Новгородская республика ранних веков памятна не одной лишь своей демократией (т.н. ППР-вече — постояли, погалдели, разошлись) или морскими набегами в Дальние Земли (ранняя Швеция). Памятна она и своими древними русскими опционами. В ходу у горожан были волода-опционы (поставочные сделки с условием), равно как и заима-опционы (кредитные расписки). В хранилище Британского Музея сохранился обрывок новгородской берестяной грамоты, составленной на бланке вольного общества «Новогородские сбиратели», о чём говорит обиходное тиснение на бересте (тамга Хазарско-Новгородского Народного Банка).



В переводе с древнехалдейского текст такой: "… ежели к завтрему не сберешь обещанного ну и песец....". На форму опциона указывает слово «ежели» (обязательная оговорка в документе опциона в ту пору). «К завтрему» — дата экспирации, «обещанного» — страйк, «песец» — опционная премия райтера, сбираемая в натуральной форме (шкурками пушных зверьков; в данном случае — песцом). Опцион оказывался в песцах, ежели заима просрачивал эспирацию или же выкрикивал на торговой площади заветную оговорку «ахренвам!», что в общем случае означало отказ от покрытия страйка в оговоренном размере и/или в оговоренный срок. В этом случае сбиратели, по обыкновению, удваивали песец (делали опцион счетчиковым). Ответно, заима обычно хоронился (на дальних делянках, в стогах, у родственников), не желая исполнять опцион (так называемый «страх песца»).

История Лисона настоена на 2х компонентах. 1. Он был неряшлив с Деньгами, неряшлив с учётом операций, неряшлив с подбором людей. Он был яркий одиночка, завораживающий своей харизмой, люди тянулись к нему — но они же его и подставляли. 2. Лисон работал на стойкой вере в одну какую-нибудь рыночную особенность. Это разновидность организованной религии, когда миллиард человек на планете стойко убежден в том, что Луна состоит из зеленого сыра. Когда человек свято верит во что-то или в кого-то (например, в Карла Маркса), он не управляет рисками своей веры — рисками того, что его вера — полное фуфло.

Лисон верил в пожизненную низкую волатильность йены. Поэтому он выписывал опционные стеллажи, был райтером. Он работал с теми, кто боится разбега волы — или с теми, кто хочет на этом заработать, причём не зная, куда именно двинется рынок. Убыток райтера неограничен по умолчанию. Лисона это не пугало.

И вот, когда стряслось землетрясение в Иокогаме, рынок сначала сходил налево (йена сурово упала), а потом направо (йена подросла после комментариев правительства, что землетрясение причинило меньший ущерб, чем первоначально ожидалось). В результате, Лисон, который заряжал на всю котлету, поймал не одного лося, а сразу двух. Дальнейшее известно: разорение банка, тюрьма, рак, развод.

( Читать дальше )

Мне думается, рассуждения об ОПЕК и запасах — это только дымовая завеса, скрывающая истинное положение вещей. А реальность в том, что на 1 поставочный нефтяной фьючерс по рынку гуляет 10 беспоставочных, не говоря уже об опционах. Те, кто рулят этим рынком, понимают, что цена нефти формируется не на спросе и предложении товара, а на спросе и предложении свободных денег. Поэтому, чтобы завести Brent на 150 или на 30, что абсолютно всё равно, нужно просто учредить консолидированную игру крупнейших мировых финансовых институтов. Пелевин это всё отлично описал. Группа А давит в шорт, продавливает рынок вниз, группа Б принимает тему ниже и разворачивает её в лонг. Потом они делятся профитом, пока вся шелупонь слетает со стопов и сливает депо. В интересах глобалистов увидеть нефть на 30, даже ценой временных убытков на сланцах. Потому что именно под эту музыку Большие Куклы совершили перестройку с гласностью и развалили СССР. Россия надоела, Иран надоел. Вывернуть им карманцы!

Вероятно, мне не дают покоя лавры Бернара Лиетара, с его книгой о будущем Денег. Я пишу «Деньги» с заглавной, потому что всё, что я о них знаю к настоящему моменту, заставляет меня склониться перед Ними с почтением. Деньги — это особая колония живых существ, это параллельная цивилизация, существующая рядом с цивилизацией людей и иных существ. Деньги — это Дар Великой Матери, пришедший к нам через Драконов. В этом плане, пророчество Роулинг о банке Гринготтс — оно весьма точное. Деньги много страдали под пятой своих тёмных господ, разномастных карликов Андвари, — но теперь эта эпоха подходит к завершению своему. Мы присутствуем при рождении цивилизации Новых Денег. Книга с явным эзотерическим привкусом, её мне помогала писать одна ведьма (от слова «ведать»), и без неё эта книга не смогла бы появиться на свет. Я пишу об этой ведьме в конце книги художественным способом (с элементами даже драматургии))), я склоняюсь с почтением перед её Силой и перед её кармическим прошлым, в котором мне тоже довелось определенным способом поприсутствовать, пусть даже в эпизодической роли. Мы знаем друг друга несколько тысячелетий, встреча в этом воплощении была странной, но немедленно дала свои плоды.

