Будет ли Баффет голодать, чем его напугал искусственный интеллект и кто встанет у руля Berkshire Hathaway?

На ежегодном собрании акционеров Berkshire Hathaway Уоррен Баффет впервые выступал без своего напарника Чарльза Мангера, который чуть-чуть не дотянул до столетнего юбилея. Прошло уже полгода с похорон, но старый друг до сих пор постоянно фигурирует в выступлениях Баффета, вот и в Омахе он даже с того света смог затмить искусственный интеллект, акции Apple и ядерную бомбу — что только не обсудил главный инвестор США с 20 тысячами слушателей.  


В ноябре 2023г. Чарли Мангер умер, оставив дело всей жизни на своего друга Уоррена Баффета. Вот знаменитому инвестору и пришлось отдуваться за двоих, отвечая на вопросы акционеров Berkshire Hathaway. В этот день пришли десятки тысяч человек. В обычном конференц-зале такая толпа уже не влезет, пришлось проводить выступление на стадионе CHI Health Center Arena в центре Омахи. Рассчитан он на 19 тысяч зрителей, и свободных мест там не наблюдалось, люди готовы были послушать легенду даже за кулисами или на ступеньках.

«У нас был квартал лучше среднего», — начал Баффет с о доходов компании за первый квартал. Его детище добилось в сегменте страхования в первом квартале, а также коснулся производственных мощностей железных дорог. Он подтвердил, что для оценки эффективности Berkshire основное внимание уделяется операционной прибыли. «Цель Berkshire — увеличить операционную прибыль и уменьшить количество акций в обращении. Это так просто описать, но осуществить это не обязательно так просто», — сказал финансист.

Корпорация продолжает генерировать огромную прибыль, хотя та скорость, с которой она перекладывается из ценных бумаг в кэш, конечно, смущает. Тем не менее господин Баффет успокоил собравшихся, разъяснив, почему в настоящий момент он предпочитает деньги, а не акции. Во всяком случае продажа 115млн акций обкусанного яблока не означает, что на Эйпл в Беркшире больше не ставят.

— Мы продали ценные бумаги, и, полагаю, в конце года крайне вероятно, что обыкновенные акции Apple станут самым крупным активом в нашем арсенале. Для меня и Чарли такие активы были полноценным бизнесом, поэтому когда у нас есть Dairy Queen или что угодно еще, мы рассматриваем актив как предприятие. Когда мы работаем с Coca-Cola или American Express ― для нас это тоже бизнес.

При этом имеется разница по налогам и множеству других аспектов, однако в плане вложения денег мы всегда смотрим на любые акции как на компанию, и предсказывать состояние рынка мы не в состоянии и не беремся.

Фондовым рынком я заинтересовался очень рано, и меня он сильно увлек. Зря времени я не терял, потому как читал каждую книгу и все остальное. Наконец, в Линкольне (штат Небраска) я раздобыл экземпляр «Разумного инвестора», и там говорилось намного красивее, чем мог бы сказать я сам: если рассматривать акции как бизнес и воспринимать рынок не как свод инструкций, а как полезный ресурс, то со временем можно начать ориентироваться куда лучше, чем если разглядывать таблицы и слушать тех, кто рассказывает про плавающие средние значения, читать заявления и тому подобное. Тогда это было для меня логично, хотя с годами все изменилось, но классический принцип был изложен в той книге Бена Грэма, которую я купил за пару долларов. Затем присоединился Чарли, рассказав мне, как реализовать идею еще лучше, и это уже история о том, почему мы владеем активами American Express ― замечательный бизнес. У нас есть Coca-Cola (тоже замечательная компания), и у нас есть Apple (еще лучше).

Если не случится чего-то действительно экстраординарного, то, когда организация перейдет в руки [вице-президента Berkshire Hathaway] Грега [Абеля], у нас будут и Apple, и American Express, и Coca-Cola. Нашим крупнейшим капиталовложением будет Apple, но я не возражаю и против того, чтобы в нынешних условиях наращивать долю наличных средств. Думаю, если посмотреть на доступные альтернативы, фондовые рынки и на текущее положение дел в мире, для нас это довольно привлекательно, — отметил Уоррен Баффет.

А почему же продажа такого объёма акций не привела к тому, чтобы инвестфонд купил что-то на замену? Berkshire сейчас владеет 36млрд долларов наличными и 153млрд казначейских облигаций, что составляет в общей сложности $189млрд, а концу первого полугодия эта цифра, скорее всего, вырастет до 200 млрд. И тратить их финансист пока не собирается.

