в большинстве районов города. Ярославские — по вымогательству; очень крутые ребята. Тут все то же самое, что и с овощами; хочешь этим заниматься, делай это с соответствующей бандой, не то плохо тебе придется. О! — Он показал на Кремль: — Там тоже мафия. Занимаются политикой, реально большие шишки. Стволов у них полно. Хочешь делать политику — только с ними, или пеняй на себя. Главное — все эти мафии хорошо организованы и засекречены, а ты либо с ними, либо нет».

В 1990-е гг. мэр Москвы решил ввести регистрацию по месту жительства, несмотря на ее запрет в постсоветской российской конституции, вспомнив старый, как сама Россия, обычай, согласно которому облеченное властью лицо самостоятельно определяло, какие законы проводить в жизнь, а какие нет. Битва титанов (претендующая на законность) между В. В. Путиным и М. Б. Ходорковским похожа на схватку Сталина с Троцким (причем Путин, так же как Сталин, старался, чтобы она не выглядела личной борьбой) или многих царей с претендентами.

Патриаршество власти или «отец нации»
Куда-то в промежуток между традиционной и харизматической властью Вебер поместил патримониальную власть. Патримониализм — форма традиционного господства, при которой моделью для политики служит личное домохозяйство, где властвует отец. В том и суть персонализированной политики; личность есть государство. Администрации, бюрократии — лишь орудия правителя в «царстве свободного произвола». Если в рационально-бюрократических системах поведением человека управляют институциональные правила, то в патримониальных — «власть и идентичность института определяются политической идентичностью и властью лидера». Вебер считал патримониализм «особым случаем» патриархата.В этой книге утверждается, что политика при Сталине была патримониальной. И опять-таки мы не первые, кто это говорит. Однако авторы прежних исследований склонны ограничиваться одним Сталиным и его предпочтениями в методах правления либо видеть в такой политике, как и в традиционных практиках вообще, анахронизм или антитезу подлинно современной институционализации.

Периоды советской власти
Историки любят периодизацию и, хотя зачастую сурово критикуют друг друга, в основном согласны относительно важных переломных моментов советской эпохи, каждый из которых, говорят, открывал новую эру. 1917 г. — год русских революций, когда к власти пришли большевики. 1921 г. — конец жестокой, радикальной гражданской войны и начало полукапиталистического отступления в виде нэпа. 1929 г. — окончательный разгром Сталиным соперников, претендующих наряду с ним на роль наследников Ленина, и начало периода, который носит его имя. Тогда же стартовала сталинская революция: коллективизация сельского хозяйства, форсированная, контролируемая государством индустриализация и стремительное выдвижение кадров снизу, уничтожившие и плюрализм, и капитализм, задавшие образец почти всей последующей советской истории. Этот год ознаменовал завершение «экспериментальных» 1920-х гг. и переход к «великому отступлению» в направлении социального и культурного консерватизма. 1937-1939 гг. отмечены «большим террором», в результате которого на смену поколению старых большевиков пришли «новые люди». 1941-1945 гг. — Великая Отечественная война, время невообразимых жертв и разрушений наряду с недолгой либерализацией, вскоре сошедшей на нет. 1953 г. — смерть Сталина, сигнал к десталинизации 1950-1960-х гг. В 1964 г. началась брежневская эпоха «застоя», продолжавшаяся до горбачевской перестройки 1985 г. Крах режима в конце 1991 г. — последний из переломных моментов, которые открывали собой новые периоды. Эти переломы, кажется, так резко отграничивают один период от другого, что один ведущий специалист определил советскую историю как чередование разных систем.

Дискурс 1917 г. обличал имперскую Россию. Сталинская революция отрицала нэп. Руководители, пришедшие к власти после «большого террора», являлись преемниками «врагов». Сталина десталинизировали. Брежнев осуждал «безрассудные планы» Хрущева, Горбачев — брежневский «застой», а Путин, в свою очередь, «хаос» при Горбачеве. Такой обычай демонстрирует, по выражению Лотмана и Успенского, традиционное русское дуальное представление о добре («нас» «теперь») и зле («них» «тогда»). Эта постоянная дуальная оппозиция, претендующая на разрыв преемственности, сама представляет собой мощную культурную преемственность.