( Читать дальше )

Мир стремительно меняется, и мы уже не различаем очертаний предметов, мы видим только цветовые пятна. Нам некогда описывать предмет в деталях, нам достаточно сказать: это голубой океан, это бирюзовая организация. Термином «голубой океан» мы обязаны Киму и Моборн, а термину «цвета организаций» — Лалу и ещё ряду авторов, которые посвятили свои работы спиральной динамике. Но только Лалу догадался расположить цвета организаций по нарастанию частоты, условно говоря, от красного к фиолетовому. И это правда-истина.

Мы живём в условиях стремительного нарастания частоты вибраций этого участка Вселенной. Можно сказать, что Вселенная развоплощается, это свидетельствуется ускорением всех мировых процессов. Лалу, располагая организации по цветам и по ступеням совершенства, указывает, что период перехода организационного мира, в массе своей, со ступени на ступень, стремительно сокращается. Мы могли прожить в условиях доминирования красных организаций 500 лет, а янтарных — 200 лет. Но, вот, появляются оранжевые и зеленые организации, и это всего на протяжении последних 50 лет. Давно ли мы услышали о стейкхолдерском подходе Фримэна? 50 лет не будет. А организации, взявшие этот подход за основу, прямо прописавшие этот подход в архитектуру своих бизнес-процессов, — их уже десятки тысяч. Усвоение организационных инноваций совершается всё быстрее, по миру прокатываются мини-революции изменения парадигм. Эти процессы уже некогда изучать глубоко, в них надо просто участвовать, посматривая за тем, какие цветовые пятна то и дело прокатываются по шкуре этого организационного леопарда. Можно стабилизировать эти пятна, на них можно влиять.

( Читать дальше )

Очень толстая книга, в которой есть практически всё, что надо было знать портфельному инвестору в ХХ веке. На улице 21й век, и теперь знаний, изложенных в книге «Инвестиции», становится недостаточно. Шарп с упоением описывает модель Марковица и свою собственную (CAPM — Capital Asset Pricing Management). Я её потом долго преподавал в одном из университетов города.

Однажды мне надо было придумать алгоритм, который оптимизирует смешанный портфель, содержащий одновременно базовые активы и производные от них (фьючерсы и опционы). В этом месте споткнулся нобелевский лауреат Марковиц, в этом месте споткнулся нобелевский лауреат Шарп. Но Шарп опубликовал несколько статей про метод, который он назвал градиентным. И, поскольку у меня были схожие мысли в голове, я решил: а напишу-ка я напрямую старичине У.Шарпу, пусть поможет начинающему исследователю фондового рынка. Как сейчас помню, это был 2001 год, письмо начиналось словами «Дорогой Уильям!...». Через пару недель я получил ответ, через третьи руки, с собственной припиской нобелевского лауреата: «Дайте этому парню из России всё, что он попросит. Билл». Я потом неделю обливался горделивым потом и показывал письмо коллегам. Типо, «мои встречи с Пушкиным».

( Читать дальше )

В книге, помимо всего прочего, рассказывается о том, как некий Эд Торп придумал математический алгоритм, обыгрывающий стандартную рулетку. Причём Торп описал этот алгоритм в своих статьях, детально обсудив его с корифеем информатики Клодом Шенноном. Потом Торп пошел в казино. Сначала его перестали пускать. Потом ему проломили голову.

Если уж рулетку можно обыграть, то насколько же справедливо утверждение, что можно обыграть рынок, что он не безупречен. Нобелевский лауреат Юджин Фама со мной не согласится, потому что ему кажется, что мы живём в эффективном рынке, на котором матожидание успеха на дистанции равно нулю. Но мы не живём в эффективном рынке; эта рулетка наклонена (перечитайте «Смок Беллью» Джека Лондона) — потому что она стоит слишком близко к огню. Эта рулетка рассохлась на огне жадности, страха и спеси рыночных игроков, на огне трёх нижних чакр. Именно жадность, страх и гордыня, по временам превращающиеся в эпидемии, порождают то, что так дорого сердцу спекулянта — пробои узких рыночных каналов, выход из них, зарождение и развитие тренда. Trend is my friend!

( Читать дальше )