50 000 BC. #11

Следующее утро ознаменовалось новым скандалом. У Тыкто пропал кинжал. Он с шумом носился по лагерю, переворачивая и вытряхивая шкуры, на которых спал. Племя не ушло на охоту, и было принуждено к поискам. Обыскивать кого-то было бессмысленно, так как в набедренной повязке кинжал не спрячешь, поэтому поиски были в основном в пещере.

Меньше всех искали апачи, которые в большинстве своем просто смотрели на раздраженного Тыкто, причем некоторые не без злорадства. Больше всего мне не понравилось поведение туземца, которому мы сильно разбили камнями лицо при первой встрече. Он отворачивал глаза и совсем не участвовал в поиске. Я следил за ним до самого вечера, но побитый апачи не дал больше никаких поводов его заподозрить.

Не найдя кинжала, племя улеглось спать, проведя довольно бестолковый день. Почти никто не работал. Тыкто был крайне раздраженный и злой, в связи с чем пара молодых работников на ровном месте получило от него зуботычины. А я начал готовить форму для отливки нового ножа.

Ночью раздался истошный крик. Выскочив из своего шалаша я увидел, что девушку Пхо, обыкновенно следившую за зайцам, держат за короткие волосы, а руку схватила королева-мать. В руке у Пхо был кинжал. Подошедший Тыкто наотмашь ударил девушку, забрал выпавший кинжал, и, схватив Пхо за руку, поволок ее по земле из пещеры. Я понял, что жить преступнице осталось несколько секунд.

— ТамА! Крикнул я, — Нет! Убивать нет!

Мне нравилась эта трудолюбивая девушка, и жить дальше с тем, что из-за моей идеи с волосами погибнет человек я точно не хотел. Но с другой стороны воровство с угрозой убийства должно быть наказано по всей строгости, с этим спорить было нельзя. Было мало времени, чтобы придумать адекватное решение, и я крикнул:

— Убивать тамА. Пхо быть хэв тамА, — показав рукой на ночной лес.

Я взял из пещеры кусок вяленого мяса, отдал только что избежавшей смерти девушке, и снова показал рукой в темноту.

— Уходи! Если придешь в хэв — убивать. Хоц.

Тыкто не стал спорить.

— Хэ, — коротко сказал он, и отвернувшись пошел к пещере. Девушка бросилась в ночную темноту.

Тыкто подошел к королеве-матери, и протянул руку, что-то сказав. Она тотчас сняла с шеи медальоны и, забрав их, Тыкто бросил украшения на землю прямо передо мной.

— Жена цага тамА, — покачал он головой, после чего ушел в пещеру спать. Племя также разошлось.

Я поднял брошенные медальоны и вернулся в свою конуру. Мне не спалось: ведь по моей милости буквально за день племя получило такие пороки, как зависть, воровство и месть. Не привыкшая женская психика не смогла с ними справиться. Открывая племени новые ступени цивилизации я сталкивался с новыми вызовами, и кто знает, сколько их еще впереди.

Заканчивался август. Все лето благодарные женщины апачи (мои были заняты на производстве и почти не выходили в лес) таскали нам ягоды и грибы. Рацион питания существенно разнообразился. На деревьях собирались вкусные красные плоды, которых я раньше не видел, кое-где росла дикая малина, иногда приносили корзину диких груш. Грибы варились, жарились и, вместе с фруктами, использовались для фарширования мелкого зверья. Сочные фрукты были отличным гарниром. Но сейчас лето заканчивалось, и нужно было снова привыкать к мясо-рыбному меню, хотя две козы должны были скоро родить и я очень рассчитывал, что смогу заставить давать их молоко.

С появлением мехов освободившиеся махальщики были произведены в плотники. Помимо валки деревьев появилась необходимость во всяких более сложных хозяйственных постройках и предметах. Стеллажи, носилки, ручки для инструментов, навесы от дождя. Постепенно, молодняк втягивался в профессию. Я отметил, что туземцы до 20 лет от роду лучше осваивают новое, в то время как «пожилые» в возрасте 27 и старше успешно делают лишь однообразные и силовые задачи, пасуя перед аккуратностью и творчеством.

Кстати о творчестве. Для развития детского мозга от пяти лет и старше было введено рисование палкой на земле и углем на глиняных дощечках. Было забавно смотреть, как 10-летний детина с трудом выполняет упражнение «палка-палка-огуречек», но наука осваивалась. Если уж мне суждено закончить здесь свои дни, я хотел иметь достойное поколение помощников.

 

В развитии я старался не забывать и Ыкатиных соплеменников. Ему были сделаны загоны для коз, куда отводили вновь пойманных животных. Мне с большим трудом удалось убедить апачей не убивать блеющее мясо, а оставить и кормить не понятно для чего. В соседнее племя были отданы несколько поросят на откорм. Я также подарил ему несколько кирок, что сразу дало увеличение объемов приносимой руды, а женщины были вооружены острыми пластинками. Тыкто ревновал и был против подобной щедрости, но я объяснил, что у Ыкаты много людей, которые помогают нам. Если они будут сытые и сильные — нам будет жить еще лучше. Не знаю, согласился ли он со мной, но я был уверен в своей правоте.

Ыката был безмерно благодарен. Слушая мои жалобы о том, что мне не хватает людей, он сказал:

— Там, где садится солнце есть большое племя.

Сказал он это, конечно не так складно, но смысл был именно этот. Ыката продолжал говорить, что много лет назад они поймали охотника, забредшего на их территорию. Перед тем, как он умер от ран, он рассказал, что его племя большое и сильное. Много умелых охотников, много здоровых женщин. Ыката считал, что надо придти к ним с Кавой и они заживут так же хорошо как зажил Ыката, а взамен дадут много людей в помощь. Племя, по моим пытливым расспросам, было как минимум вдвое больше чем его. Впрочем, что может понимать в трехзначных числах древний человек....