В своих действиях Сталин и партийная элита больше руководствовались прагматическими, чем идеологическими соображениями. Разумеется, они были убежденными коммунистами и делали то, что делали, ради построения современной коммунистической утопии. Достижение этой общей цели требовало быстрой индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и определенного государственного строительства. Но источники ясно показывают, что принимаемые ими повседневные практические решения диктовались необходимостью помочь друзьям, уничтожить врагов, индустриализировать страну и просто удержаться у власти — все это идеологически обосновывалось задним числом. Гибкая идеология могла служить даже для объяснения самых крутых поворотов в стратегии, тактике и методах.

Семейственность
Сравнение советской бюрократии с группами родственников было обычным и в саму сталинскую эпоху. Сталин как-то сказал: «У нас нередко решаются вопросы не только на местах, но и в центре, так сказать, в семейном порядке, домашним образом». На пленуме ЦК в 1937 г. А. А. Жданов и другие громили «семейственность», когда все решается за закрытыми дверями маленькими группами людей, связанных общими интересами, в частности в плане самозащиты. Сталин согласился, бросив реплику: «Это сговор»

Челобитные
Структура писем советской эпохи почти такая же, как в XVII в. и раньше. Огромное большинство писем, написанных конкретным лицам и сохранившихся в архивах, адресованы либо М. И. Калинину (председателю ЦИК СССР, позже ВС СССР), либо Сталину. Калинин представлял собой очевидный выбор как номинальный глава правительства. Не менее важную роль играли его крестьянское происхождение и звание «всесоюзного старосты»; на протяжении всей российской истории у «старост», «старших» просили помощи. Простые люди, фигурально выражаясь, писали своему сельскому старосте, иногда фамильярно обращаясь к нему на «ты», словно к односельчанину. В письмах Сталину (да и во многих посланиях Калинину) могущественного адресата часто именовали «батюшкой», «отцом». Вступительная часть льстила адресату и аттестовала автора как «маленького человека», характеризуя таким образом подчиненный статус отправителя письма и власть получателя. Даже лауреат Сталинской премии соблюдал патриархальные формы: «Дорогой товарищ Сталин! Отец мой! Пишу вам это кровью моего сердца. Все мои надежды на вас». Простая колхозница писала: «Дорогой и родной отец Иосиф Виссарионович! В эти тяжелые дни каждый человек переживает вместе со страной, как-то особенно хочется поделиться с Вами, любимый наш отец. Для меня создалось такое тяжелое положение, которое вынуждает меня обратиться к Вам с убедительной просьбой: уделить Ваше дорогое внимание на секунду, ибо от этой секунды зависит моя дальнейшая судьба»

Советские авторы писем искали такого же рода помощи, что и их предки. Восстановления на работе или в партии, откуда их уволили/ исключили в результате клеветы и несправедливости, компенсации за обиды и произвол со стороны преступных должностных лиц или просто милости и милосердия в тяжелые времена. Однако самым типичным, как и в старых челобитных, было в конечном счете обличение злодеев. Иногда к таковым относились соседи или супруги, но чаще всего — самовластные либо коррумпированные бюрократы или «знать». Обвиняемые начальники могли нанести ответный удар. «Если доносчик часто вставлял “несколько слов о себе”, дабы усилить свои позиции, то опровержение доноса представляло собой зеркальное отражение той же уловки. Доносчик, ссылаясь на свою службу режиму, пытался показать, что он прав, потому что “свой”, а бюрократы пытались показать, что он не прав, потому что “чужой”», — писал В. А. Козлов.

Сравним два текста. Вот челобитная XVII в.: «С плачем и кровавыми слезами… челом бьем, что твои властолюбивые нарушители крестного целования, простого народа мучители и кровопийцы, и наши губители, всей страны властвующие, нас всеми способами мучат, насилья и неправды чинят». А вот письмо Молотову, написанное в 1950-х гг.: «Я прошу защитить нас, простых людей, от преследования и террора воров. Грабят среди белого дня… Просим Вас издать закон, пойманному вору отрубать 5 пальцев левой руки...»