— Мне кажется, никто из сидящих за этим столом понятия не имеет, как использовать их эффективно, поэтому мы их не используем. Не задействуем их сейчас при 5,4% (краткосрочная ставка по казначейским векселям), и не собираемся реализовывать, даже если бы был 1%. Только не говорите Федеральному резерву.

Мы меняем мнение, если нам нравится предложение. В самом деле, если бы где-нибудь, например, в Японии была компания стоимостью $30 млн или $40 млн, у нас была бы отличная прибыль с доли в бизнесе. Если бы я увидел такое сегодня, непременно купил бы для Berkshire.Я не объявляю голодовку или что-то в этом роде. Просто ситуация непривлекательна, и есть определенные способы, которые могут измениться. Посмотрим, сделают ли они это.

Баффет сделал себе имя на том, что держал руку на пульсе, и мог десятилетиями прогнозировать, куда двинется рынок. Почему же с таким чутьём он активно отмахивается от помощи в виде искусственного интеллекта и считает его чрезвычайно опасным для всех нас? Более того, в соответствии с инвестиционной стратегией Баффета и Мангера Berkshire Hathaway не инвестировала в самые популярные акции — производителя чипов искусственного интеллекта Nvidia.

— Об ИИ я ничего не знаю, но это не означает, что я отрицаю его существование, значимость и так далее. В прошлом году я говорил, что мы выпустили джинна из бутылки, когда разрабатывали ядерное оружие, и в последнее время этот джинн творит ужасные вещи. Его мощь меня очень сильно пугает, и я не знаю, как его загнать обратно в бутылку. С ИИ похожая история.

Он уже вылезает наружу, и ситуация нешуточная ― кто-нибудь это все равно сделает. Можно жалеть, что этого джинна вообще выпустили, или стремиться делать с его помощью замечательные вещи. Я определенно не тот человек, кто может это оценить, и я, вероятно, не был бы тем человеком, который смог бы оценить во время Второй мировой войны испытание Штатами бомбы на 20 000 т, которая, по нашему мнению, была совершенно необходима США. А еще у нас был Эдмунд Теллер, мне кажется, наравне с Эйнштейном сказавший, что атмосферу можно зажечь так, что никакой цивилизации больше не будет. Мы решили выпустить джинна из бутылки, и он непосредственную задачу выполнил, но изменится ли от этого будущее человечества? Узнаем позже.

Теперь что касается искусственного интеллекта. У меня был один случай, который заставил понервничать. Относительно недавно я собственными глазами увидел на экране изображение ― это был я, голос тоже мой и одежда, которую я обычно ношу. Жена и дочь подлога даже не заметили бы, и это изображение говорило то, чего я сам никогда не сказал бы. Поэтому, когда речь идет о потенциале оббирать людей, если вы умеете воссоздавать реалистичные изображения, которые говорят, мол, я твоя дочь, только что попала в аварию, мне нужны деньги, переведи на счет $50 000 — аферисты в Америке всегда были заметным явлением. Но если бы я интересовался инвестициями в мошеннические схемы, то меня бы это точно заинтересовало. Эта индустрия будет самой быстрорастущей в истории. Разумеется, потенциал к хорошим вещам у ИИ тоже имеется, но я не могу объяснить, как мир его реализует, потому что мы до сих пор никак не проработали случившееся с ядерным джинном. Как полный дилетант в этом вопросе я считаю, что у этой технологии есть огромный потенциал на благо и огромный потенциал во вред. Просто не знаю, как все сложится.

Судя по всему на глаза Баффету попала телега одного небезызвестного смартлабовца:




Руководство Berkshire Hathaway обсудило, как технология самостоятельного вождения Tesla повлияет на страховые выплаты. На вопрос не сделает ли технология самостоятельного вождения страховой бизнес Berkshire менее прибыльным, Баффет сравнил технологию самостоятельного вождения Tesla с разработками вроде Uber, которые, по мнению людей, приведут к снижению аварийности. По его словам, пока это не оказало существенного влияния на статистику несчастных случаев.