Это было заманчиво, и в тоже время страшно. Я ходил целый день, обдумывая слова Ыкаты, после чего принял решение. Идти искать большое племя нужно, но перед этим проработать как основной, так и запасной, силовой вариант. Если людей у них в два раза больше, но нужно быть сильно выше по технологиям, чтобы не попасть впросак. Вот тут самое время появиться луку со стрелами, решил я.

Согнуть палку, натянуть тетиву и сделать стрелу — это дело пятнадцати минут. Сделать упругий лук, прочную тетиву и прямо летящую оперенную стрелу заняло у меня два месяца. За это время я прошел путь от простого лука из дуба с дальностью полета стрелы около 100 метров, до полутораметрового лука из склеенных частей, когда стрела с тяжелым литым наконечником летела уже на 200 метров и дальше. Технику стрельбы и то, что правильные луки делаются из нескольких слоев я узнал, отдыхая в Турции в all-inclusive, где посещал «луковый» факультатив устраиваемый аниматорами. Вопрос был как склеивать части, так как простая стяжка кожей или веревками не давала того эффекта. На помощь неожиданно пришел Ыката.

Апачи в попытке утилизировать все части горных козлов сварили их рога и копыта, получив что-то вроде холодца. Употреблять в пищу это было нельзя, зато любопытный ум Ыкаты обнаружил, что полученная масса здорово склеила друг с другом куски шкуры. Вероятно, случайно пролив получившийся клей, он сам того не подозревая изобрел очень полезную вещь, о которой и рассказал мне.

Новое производство расширялось. Из поленьев тесались стрелы, веревки пришлось делать полностью кручеными — так они получались прочнее, из бронзы мы стали отливать наконечники, апачи варили столярный клей, а я делал все новые и более совершенные луки. Так как племя присутствовало на моих первых экспериментах, все уже понимали, к чему идет дело. Старые версии слабых луков доставались воинам, которые тренировались в натягивании тетивы и поражении близких мишеней. Звук рассекающей воздух стрелы тешил слух воинов, тренировки были добровольные и очень скоро большая часть племени начала довольно сносно стрелять.

 

К концу октября в олимпийские игры была введена новая дисциплина, имеющая отдельный переходящий приз и постоянный в виде украшения на шнурке, победившему в состязании стрелков два раза. Я уже сделал шесть вполне приличных луков, и три из них отдал апачам. Стреляющих было довольно много, поэтому стрельба по мишеням с расстояния 50 метров велась по очереди. Постепенно, начали выявляться успевающие и отстающие. Я выделил около двадцати мужчин, которые показывали хорошие успехи, и стал награждать их именными луками, поощряя тем самым более активные тренировки. Скорость производства луков была всего два в неделю.

Стоит быстро рассказать, что еще произошло за эти два месяца. Во первых, в племени появилось молоко. Не буду описывать, скольких усилий нам потребовалось, чтобы коза не лягалась при дойке, которую мы начали сразу, как только родившийся козленок смог есть растительную пищу. Но постепенно козы привыкли, и женщины стали доить с двух коз около 5 литров молока в сутки. Вскоре добавилось еще три козы. Мужчины начали пить стакан кипяченого молока утром и вечером, а я задумался над получением суб-продуктов, правда с луками на это абсолютно не хватало времени.

За эти два месяца было подготовлено большое поле для зерновых, ближе к тому месту, где произошла первая встреча с апачами. Ровной земли было много, рядом протекала речушка, поэтому в перспективе я мог рассчитывать не только на расширения угодий, но и на устройство ирригации.

Мы зарезали первого кабана, начав получать еще один продукт от нашей фермы. Почти все самки были беременны, поэтому я ждал большого прироста поголовья в следующем году.

Проблем с едой не возникало: мы сделали большие запасы вяленой, сушеной и соленой рыбы а также мяса, а апачи засушили целую кипу белых грибов. Будет чем меняться зимой. Несмотря на то, что работы по подготовке к походу было много, я решил еще больше времени выделить на «зрелища», а сподвиг меня на это следующий случай.

Вечером я услышал шум, похожий на начинающийся дебош с дракой. Выскочив из своего домика я увидел, что десять человек из апачей спорят с нашими, и только грозный окрик Тыкто остановил потасовку.

Я немедленно подошел и стал выяснять в чем дело. Через несколько минут хоровых объяснений, благо все туземцы уже сносно могли объясняться на русском, выяснилось вот что. Из-за ввода в дисциплины олимпиады метания копья и подъем тяжестей, первое место часто занимал воин по кличке Бык. По сумме очков он опережал всех, но апачи при этом занимали, как правило, места со второго по пятое. Если бы не Бык, их преимущество было бы бесспорно, о чем и было заявлено нашему племени. То есть по сути, спор свелся к тому, что апачи круче, а мы выезжаем только на Быке.

Пришлось успокоить племя, прочитав лекцию, что не только олимпиадой определяется крутизна. Все хороши по своему, например апачи отлично делают шкуры и стреляют из лука, а мы плетем веревки, лепим горшки и мечем копья.

— Но скоро, — сказал я, — мы устроим еще одно соревнование, где сможет проявить ловкость все племя мужчин. А пока — обнимитесь, вы же друзья. А если еще раз кто-то начнет драку в наших племенах — Тыкто его убьет.

Я посмотрел на Тыкто, и тот понимающе кивнул, положив руку на рукоятку топора. Надо будет поосторожнее с юмором, шуток тут никто не понимает, решил я.