Отчетность Банка Санкт-Петербург (-/B1/BB-) по МСФО за 1 кв. 2017 г. свидетельствует о заметном ухудшении операционных показателей: чистая процентная маржа сузилась на 50 б.п. относительно 4 кв. 2016 г. до 3,5% (по причине всплеска стоимости фондирования), стоимость риска (с учетом отчислений в резервы по выданным гарантиям) поднялась на 30 б.п. до 3,77%. Кроме того, с начала года произошло сокращение кредитного портфеля (на 1,9% до 348 млрд руб.). В результате чистый процентный доход уменьшился на 23% (1,4 млрд руб.) до 4,7 млрд руб. Негативный эффект от ухудшения этих операционных показателей на прибыль (которая выросла на 18% кв./кв.) был компенсирован полученным доходом от операций с валютой и производными финансовыми инструментами в размере 1,6 млрд руб. (против нуля в 4 кв.). Также прибыль поддержал сезонный спад административных расходов (на 0,6 млрд руб.). Единственным сегментом в кредитном портфеле, который демонстрирует заметный рост, остается ипотека (+3,4% кв./кв. до 43,9 млрд руб.), в то время как спад корпоративного сегмента составил 2,7%. NPL 90+ вырос с 17,6 млрд руб. до 19 млрд руб., также увеличились и кредиты на ранней стадии просрочки (NPL 1-90 дней с 3,8 млрд руб. до 5,6 млрд руб.), что указывает на сохранение повышенной стоимости риска и в следующем квартале. Со счетов корпоративных клиентов ушло 20 млрд руб. (6% от общего остатка на клиентских счетах), что и могло обусловить всплеск стоимости фондирования. Другим фактором стал рост ОВП на балансе в 1 кв. по евро (в рублевом эквиваленте на 30 млрд руб.) за счет размещения валюты на корсчетах и краткосрочных депозитах (в банках-резидентах). При стабильном уровне RWA полученная прибыль привела к повышению достаточности капитала 1-го уровня на 87 б.п. до 11,87% по Базель 1 на основе МСФО. На 1 мая 2017 г. по РСБУ показатель Н1.2 составил 9,558% при минимуме 5%, что транслируется в способность банка абсорбировать убыток в размере 21 млрд руб. (6% портфеля), что вместе с резервами покрывает размер обесцененных и просроченных кредитов. В мае принято решение о выплате дивидендов за 2016 г. в объеме 464 млн руб. (20% чистой прибыли), а также о дополнительном выпуске обыкновенных акций для увеличения уставного капитала на 60 млн руб.

Источник — райфайзенбанк

Политика слабого рубля ради стимулирования роста реального сектора не учитывает и такие факторы, как риск технологического отставания (отмеченный недавно в аналитике ЦБ РФ) и снижения инвестиций в обновление производства в условиях удорожания импортного оборудования из-за девальвации национальной валюты. Сами инвестиционные процессы затрудняются из-за роста волатильности и непредсказуемости на рынках при масштабной девальвации валюты. При этом горизонты планирования и инвестиционных решений сужаются, сама экономическая система становится более спекулятивной, а не ориентированной на инвестиции в реальное производство.

С точки зрения бюджета, возможно, слабый рубль способен стать краткосрочным подспорьем в латании бюджетных дыр. Но вопрос в том, насколько жизнеспособна стратегия накачивания бюджета дешевыми рублями для достижения сбалансированности не просто бюджета, но и экономики в целом? Может быть, для достижения большей стабильности государственных финансов важнее адаптировать бюджет к более низким ценам на нефть за счет фискальных мер, таких как повышение адресности и эффективности расходов или увеличение налогов? И можно ли на сегодняшний день констатировать, что после нескольких лет ослабления рубля российский бюджет полностью адаптировался к более сложным внешним условиям?

Источник http://www.banki.ru/news/columnists/?id=9745553

Причиной того, что Э. Набиуллина решила напомнить рынку о понижательном тренде реальных процентных ставок и возможности накопления международных резервов являются, как мы считаем, опасения регулятора, связанные с ускорением притока портфельных инвестиций на российский рынок. Данный приток подтверждается недавно опубликованными данными, согласно которым объем ОФЗ на руках инвесторов-нерезидентов составил 1,8 трлн руб. (+58% г/г), что соответствует 30% всего российского рынка суверенного долга и является историческим максимумом. Приток инвестиций поддержали высокие и растущие реальные процентные ставки на фоне укрепления рубля. Таким образом, намек на то, что в настоящий момент существует больше рисков снижения реальных ставок и ослабления рубля, может быть нацелен на сокращение интереса спекулятивного капитала к российскому рынку.

Между тем осторожные высказывания Э. Набиуллиной («ЦБ РФ по-прежнему должен убедиться, что в среднесрочной перспективе инфляция закрепится на  целевом уровне в 4,0%») за пределами ключевых цитат в СМИ побуждают нас воспринимать данное интервью больше как словесную интервенцию, нежели как намек на изменение политики Центрального банка. Мы сомневаемся в том, что разовое достижение инфляцией целевого уровня в 4,0% (текущий показатель — 4,1%) немедленно повлечет за собой прямые валютные интервенции и/или существенное снижение ключевой ставки. Опыт 2015 года говорит о том, что ЦБ РФ рассматривает валютные интервенции в случае отклонения рыночного курса рубля от справедливого на 15-20 руб./долл. Это означает, что возможное пороговое значение, после которого ЦБ может начать интервенции, сейчас находится на уровне ~50 руб./долл., что значительно крепче текущего рыночного курса.

Набиулина вещает

— покупки цб на fx возможны при достижении цели по инфляции
— нейтральные номинальные ставки при 4% инфляции составляют 6,5-6,75%
— ЦБ видит пространство для снижения ставки
— снижать ставку лучше маленькими шагами