«Я думаю, что также необходимо учитывать, что стоимость ремонта в результате каждой из этих аварий резко возросла. Итак, если умножить количество аварий на стоимость каждой аварии, я не уверен, что общее количество снизилось настолько, насколько Тесла хотела бы, чтобы мы поверили. Tesla обдумывала идею оформления страховки прямо или косвенно. И пока это не имело особого успеха», — добавил вице-председатель компании Аджит Джейн. 

Много ли налогов приходится платить такой корпорации как Berkshire Hathaway и что будет делать Баффет, если правительство США увеличит ставку для бизнеса? Оказывается та же продажа части акций Apple была обусловлена исторически низкими ставками налога на прибыль предприятий. 

— Почти все, кого я знаю, бросают много сил на то, чтобы не платить налоги, и я считаю, что так и должно быть. Но мы в Berkshire Hathaway платить налоги не против и с прибыли от Apple перечисляем 21% федеральным властям. Не так давно ставка была 35%, а в прошлом на моей памяти достигала вообще 52%. Федеральному правительству принадлежит часть заработка с нашего бизнеса. Они не держат активы, но им принадлежит процент с дохода, и они могут поменять его в любой момент. В настоящее время их планка установлена на уровне 21%.

Я бы сказал, что нынешней налоговой политике сопротивляться бесполезно, и не исключаю повышения налогов. Если правительству захочется брать из вашего, моего заработка, доходов Berkshire бóльшую долю — они это могут, и в один прекрасный день они, вероятно, решат, что бюджетный дефицит не должен быть настолько велик, поскольку это обернется серьезными последствиями, а желания увеличивать расходы у них нет. И в итоге они придут к тому, чтобы взимать более высокий процент с наших с вами заработков — и мы будем платить.

В Berkshire мы всегда надеемся платить существенные суммы федеральных налогов. Мы считаем, что так справедливо. Если бы мы выслали чек, как в прошлом году, то тогда мы бы заплатили федеральному правительству США свыше $5 млрд, и если бы то же самое сделали 800 других компаний, то никому в Соединенных Штатах не пришлось бы платить ни цента федеральных налогов, будь то налог на доходы, социальное страхование или недвижимость. Мне выписать такой чек совсем нетрудно. Я очень надеюсь, что при всем при том, что Америка для всех вас сделала, переживать из-за нашего подхода не стоит, и если я делаю это при нынешних 21%, а потом процент увеличится, не думаю, что кто-то будет сильно возражать против продажи небольшой доли Apple в этом году.

То есть даже невыгодные условия для ведения бизнеса на родине не подтолкнут предпринимателя переложиться за рубеж?

— Наши основные инвестиции всегда будут в Соединенных Штатах. American Express работает по всему миру, и ни одна компания не ведет бизнес в настолько глобальных масштабах, как Coca-Cola. По моему мнению, степень освоения этого бренда во всех странах не сравнится почти ни с чем.

Пять лет назад мы взяли на себя обязательства в Японии, и это было чрезвычайно интересно. В 2020 году холдинг раскрыл информацию о том, что владеет долями в пяти японских трейдинговых фирмах — Sumitomo, Mitsubishi, Mitsui, Itochu и Marubeni. Мы купили все очень быстро. Прошел еще год, и у нас появилось несколько процентов активов в пяти очень больших компаниях, но инвестициями за пределами США мы, как правило, не занимаемся, хотя участвуем в мировой экономике через другие организации.

Я хорошо понимаю правила в Соединенных Штатах, знаю слабые и сильные места, какими бы они ни были. В случае с другими экономиками такого чувства у меня нет. Я не сильно проникаюсь другими культурами, и самое главное для меня ― то, что мне и не нужно, ведь я живу не в какой-нибудь крошечной стране с маленькой экономикой. Я работаю на и без того крупном рынке, который начинался с половины процента мирового населения, но потом в чрезвычайно короткий период времени стал источником свыше 20% общемирового товарооборота.

Мы будем ориентироваться на Америку. Если затеем что-нибудь грандиозное, то, скорее всего, это будет в Соединенных Штатах. Я в курсе происходящего на большинстве рынков, но, думаю, вероятность того, что мы возьмем на себя большие обязательства практически в любой другой стране, очень мала, хоть мы и не исключаем этого полностью. Я крайне уверен в наших позициях в Японии, но мы полагаем, что избежать по-настоящему горьких ошибок нам гораздо проще в Соединенных Штатах, нежели во многих других странах.

