Почему экономика Китая обречена на замедление роста?

Почему экономика Китая обречена на замедление роста: новый взгляд через призму Кругмана и современных реалий

Экономика Китая в ближайшие годы продолжит замедляться, а фондовый рынок — падать. Мой подход опирается на фундаментальные структурные проблемы и связывает их с идеями Пола Кругмана, чьи прогнозы 1990-х годов о пределах экстенсивного роста Восточной Азии оказались пророческими. Я также добавлю анализ влияния внутренней политики Китая и внешнего давления, включая политику Дональда Трампа, чтобы показать, почему Китай не сможет вырваться из ловушки замедления в 2025–2030 годах.

Связь с анализом Кругмана
В 1990-х годах Пол Кругман, опираясь на расчеты Элвина Янга, показал, что так называемое «восточноазиатское чудо» не было чудом вовсе. Рост экономик Восточной Азии, включая Китай, был преимущественно экстенсивным (увеличение объёмов выпуска продукции за счёт привлечения дополнительных ресурсов (труда, капитала, земли и др.) без повышения производительности этих ресурсов), подобно советскому росту до 1970-х. Он основывался на массовых инвестициях (35–40% ВВП), мобилизации рабочей силы из сельских районов в города и ограничении потребления. Кругман утверждал, что вклад совокупной факторной производительности (TFP) — ключевого индикатора технологического прогресса — был минимальным по сравнению с развитыми странами. Мой подход развивает эту идею: китай, как и СССР, практически исчерпал резервы экстенсивного роста, и это главная причина его текущих проблем.
В 2024 году доля инвестиций в ВВП Китая остается высокой — около 40%, но отдача от них падает. По данным Всемирного банка, TFP в Китае в 2023–2024 годах росла менее чем на 1% в год, в то время как в США и Европе этот показатель превышал 2% при меньшей доле инвестиций. Это подтверждает тезис Кругмана: без технологического прорыва экономика, зависящая от капиталовложений, теряет импульс. Мой прогноз на следующие 5 лет: реальный рост ВВП Китая будет составлять 2–3%, а не заявленные 4.5–5%, так как резервы рабочей силы истощаются, а эффективность инвестиций падает (некоторые западные экономисты уже сейчас сомневаются в правдивости официальных данных по ВВП, а Гао Шаньвэнь (советника правительства) в декабре 2024 года заявил, что реальный рост около 2% в год — более правдоподобная цифра). Фондовый рынок отразит это падением, так как инвесторы не поверят в восстановление прошлых темпов роста и будут вывозить капитал заграницу, где доходность инвестиций выше.
Кругман предсказывал замедление роста, когда уровень урбанизации достигнет 75%. В 2024 году доля городского населения Китая составляет 64%, увеличиваясь на 1.2–1.6% в год. Это означает, что к 2032–2035 годам Китай достигнет критического порога, и рост ВВП стабилизируется на уровне 2–2.5%, как в позднем СССР или пост-ростовых Японии и Корее. Уже сейчас, в 2024–2025 годах, мы видим признаки этого: продажи жилья падают уже несколько лет, потребительский спрос никак не могут оживить снижением ставок и вливаниями денег в экономику, при этом отношения долга к ВВП уже перевалило за 300%! Я считаю, что Китай уже вошел в фазу «пост-экстенсивного» спада, а политика Трампа лишь усугубит данный процесс.

