Рецензии на книги | Разгром австрийской школы экономики

При критики австрийской школы экономики частенько всплывает на поверхность книга Николая Бухарина «Политическая экономия рантье: теория ценности и прибыли австрийской школы».
В ней острие критики направлено против одного из экономистов АЭШ, Ойгена фон Бём-Баверка. Несмотря на то, что книге уже более ста лет, левые приводят её в качестве аргумента против тезисов «австрийцев». На мой взгляд — абсолютно заслужено!

Конечно «адепты» АЭШ нам возразят, что критика Бухарина была на весьма ранний этап развития идей австрийской экономической школы. И вообще, работа Бухарина направлена против ранней АЭШ и использовать её в спорах с современными «австрийцами» некорректно))
Но мы то с вами знаем, что адепты АЭШ просто не в состоянии что-то возразить!

Лучшие цитаты:
Описана разница в инвестициях между акциями и облигациями!
"С развитием акционерных компаний и банков, с созданием целой грандиозной отрасли торговли ценными бумагами, появляется и укрепляется эта общественная группа. Сфера её экономической жизни есть по преимуществу сфера обращения, главным образом, обращения ценных бумаг, фондовая биржа. Но — что для нас наиболее важно — и внутри этой группы лиц, живущих на доход от владения ценными бумагами, имеется ряд оттенков, причём крайним типом является слой, который стоит не только вне производственной жизни, но и вне процесса обращения. Это — прежде всего, владельцы ценных бумаг с твёрдым курсом: государственной ренты, облигаций различных видов и т. д., а затем лица, употребившие свои капиталы на покупку земли и имеющие постоянный и прочный доход. Тут уже нет участия и в тревоге биржевой жизни; если владельцы акций, которые так тесно связаны с треволнениями спекуляции, каждый день могут потерять всё, или, наоборот, быстро взлететь вверх; если они, поэтому, живут жизнью рынка, начиная от активной деятельности на бирже и кончая чтением биржевых бюллетеней и коммерческих газет, то группы, имеющие твёрдый доход, перестают быть связанными и с этой стороной общественно-экономической жизни, они выходят уже и из сферы обращения. И опять-таки: чем сильнее развита система кредита, чем она эластичнее, тем бо́льшая возможность имеется «ожиреть» и «быть ленивым и бездеятельным». Об этих возможностях заботится сам капиталистический механизм; делая социально бесполезными организаторские функции значительного числа предпринимателей, он выбрасывает в то же время из непосредственной хозяйственной жизни эти «бесполезные элементы» — они откладываются на её поверхности, по очень меткому сравнению Зомбарта, как «блёстки жира на супе». "

«При этом нужно заметить, что владельцы бумаг с твёрдым курсом представляют не только не уменьшающийся, но всё растущий слой рантьерской буржуазии: «Буржуазия превращается в рантье, которые вступают в подобные же соотношения с крупными финансовыми учреждениями, как и с государством, чьи долговые обязательства они получают; там и здесь им платят, и они ни о чем более не беспокоятся. Поэтому, конечно, весьма сильно должно увеличиться стремление буржуазии передавать своё имущество государству… Государство выказывает при этом признанное преимущество большой надёжности. Акция, во всяком случае, обладает такими шансами на прибыль, каких не знают государственные бумаги, но зато у неё есть и грандиозная возможность проигрыша. Необходимо констатировать, что буржуазия ежегодно производит значительный излишек капитала; но даже во время высокой промышленной конъюнктуры только незначительная часть из него идёт на эмиссию акций, гораздо бо́льшая же часть находит себе приложение в государственных долгах, коммунальных долгах, гипотеках и прочих ценностях, приносящих твёрдый процент» „

Бухарин совершенно точно определяет новую форму экономики — общество потребления:
“Наиболее обще можно поэтому определить сферу «деятельности» таких рантье, как сферу потребления. Потребление есть основа всей их жизни, и психология «чистого потребления» сообщает этой жизни её особый «стиль». «Потребляющий» рантье имеет перед глазами исключительно верховых лошадей, ковры, душистые сигары, токайское вино. Если ему случится говорить о труде, то он говорит наиболее охотно о «труде» по срыванию цветов или о «труде», затраченном на покупку театрального билета „

Больше всего рантье боится переворота и последующего физического труда:
“боязнь переворота выражается в глубочайшем отвращении сторонников теории предельной полезности ко всему историческому; их экономические категории (по мнению авторов) пригодны для всех времён, всех и всяких эпох»

Для Бухарина АЭШ идеальна для вырожденца и деграданта!
«Мы рассматриваем «австрийскую» теорию, как идеологию буржуа, уже выброшенного из производственного процесса, деградирующего буржуа, который черты своей разлагающейся психологии навеки воплотил в своей — как мы увидим ниже — познавательно совершенно бесполезной теории. Этому взгляду нисколько не противоречит то обстоятельство, что в современном научном обороте сама теория предельной полезности в том виде, как она разработана австрийцами, вытесняется ещё более модной «англо-американской школой», наиболее выдающимся теоретиком которой является Кларк»