У нас нет доступа к письмам Ельцину или Путину, но мы можем указать на современный аналог этого процесса — телевизионные «горячие линии» с Путиным. Передачи в таком формате, впервые опробованном бывшим московским мэром Ю. М. Лужковым, длятся несколько часов, во время которых Путин получает замечания и просьбы от простых граждан. Подобно прежним челобитным и письмам, это обращения снизу вверх, хотя некоторые выражают возмущение. Многие из них представляют собой личные просьбы о помощи в трудных обстоятельствах или защите от произвола бюрократов. Иногда звонящие долго распространяются о своих обидах, и их вежливо прерывают, чтобы Путин мог ответить. Его ответы — современный технологический аналог сталинским пометкам на полях писем с распоряжениями о том, как решить вопрос. Путин часто выражает сочувствие просителям, вставая на их сторону против бюрократов. Он то и дело выносит решение разобраться в деле немедленно и персонально, без канцелярской волокиты, минуя официальные каналы. Поэтому положительные решения демонстрируют его личное правосудие как дар, обусловленный его милостью и властью.

Круговая порука
С начала советского периода большевики применяли террор не только против отдельных лиц, но и против групп. При «красном терроре» в годы гражданской войны людей брали в заложники и расстреливали по политическим причинам. Если какие-то крестьяне прятали хлеб, ответственность возлагали на всю деревню. В начале 1930-х гг. в массовом порядке ссылали крестьян, сопротивлявшихся коллективизации, с того же времени депортировали или переселяли из области в область нерусское население. Во время Второй мировой войны депортации подверглись целые народы (чеченцы, крымские татары и пр.), хотя лишь небольшой процент их представителей сотрудничал с немцами. Подобные массовые операции выглядят как своего рода социальная инженерия, с помощью которой современное государство старается выполоть «сорняки» из своего сада. Некоторые ученые указывают, что современные государства стремятся совершенствовать свое население путем учета, регулирования, индоктринации, контроля и отделения хороших от плохих41. Однако мы можем усмотреть здесь и продолжение старорусской «круговой поруки», когда целые группы осуждались и карались за грехи отдельных своих представителей. С 1934 г. члены семей военных, бежавших за границу, подлежали наказанию и могли быть осуждены на 10 лет заключения за пособничество бегству или на срок до 5 лет, даже если они ничего не знали42. В ходе «большого террора» 1937-1938 гг. вместе с главой семейства обычно арестовывали и остальных членов семьи, так же как за арестом высокопоставленного должностного лица следовали аресты всего его окружения.

Поднимая тост в честь 20-й годовщины большевистской революции, Сталин открыто высказался за коллективную ответственность абсолютно до современного типа: «И мы будем уничтожать каждого такого врага, хотя бы был он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью. Каждого, кто своими действиями и мыслями (да, и мыслями) покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать. За уничтожение всех врагов до конца, их самих, их рода!»43Можно сравнить этот тост со словами Чингисхана: «Всякий, кто не подчинится и попытается сопротивляться, должен умереть, вместе с женой, детьми, родными и близкими!» Татарские потомки Чингиса, правившие Россией, наверняка разделяли его взгляды. При малейшем признаке сопротивления целые города разрушались, а их население истреблялось.

 Но насколько все это было ново? Сталин и большевики не сами изобрели коллективную вину, и Сталин не просто подражал Ивану IV:’4. Практика коллективной ответственности и кары (круговая порука) имеет давнюю традицию в российской истории задолго до Нового времени. Еще до татаро-монгольского нашествия первый русский свод законов XI в., «Русская правда», возлагал на общины коллективную ответственность за преступления. В период татарского владычества сбор налогов являлся коллективной ответственностью на уровне страны, города, общины как групп, обязанных сообща рассчитываться по платежам. Если мы посмотрим еще дальше назад (и восточнее), то обнаружим, что татары переняли принцип коллективной ответственности у китайцев. Уже при династии Цинь (230-206 до н. э.) группы крестьянских дворов коллективно отвечали за преступление, совершенное кем-либо в такой группе, семьи уничтожались под корень за измену одного своего члена.

Новые бояре

Большевистские гранды даже строили личные «замки». Хотя Сталин, как правило, воздерживался от публичной критики соратников — старых большевиков, их тяга к роскоши в быту его раздражала. К примеру, он сетовал, что многие из них «понастроили себе грандиозные дачи — дворцы в 15-20 и более комнат, где они роскошествовали и тратили народные деньги, демонстрируя этим свое полное бытовое разложение и перерождение». Статус старого большевика, как и рождение в княжеской семье, был неизменен, зато доступ в ряды другой элиты поддавался контролю и регулированию. Когда большевики взяли бразды правления над огромной территорией бывшей Российской империи, им понадобилось множество управленцев, особенно для регионов. Старых большевиков на всё попросту не хватало, так что пришлось найти способ создания нового элитного слоя — работников партийного аппарата, служилых дворян (в старые времена они назывались помещиками). Если мы заглянем в 1920-е гг., то увидим, что эти аппаратчики стали частью нового дворянства, помещаясь где-то между рядовыми членами партии и большевистскими князьями. Высшая элита определяла новое большевистское мелкое дворянство по «стажу» или «партстажу» — количеству лет, проведенных в партии, обычно с 1917 г.