Внутренняя политика Китая — тормоз экономического роста
Внутренняя политика Китая, ориентированная на централизацию и контроль, усугубляет экономические проблемы. Традиционные экономисты игнорируют политический фактор, но я ставлю его в центр анализа. В 2024 году усиление контроля над частным сектором, особенно в технологиях и финансах, подорвало доверие инвесторов. Кампания «общего процветания» Си Цзиньпина, начатая в 2021 году, привела к репрессиям против крупных компаний, таких как Alibaba и Tencent. В 2024 году их акции упали на 10–15% из-за регуляторных ограничений и штрафов. Это не просто случайность — это системная политика, подавляющая инновации.
Государственное вмешательство также душит малый и средний бизнес. В 2024 году кредитование частного сектора сократилось на 3% по сравнению с 2023 годом, тогда как государственные предприятия получили львиную долю финансирования. Я считаю, что такая политика уничтожает предпринимательский дух, который необходим для перехода к интенсивному росту, основанному на TFP. Без инноваций и частной инициативы Китай не сможет преодолеть «ловушку среднего дохода», о которой предупреждал Кругман. Вместо демократизации и вестернизации, как в Южной Корее или Тайване, Китай движется к большей авторитаризации, что отпугивает инвесторов и сдерживает фондовый рынок.
Кроме того, социальная политика усиливает демографический кризис. Жесткие меры, такие как ограничение рождаемости в прошлом, привели к старению населения: в 2024 году доля граждан старше 65 лет достигла 14%, а к 2030 году превысит 20%. Это увеличивает нагрузку на бюджет и снижает потребительский спрос, что видно по дефляции.
Мой вывод: внутренняя политика, подавляющая свободу и инновации, делает Китай уязвимым перед структурными проблемами, которые предсказывал Кругман.
Хочу наперёд ответить всем, кто будет утверждать, что в Китае сейчас много своих инноваций, что государственная политика пусть что-то и ограничивает, но даёт много результатов. Вы во многом правы, но государство решает свои проблемы и направляет деньги и ресурсы только на то, что нужно ему или нужно людям по расчётам сверху. Пренебрегая рыночными механизмами и не стимулируя отрасли и различные проекты, которые Китай не считает нужными, но которые могли бы принести неплохую пользу в будущем, государство, само того не понимая, ставит крест на интенсивном росте экономики в будущем.

Политика Трампа: внешнее давление на Китай
Политика Дональда Трампа, вернувшегося к власти в 2025 году, станет дополнительным ударом по китайской экономике. В 2024 году администрация Байдена уже ввела экспортные ограничения на высокотехнологичные чипы и оборудование, что сократило доступ Китая к передовым технологиям. Трамп усиливает эту линию: новые тарифы на китайские товары и дальнейшие санкции против технологических компаний, таких как Huawei. По оценкам Bloomberg, это может сократить экспорт Китая в США на 15–20% в 2025 году.
Зачем Трамп это делает? Его цель — ослабить Китай как геополитического и экономического конкурента. Трамп считает, что Китай использует несправедливые торговые практики, включая субсидии и манипуляции валютой, что наносит ущерб американским производителям. В 2024 году торговый дефицит США с Китаем составил $350 млрд, и Трамп намерен сократить его, стимулируя внутреннее производство. Кроме того, ограничения на технологии направлены на замедление технологического прогресса Китая, что критично для его перехода к интенсивному росту, о котором говорил Кругман. Без доступа к передовым чипам и ИИ-технологиям Китай не сможет нарастить TFP, что подтверждает мой тезис о стагнации. Внешнее давление, усиленное политикой Трампа, делает Китай уязвимым, разрушая надежды на восстановление роста.

Синтез проблем
Мой анализ объединяет идеи Кругмана с современными реалиями. Экстенсивный рост Китая, основанный на инвестициях и дешевой рабочей силе, исчерпал себя, как предсказывал Кругман. В 2024–2025 годах это проявляется в:
• Долговом кризисе: долг в 308% ВВП и кризис недвижимости подрывают экономику.
• Демографической бомбе: старение населения и сокращение рождаемости снижают спрос и трудовые ресурсы.
• Внутренней политике: репрессии против частного сектора и отсутствие демократизации блокируют инновации и переход к интенсивному росту.
• Внешнем давлении: политика Трампа, включая тарифы и технологические санкции, ограничивает экспорт и доступ к технологиям.

Избегайте китайских акций. Китай, как предсказывал Кругман, повторяет путь позднего СССР. Мой анализ идет дальше: сочетание внутренних ошибок и внешнего давления делает спад неизбежным. Инвесторы и политики должны признать: эпоха «китайского чуда» закончилась, и впереди — годы стагнации. Вопрос уже в другом – сможет ли Китай выбраться из всего этого.