Не холодно. Не жарко

В ближайшее время ничего особенно страшного с российской экономикой не случится. Равно как и ничего хорошего
10–11 октября в Москве, в отеле «Рэдиссон Ройял», прошел форум финансовых директоров «Финансовая навигация: как найти фарватер успеха». Организатором мероприятия выступил практический журнал по управлению финансами компании «Финансовый директор». В рамках форума эксперты обсудили экономические и финансовые прогнозы на 2015 год, инновационные методы управления финансами, а также возможности улучшения бизнес-процессов.
Андрей Мовчан, сопредседатель совета директоров группы «Третий Рим», назвал сегодняшнюю ситуацию очень неопределенной, поскольку никто не знает, что будет завтра. Годовой объем ВВП России в настоящее время составляет более $2 трлн. Из этой суммы примерно $600 млрд. приходится на экспорт нефти и газа. Коэффициент оборачиваемости денег в последнее время близок к 2,9, что, кстати, представляет собой очень большое достижение. Если $600 млрд. умножить на 2,9, получится почти весь российский ВВП. То есть мы продаем нефть и газ и на вырученные средства финансируем все остальное. Объем ВВП, у которого нет нефтяной природы, составляет лишь около $300 млрд.


Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) – непосредственно деньги от добычи нефти и газа – обеспечивает около 52% поступлений федерального бюджета и более 40% консолидированного бюджета. Получается следующая схема. Россия продает нефть и газ, НДПИ поступает в бюджет, на вырученные деньги за рубежом покупаются в основном продукты питания и товары широкого потребления. Когда все это ввозится в страну, импортеры платят таможенные пошлины и акцизы, которые составляют около 30% бюджета. При продаже этих товаров в России взимается НДС, в результате чего образуется еще 12–15% бюджета. Итого более 80% российского консолидированного бюджета состоит из нефтегазовых денег и их производных.
Что касается санкций, то Украина к ним практически не имеет никакого отношения, как и вообще вся украинская ситуация. По мнению эксперта, если бы кто-то хотел остановить действия России в Украине, санкции были бы совершенно другими. Судя по всему, последней каплей в решении о том, как себя вести с Россией, стало вмешательство последней в сирийский вопрос. После него страны начали искать пути дистанцирования России от урегулирования международных проблем.
Подобные ситуации всегда сопряжены с экономическими последствиями. Крупные мировые экономические структуры в данном случае имели интересы в двух сферах: на энергетическом рынке и на рынке вооружений. Российская отрасль вооружений уже серьезно страдает, и большинство ее экспортных контрактов находятся под вопросом. На российских танках, кораблях и самолетах устанавливаются приборы, лазеры, авионика, системы защиты и т.д. иностранного производства, поскольку этого требуют клиенты.
По словам Мовчана, если говорить о перспективах российской экономики, то важны, прежде всего, два вопроса. Во-первых, сколько денег мы будем получать от нефти и газа. Во-вторых, сколько денег мы сможем привлекать за рубежом. За счет нефтегазового экспорта Россия получает $600 млрд., из них около $450 – за счет экспорта нефти. При снижении цен на нефть на 10% страна теряет около $50 млрд.
России уже почти год никто не дает денег. Получить деньги было практически невозможно еще этой весной, без всяких санкций. До этого Россия привлекала за рубежом примерно $150 млрд. в год. Вместе с нефтяными деньгами страна будет терять около $200 млрд. в год, а с учетом коэффициента оборачиваемости средств – около $600 млрд. И это уже много. Весь российский долг, включая частный, составляет приблизительно $700 млрд., все резервы – $400 млрд. Хотя понятно, что потери будут проявляться не сразу, а в течение 2–4 лет. Кроме того, есть ресурсы для их восполнения.
Перспективы на энергетических рынках не добавляют оптимизма. США сокращают импорт нефти, и к 2020 году эта страна вообще перестанет импортировать нефть. Также активизируются азиатские поставщики. С учетом того, что мировые потребности в нефти растут, мировой спрос на импортную нефть все равно будет ежегодно снижаться на 2–3%. Когда нефть упала со $130 до $60 за баррель, общее падение импорта составило всего 7%. Учитывая высокую себестоимость российской нефти, прибыль от экспорта нефти в России будет сравнительно низкой. Саудовской Аравии, Ирану, Ираку и Китаю, который начинает достаточно активно добывать нефть, это выгодно. Также это выгодно и США. Если бы Россия сегодня дружила с США (а есть «против кого дружить»), мы могли бы договариваться на международной арене о некоторых уровнях цены на нефть. Поскольку дружбы нет и договариваться не с кем, цены на нефть могут опуститься и до $80, и до $70, и до $60 за баррель.
Михаил Хромов, ведущий эксперт Центра структурных исследований Института экономической политики имени Е.Т. Гайдара, выступил с докладом «Российская денежная политика в новых условиях». По словам эксперта, до финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов российский банковский сектор развивался по классической модели. Ресурсная база банковской отрасли достаточно равномерно формировалась за счет средств корпоративного сектора, розничных депозитов, внешних займов, собственных средств банков. На кредиты Центрального банка (ЦБ) приходилось всего 0,3% ресурсной базы банковской отрасли.
После кризиса в фондировании банков сначала значительно возросла доля вкладов населения – с 22,9% в 2007 году до 28,5% в 2011 году. В 2013 году значение этого показателя достигло 33,2%. Это увеличило стоимость фондирования, так как вклады населения являются наиболее дорогим ресурсом.
В последние 1,5–2 года структура ресурсной базы вновь претерпела значительные изменения. Население резко снизило свою долю в формировании банковских пассивов – до 14,8%. Во многом причиной этого стала девальвация рубля, из-за которой население стало вкладывать больше средств в валюту, а также политика ЦБ по зачистке банковского сектора, в результате которой вкладчики оказались в растерянности, поскольку они не знают, какой банк «может оказаться следующим», и на рынке стало меньше мелких банков, предлагающих более выгодные ставки по депозитам.
В настоящее время ресурсы банковского сектора в основном формируются за счет кредитов ЦБ – на мегарегулятор в 2014 году приходится 40,9% ресурсной базы банковского сектора. Иностранные пассивы исчезли из структуры банковского фондирования. С одной стороны, это должно увеличивать эффективность процентной политики. С другой стороны, прямой связи между ключевой ставки финансирования и конечной стоимостью кредитов в эмпирических исследованиях не было обнаружено. Однако было обнаружено, что ставки по кредитам начинают расти, когда банки сталкиваются с дефицитом ликвидности.
Резкое увеличение ключевой ставки весной и последующий ее рост в июле фактически сильно не отразился на стоимости кредитов конечных заемщиков. Кроме того, маржа банков в последнее время снижается. То есть конечные заемщики пока не готовы к увеличению стоимости кредитных ресурсов.
По мнению эксперта, режим таргетирования инфляции и свободный валютный курс более эффективны для экономики. Однако ЦБ достаточно ограничен во влиянии на денежную массу, и жесткая политика, которую ему приходится сейчас проводить, иногда вступает в противоречие с интересами как кредиторов, так и заемщиков. Пока больше снижаются темпы роста кредитования, а не ставки. Ликвидность банковского сектора зависит от центрального банка. То есть банковский сектор фактически полностью зависит от того, сколько ресурсов будет предоставлять ему центральный банк.
Москва.

Подробнее: http://bankir.ru/novosti/s/ne-kholodno-ne-zharko-10089545/#ixzz3GF8fdZMX