Пришел Маленков и …
В литературе полно описаний придворной жизни при Сталине, ухищрений большевистских вельмож в борьбе за высокое положение, постоянных интриг, которые порой заканчивались смертью проигравших или попавших в немилость. Их ссылали или демонстративно казнили вместе с клиентами, а победившие группировки захватывали добычу. Хороший пример — уничтожение Г. М. Маленковым и Л. П. Берией, после смерти их соперника А. А. Жданова от сердечного приступа, всего клана покойного противника посредством «ленинградского дела» 1948-1949 гг.96 Во время одного интервью после Второй мировой войны респондента спросили: «“Представьте, что человек Маленкова получил должность 1-го секретаря обкома. Что сделали бы люди Жданова?" Респондент ответил, что Жданов собрал бы компромат на этого 1-го секретаря с помощью других секретарей обкома, например секретаря по промышленности, воспользовался этим компроматом для дискредитации 1-го секретаря и добился бы, чтобы его сняли. Отвечая на вопрос, респондент добавил, что во всех обкомах партии действовала одна и та же система, повторяясь почти в точности.

Царизм у нас в крови
В России в правителе видели телесное воплощение не только святого, но и отца. Правители по-отечески улаживали споры, обеспечивали покровительство и безопасность. Понятия семьи и государства объединялись; глава советского государства так же представлял собой «отца», как и царь. От слова «отец» происходит и русское слово «отечество». Русские крестьяне веками звали императора «царь- батюшка», а в 1936 г. один член Политбюро мог в письме другому написать про Сталина «мудрый родитель» (кстати, довольно архаичное слово)55. СССР являлся федерацией разных национальностей. Но Сталина обычно именовали «отцом народов», то есть патриархом патримониального государства. Поэтому в некотором перцептивном смысле личность Сталина была патриархальным государством.

Иконы царя
Портреты Сталина, символизировавшие его тело и личность, стали святыми образами, тем, кто наносил им повреждение, хотя бы случайно, грозил арест. Даже в наши дни сталинские портреты периодически появляются в российских церквях. Рисуя Сталина, следовало соблюдать такой же канон относительно глаз и взгляда, как в иконописи. Его взгляд «непременно направлялся в фокусную точку за пределами картины». Сейчас в Нижегородской области есть секта, которая молится на икону Путина. Эти святые образа — зримые символы личности-государства в России.

Про культ личности

Культы руководства на всех уровнях советского общества и проявления культа вождя после Сталина заставляют предположить, что здесь дело не только в личностных потребностях индивида и местные руководители не только копировали Сталина, который намеренно подражал Ленину либо избрал метод правления, обусловленный клановым наследием его родной Грузии. Невозможно вообразить, чтобы Сталин и его соратники рационально выбрали правление посредством культа в меню доступных опций или хотя бы сознательно предпочли патримониальное правление. Сталин не просто так подражал Ленину (или Ивану Грозному), а региональные партийные секретари — Сталину. Это было неизбежно, поскольку подобные представления о политике и государстве мы находим на всех уровнях иерархии, во всех уголках страны и во все времена, от Рюрика до Путина. Такова глубинная структура, всегда управлявшая Россией. Альтернативных моделей для рассмотрения не существовало.

Много столетий патримониальный принцип являл собой такую же неотъемлемую черту России, как русский язык. Собственно, метафорически патримониализм и отражающие его культы можно назвать языком политики, на котором нельзя не говорить. Сталинские преемники от Хрущева до Брежнева пользовались его диалектами, все-таки понятными элите и населению. Когда же Горбачев попытался изменить представления о государстве и характер политической практики, он с тем же успехом мог заговорить на суахили. Никто его не понял, и он потерпел поражение. Путин вернулся к привычному языку — и до сих пор держится.