Далее Бухарин разбирает тезисы АЭШ и приходит к выводу:
«Мы разобрали 3 неправильных исходных пункта австрийской школы: её субъективизм, неисторичность и точку зрения потребления. Эти три логические черты, которые связаны с тремя основными психологическими чертами буржуа-рантье, влекут с неизбежностью три основных недостатка теории австрийской школы, постоянно повторяющихся в различных частях общей теоретической «системы»: порочные круги, которые связаны с субъективным методом; неумение объяснить специфически исторические формы капитализма, которое вытекает из неисторической точки зрения и, наконец, полное банкротство во всех вопросах экономического развития, банкротство, которое необходимо связано с точкой зрения потребления. Не нужно думать, однако, что все эти «мотивы» действуют независимо друг от друга; как психические, точно так же и логические комплексы являются величинами сложными, где различные элементы переплетаются друг с другом, и где их действие выступает в усиленном или ослабленном виде в зависимости от других сопутствующих элементов. „


Я не понял, но груше же вроде дороже яблока? Опять АЭШ врет!
Таким образом, отсутствие пропорциональности между ценностью суммы и количеством слагаемых есть для современных хозяйственных отношений фикция; при этом она настолько противоречит жизни, что даже Бём не может последовательно провести свою собственную точку зрения. Указывая на случаи косвенных оценок, Бём пишет: «…Раз мы имеем возможность констатировать, что одно яблоко для нас столь же дорого, как и восемь слив, а одна груша для нас столь же дорога, как и шесть слив, то мы имеем возможность… прийти к третьему положению, что одно яблоко для нас на одну треть дороже одной груши» Но как раз неправильно с точки зрения самого Бём-Баверка. А именно, почему мы приходим в данном случае к «третьему положению», что одно яблоко на одну треть «дороже» груши? Да потому, что ценность 8 слив больше ценности 6 слив на одну треть. Но это предполагает, в свою очередь, пропорциональность между ценностью суммы и количеством единиц: только в том случае ценность 8 слив больше ценности 6 на одну треть, если ценность 8 слив больше ценности одной сливы в 8 раз, а ценность 6 — в 6 раз.

АЭШ идеальна для заблудившегося в пустыне путника))
“Этот пример лишний раз показывает несовместимость теории Бёма и экономических явлений, как они нам даны в действительности. Его рассуждения, быть может, годятся для объяснения психологии «заблудившегося путника», «поселенца», «человека, сидящего у ручья», да и то лишь постольку, поскольку все эти «индивидуумы» лишены возможности производить. В современном же хозяйстве такие мотивы, какие предполагает Бём, были бы психологической невозможностью и бессмыслицей.»

Еще Смит писал, что индивидуум — это зеркало общества и ценности без общества не имеет. Австрийцы не согласны:

«Австрийцы» не понимают, что индивидуально-психологическое содержание личности определяется общественной средой, что «индивидуальное» у общественного человека есть в громадной степени «социальное», что «социальный атом» — такое же измышление австрийцев, как «болезненный пролетарий первобытных лесов» Вильгельма Рошера. Поэтому дело идёт сравнительно гладко, пока анализируются «мотивы» и «оценки» придуманных Робинзонов, и, наоборот, появляются непреодолимые затруднения, лишь только речь заходит о «современности»: от психики «изолированного субъекта» нельзя перекинуть теоретического моста к психике человека товарного производства: если же взять психику последнего, то «объективные» элементы экономических явлений товарного мира тем самым уже даны, а, значит, их и нельзя вывести целиком из индивидуально-психологических явлений, не впадая при этом в определения idem per idem.
Своеобразный фетишизм австрийской школы, который привязывает её сторонникам индивидуалистические шоры и делает невидимыми для них диалектическую связь явлений, те общественные нити, которые тянутся от одного индивидуума к другому и только одни делают из человека «общественное животное», — этот фетишизм убивает в корне всякую возможность познать «структуру современного общества».

На самом деле АЭШ очень жизненна! Когда вас будут грабить в темной подворотне, то мотивы преступника на 100% объясняются АЭШ:
Настоящая ценность и будущая ценность — чего этим нельзя доказать?! Если кто-либо, угрожая насилием, отнимает у другого его деньги — что это такое? Разбой? Нет, — должен был бы сказать Бём-Баверк, — это только правомерная меновая сделка: разбойник предпочитает настоящую ценность денег будущей ценности небесного блаженства, а ограбленный предпочитает будущую пользу сохранённой жизни настоящему значению своих денег» 


Бухарин четко показывает, что лучшее применение АЭШ находит себе на необитаемом острове и в детском саду:
«Дикарей» и «детей», о которых говорит Бём-Баверк, никоим образом нельзя брать, как пример. Какое влияние может оказать «неполнота представлений о будущем», «порок воли» или «соображение о краткости и непрочности нашей жизни» на бухгалтерские расчёты современного крупного предпринимателя? Хозяйство имеет свою логику, и мотивы хозяйственной деятельности, хозяйственный расчёт, как небо от земли, далеки от мотивов дикарей и детей. Наоборот, сбережение денег, — если оно выгодно, — выжидание конъюнктуры, сложные планы относительно будущего etc. суть отличительные признаки капиталистического хозяйства; если капиталист и бывает «ребёнком», то он поступает так лишь с своими «карманными деньгами», основные же ценности, операции предпринимательского характера, ведутся на основе самого строгого расчёта. По этому поводу совершенно правильно замечает Визер: «Мне кажется, что в условиях цивилизации всякий хороший хозяин, а по сути дела также и все средние элементы научились в некотором отношении преодолевать эту слабость человеческой природы (т. е. недооценку будущих благ. Н. Б.) … Необходимость забот о будущем здесь особенно велика, и не было бы никакого чуда в том, если бы она тут особенно резко проявлялась» 

PS


Кстати, про Бухарина снят довольно неплохой художественный фильм: