Почему экономика не понимает бизнеса. Догма мешает

На дворе середина 1990-х, собирается экономический факультет ведущей бизнес-школы. Собравшиеся доны пребывают в раздраженном настроении.

Многих огорчает то, что области бизнес-школ, такие как маркетинг и организационное поведение, занимают более высокое положение, несмотря на очевидную нехватку строгости этих областей. Остро чувствуется, что экономика должна пользоваться большим уважением. Один профессор едва может сдержать свое презрение. Он заявляет, что любой, у кого есть хорошая степень доктора экономических наук, может с комфортом преподавать на любом из других факультетов школы.

Заманчиво увидеть в этом историю о высокомерии экономистов. И отчасти так оно и есть.

Империализм этой дисциплины — ее склонность претендовать на территорию областей, смежных с экономикой, как на свою собственную — является жупелом для социологов. И все же профессор был прав.

В 1990-е годы экономика могла правдоподобно утверждать, что движется к единой науке о бизнесе. Реалистичная теория фирмы была в перспективе. Увы, три десятилетия спустя, ближе не стало. Экономика имеет богатые модели конкуренции и рынков. Но ее сила по-прежнему имеет тенденцию давать сбои, когда он оказывается внутри заводских ворот или офисного здания.

Стоит спросить, почему.

Экономика занимается — или, по крайней мере, предполагается — распределением дефицитных ресурсов. В неоклассической теории рынки занимают центральное место. Факторы производства (земля, труд и капитал), а также спрос и предложение товаров и услуг изменяются в ответ на ценовые сигналы рыночного обмена. Ресурсы идут на самое выгодное использование.

Это теория. В нем есть вопиющее упущение, как указал экономист Рональд Коуз в статье 1937 года. Большая часть ресурсов в экономике распределяется не на рынках, а внутри фирм. Основными движущими силами являются сотрудники. Они управляются не ценовыми сигналами, а административным указом.

Теория о том, что фирмы максимизируют прибыль, является еще одним столкновением с реальностью. Они действуют в тумане невежества и ошибок, отметил Герберт Саймон, пионер искусственного интеллекта и наук о принятии решений. Ни один бизнес не может обработать всю информацию, необходимую для извлечения максимальной прибыли. Вместо этого фирмы действуют в условиях «ограниченной рациональности», принимая скорее удовлетворительные, чем оптимальные решения.

В течение многих лет экономическая наука мало что делала для того, чтобы двигаться по пути, намеченному Коузом и Саймоном. Еще в 1972 году Коуз жаловался, что его статья о характере фирмы «много цитируется и мало используется».

Однако почти сразу же после того, как Коуз посетовал на ее отсутствие, начали появляться результаты тщательных исследований фирмы. Он продолжал процветать в течение следующих двух десятилетий.

Ключевым элементом этого исследования является идея фирмы как координатора командного производства, где вклад каждого члена команды не может быть отделен от других. Командный результат требует иерархии для делегирования задач, мониторинга усилий и соответствующего вознаграждения людей. Это, в свою очередь, требует другого рода договоренности.

В рыночных сделках товары обмениваются на деньги, сделка заключена и возможности для разногласий невелики. Но из-за ограниченной рациональности в бизнесе невозможно заранее установить все, что требуется от каждой стороны во всех возможных обстоятельствах. Контракты фирмы с ее работниками по необходимости являются «неполными». Они поддерживаются доверием и, в конечном счете, угрозой распада, который дорого обходится всем сторонам.

Там, где есть делегирование задач, возникает проблема мотивации — как заставить сотрудника действовать от имени фирмы, быть командным игроком, а не узкокорыстным.

В экономической науке это известно как проблема «принципал-агент» — источник множества проясняющих теорий того периода.

Поощрения, конечно, имеют значение, но часто для организаций лучший подход — платить фиксированную заработную плату, а не привязывать вознаграждение к какой-либо одной задаче. Привяжите, например, зарплату учителей к результатам экзаменов, и они будут «учить до экзамена», вместо того, чтобы вдохновлять учеников мыслить самостоятельно.

Такие направления исследований принесли бы Нобелевские премии по экономике Оливеру Уильямсону, Оливеру Харту и Бенгту Холмстрому. (Коуз получил премию в 1991 г., Саймон — в 1978 г.)

Их работа отчасти объясняет, почему к середине 1990-х профессора бизнес-школ были так уверены, что экономика должна доминировать в изучении бизнеса.

Бестселлеры Майкла Портера, экономиста, ставшего гуру бизнеса, еще больше подпитывали такой оптимизм, как и волнение по поводу потенциала теории игр в корпоративной стратегии. Однако сегодня, если фирма нанимает главного экономиста, это делается для того, чтобы оценить рост ВВП или политику Федеральной резервной системы. Это не для совета по корпоративной стратегии.

На это есть причины. Один из них — академический престиж.

Экономике нравится рассматривать себя как фундаментальную дисциплину, как физика, а не как практическую, как инженерия.

Но большая часть того, что способствует процветанию бизнеса, не может быть отражена в строгой теории с помощью нескольких уравнений.

Часто это вопрос того, насколько хорошо идеи, информация и принятие решений распространяются по фирме.

И оплата — не единственная мотивация. Сильные компании формируются общими ценностями и общими представлениями о том, как правильно вести дела, — корпоративной культурой.

Люди гордятся своей работой и своим рабочим местом. Это не естественные предметы для экономистов.

Экономика также не устраивает специфичность бизнес-проблем. Их решение — это больше, чем просто вопрос создания правильных экономических стимулов.

Это требует детального знания технологий, процессов и конкурентов, а также социальной психологии и политических тенденций.

Экономики никогда не бывает достаточно.

Многие из факторов, влияющих на любую актуальную проблему бизнеса — скажем, какая технологическая фирма выиграет гонку за искусственным интеллектом, — лежат вне ее компетенции.

Есть экономические идеи, которые деловые люди игнорируют на свой страх и риск. Если стратегию фирмы можно свободно копировать, ей следует ожидать, что ее прибыль будет быстро вытеснена конкуренцией. Здоровому бизнесу нужно преимущество.

Но помимо таких предписаний экономика мало что может сказать о том, что делает компанию успешной.

Изучение бизнеса остается форпостом империи.

Теперь кажется маловероятным, что экономика когда-либо полностью покорит бизнес.

Оригинал

P.S. Подпишитесь на проект «КОГоть» — “КраткоОГлавном” в Телеграм, Дзен, VK и Youtube