Про конституцию
До 1937 г. выборы в СССР проводили с одним кандидатом на место, подобранным местным партийным кланом, и при открытом голосовании2. Это означало, что региональные кланы легко могли контролировать выборы и обеспечивать избрание своих людей. Сталинская Конституция 1936 г. создала новую избирательную систему: выборы в советы должны были быть всеобщими, равными, прямыми и тайными, с несколькими кандидатами на каждый пост. «Самую демократическую в мире» (согласно советской пропаганде) конституцию обычно рассматривают как пиар-ход с целью сделать Советский Союз в глазах западных стран приемлемым союзником против нацистской Германии, вопреки общему мнению, что он представляет собой недопустимую диктатуру. Но помимо пиар-эффекта и возможной демократизации системы, конституция имела серьезные внутриполитические последствия. Что бы ни думал Сталин о демократизации, он видел в новой конституции оружие для своей борьбы с региональными боярами. И они считали так же.

 Про современную Россию

«Современные» сети сравнительно открыты и предположительно рекрутируют независимых агентов, ориентируясь на их профессиональную квалификацию, в России же родственные и социальные сети функционируют «досовременным» образом, ставя во главу угла преданность и покорность. При «подборе кадров» сейчас, как и раньше, проверяются личные качества, совместимость и способность играть в команде. В. И. Илюхин из антикоррупционного комитета Государственной думы разъяснял, что формирование кадров, особенно на уровне высших управленцев в президентской и федеральной административных структурах, основано не на принципах профессионализма, а на знакомствах, личной преданности, соблюдении неписаных правил и кумовстве. Личная преданность — наиважнейший принцип работы в государственной администрации.

Культ Путина
Культ Владимира Путина показывает, что культы руководителей и выраженная в них персонализация власти не исчезли ни после смерти Сталина, ни после краха советской власти. Путинский культ насаждается при помощи СМИ, усердно создающих ему имидж настоящего мужчины-атлета, сильного лидера, прямого и грубоватого защитника России и русских от подозрительных иноземцев. Путин спасает людей от тигров, на глазах у всех обнимает детей и собак, ныряет в озеро Байкал, спускается на лыжах по самым опасным склонам, притом еще рисует и лепит керамику. Появились детские книжки «Сказки о Путине». Изображения и иконография Путина представляют собой как проявления его культа, так и последний в длинном ряду пример ассоциации личности (и ее образа) с государством. В 2007 г. в одном московском книжном магазине продавались 28 разных портретов Путина28. Известные художники нарисовали календарь «Двенадцать настроений президента», запечатлев различные выражения его лица, причем одна художница сказала: «Мы, пока рисовали, буквально полюбили его».

Используя современные технологии, Путин дает населению телевизионные аудиенции в прямом эфире, во время которых получает просьбы и жалобы, в обход бюрократии удостаивает их личного внимания и оказывает помощь в восстановлении справедливости (как поступали и Сталин, и другие правители на протяжении всей российской истории). Таким образом он сохраняет чистоту своего царственного имиджа, возлагает вину за ошибки и беззакония на бюрократию (свою же собственную) и поощряет наивный монархизм, присущий фольклору о таких далеких друг от друга фигурах, как Иван Грозный и Сталин. В ходе поездки на Валаам он принимал письма и петиции от местных жителей, которые, дожидаясь его, выстроились в очередь. Царь (Иван Грозный, Сталин, Путин) всегда добрый, это знать (бояре, бюрократы) плохая: «Если бы царь знал, что творится...»

Однако, несмотря на отсутствие магической составляющей, это, тем не менее, культ. Путин отождествляется с государством, а государство с ним. Беглый просмотр сегодняшней российской печати показывает, как представление о персональном характере политической власти отражается в преклонении перед Путиным руководителей и видных деятелей современной России:
«Я благодарю Бога за Путина!»
«Владимир Владимирович! Очень хорошо, что вы родились!»
«С каким вниманием, с каким уважением мы слушали советы Владимира Владимировича Путина!»

 Борьба Путина с Ходорковским

Борьба Путина с Ходорковским тоже имеет аналогии в прошлом, в частности, поразительно напоминает борьбу Сталина с Троцким и ряд схваток между московскими князьями. В обоих современных случаях мы видим нового лидера, еще не ставшего диктатором, сильного претендента и особое понимание правил олигархии. В момент смерти Ленина в 1924 г. Сталин являлся новым лидером. Троцкий командовал Красной армией и входил в Политбюро. Он был яркой личностью, имел сторонников, идо 1924 г. нельзя найти никаких признаков того, что его положению что-то угрожало, пока он играл по правилам олигархии. Путин, победив на своих первых президентских выборах в 2000 г., тоже стал новым лидером. Ходорковский тогда возглавлял всесильный банк «Менатеп» и нефтяную империю «Юкос», и его положение тоже казалось незыблемым, пока он играл по правилам олигархии.

Важнейшие из правил, и в 1924-м, и в 2000 г., требовали строго следовать коллективным решениям правящей верхушки и улаживать трудные вопросы секретно. Собственно, в России эти неофициальные нормы имеют многовековую историю. Неважно, какие у тебя взгляды, — если ты соблюдаешь правила, в том числе правило секретности, то сохраняешь престиж и место, дающее власть и влияние. Но Троцкий в 1924-1926 гг. стал публично нападать на «режим» сталинского партийного руководства.

В 2000 г. Путин и его аристократы руководствовались теми же понятиями: все надо держать в секрете, чтобы не подвергать опасности непрочный режим. Но Путин еще ввел новое правило, или, скорее, подкорректировал старое: сказал боярам-олигархам, что они могут сохранить свое добро (возможно, неправедно нажитое) и позиции, однако не должны быть публичными игроками в политике. Большинство олигархов с этим смирились, некоторые — нет. В. А. Гусинский, владелец печатно-телевизионной империи, использовал свои средства массовой информации для нападок на Путина. Гусинского раздавили быстро: он бежал за границу, а его медийная собственность была конфискована. Ходорковский — другое дело. Он тоже обратился к общественности, пользуясь своей властью, публично критиковал Путина, финансировал кандидатов на его пост и вслух размышлял о том, что может и сам стать президентом вместо него.

Поскольку и Троцкий, и Ходорковский имели широкие сети друзей и сторонников, угроза исходила не только от них лично. Противостоящие им Сталин и Путин возглавляли сети и кланы, которые, потеряли бы всё, если бы их вожди потерпели поражение от претендентов. В отличие от западных бюрократических систем, где проигравшие в политических битвах лишаются только должностей, персонализированная политика в России требует куда большей суровости к побежденным. Их необходимо не только очернить и унизить в назидание остальным, но и убрать от любых рычагов власти, а поскольку политика носит персонализированный клановый характер — физически изолировать от ее сетей и нейтрализовать. Их последователи должны быть «вычищены» вместе с ними.

В 1925 г. Троцкий потерял институциональный оплот — руководство Красной армией и место в Политбюро. Но он еще оставался в Москве, среди своих сторонников. В 1927 г. его сослали в Среднюю Азию. Он все равно находился слишком близко, чтобы власти чувствовали себя спокойно (и имел возможность сноситься со своими людьми), так что в 1929 г. Троцкого вообще выслали из Советского Союза, дабы окончательно отрезать от его сетей. В 1940 г. его убили. Ходорковский также сначала потерял институциональную базу. Его обвинили в налоговом мошенничестве и других преступлениях, его компанию «Юкос» конфисковали и распродали. Но этого было недостаточно; его следовало физически удалить и изолировать от сторонников. Так Ходорковский оказался в сибирском лагере.

Есть и еще одно сходство. Лишившись институциональных рычагов управления, изолированные от клановых приверженцев, поливаемые грязью в прессе, и Троцкий и Ходорковский сменили облик, представ демократическими народными героями, всегда противостоявшими махине диктаторского правительства, которая их и раздавила. Троцкий был одним из основателей жесткой диктатуры, поборником преследования политических еретиков, защитником недемократической и предельно централизованной партийной кадровой системы, решительным сторонником эксплуатации крестьянства ради финансирования индустриализации. Когда его убрали от власти, он возжаждал партийной демократии, некоего идейного плюрализма в партии и принялся резко критиковать сталинскую коллективизацию и форсированную индустриализацию. Ходорковский не гнушался никаким обманом и жульничеством, строя свою финансовую империю и покупая доступ в ельцинское правительство. В тюрьме же он стал беспощадным врагом коррупции, адептом честного демократического процесса и прав человека. Преображение Троцкого и Ходорковского с радикальным отказом от прежних убеждений лишний раз подчеркивает персональный характер российской политики.