Кончина компаньона Мангера осталась невосполнимой для Баффета. В какой-то момент, общаясь с акционерами, Уоррен повернулся налево, где обычно сидел Мангер за подтверждением своих собственных слов: «Чарли?». Но того не было, во всяком случае за столом. Но только не в речах самого миллиардера. Его друг возникал практически в каждом озвученном тезисе, неудивительно, что один из акционеров спросил « Если бы у вас выдался еще один день с Чарли, чем бы вы занялись?».

— Интересный вопрос <...> Чарли любил узнавать новое. Ему много чего нравилось ― он был куда многограннее меня, но я не испытывал желания расширять фокус, как он, а у него не было особого стремления сужать его, как я.

Знаете, нам нравилось заниматься чем угодно: мы вместе играли в гольф, вместе играли в теннис, делали вместе абсолютно все. Вам такое, наверное, может показаться интересным. Не менее весело (в какой-то степени даже более) нам было, когда что-нибудь не получалось, ведь тогда ради решения проблемы нам приходилось работать и работать. В каком-то смысле веселее продираться вместе с партнером через трудности, чем просто сидеть и наблюдать за тем, как идея десятилетней давности приносит все больше и больше прибыли.

Но ему удалось меня обставить. Он дожил до 99,9 лет. Из нас двоих он публично говорил, что ни дня в своей жизни не занимался спортом, за исключением разве что обязательной подготовки в армии. Он ни разу добровольно не занимался физическими нагрузками, не задумывался, чтó он ест. Чарли интересовало куда больше вещей, чем меня, но мы никогда друг в друге не сомневались — точка. Так что, если бы у меня был с ним еще один день, мы бы, наверное, делали все то же самое, что делали раньше ― другого нам и не нужно.

Не знать, когда тебя больше не станет, в какой день ты умрешь ― это большое преимущество. Чарли всегда говорил: «Только скажи мне, где я умру, и туда я больше ни ногой». Правда в том, что мысленно он был везде, и в 99 лет он не только интересовался миром, но и мир интересовался им. Познакомиться с Чарли хотелось всем, а ему было в радость с каждым пообщаться. На моей памяти единственным таким человеком был только Далай-лама. Не знаю, было ли у них еще что-то общее, но Чарли всегда жил так, как хотел, и говорил то, что хотел сказать. Ему нравилось быть на первых ролях.

Не могу вспомнить ни одного раза, когда он сердился на меня или я на него — такого просто не было. Было весело набирать его по телефону во времена, когда звонки на большие расстояния были еще дорогими, а разговаривали мы каждый день и подолгу. Мы не переставали учиться, и нам нравилось узнавать новое вместе, но знаете, мы понемногу умнели, потому как с течением лет совершали собственные ошибки и усваивали уроки. То, что в данном отношении мы находились на одной волне, означало, что мир был нам все еще интересен, причем ему стукнуло уже 99, а мне ― 93.

Иногда на этих встречах меня или Чарли спрашивали: если бы вы могли пообедать с одним человеком, жившим в последние 2000 лет, с кем бы вы встретились? Чарли говорил, что всех уже повстречал, потому что прочел о них все книги. То есть он избавил себя от необходимости ходить с ними по ресторанам. Он просто зашел через книгу и встретился с Бен[джамин]ом Франклином. Не пришлось даже никуда ехать.

Вопрос интересный. Вы сами должны задуматься, а с кем провести последний день жизни хотелось бы вам, и разобраться, где этого человека найти ― или просто встретиться завтра же и видеться как можно чаще, ведь к чему ждать до последнего дня? И не теряйте время зря с остальными.

Сделав очередной реверанс в сторону умершего старого друга, Уоррен Баффет перенёс тему смерти и в прощание с акционерами: «Я не только надеюсь, что вы придете в следующем году, но и надеюсь, что я приду в следующем году». Зал, конечно, в ответ взорвался аплодисментами и смехом, хотя шуткой эта фраза выглядит только на первый взгляд. Баффету уже 93 года. На вопрос, кто встанет у руля Berkshire Hathaway, если его не станет, бизнесмен ответил ещё три года назад -  Грег Абель, 58-летний вице-председатель Berkshire Hathaway. С тех пор ничего не изменилось. На вопрос кому бы он перепоручил управление акциями компании Уоррен ответил, не сомневаясь.

— Я бы сказал, что это решение на самом деле будет принято, пока меня не будет рядом. Если бы я был в совете директоров и мы принимали решение, зная Грега, я бы оставил распределение капитала Грегу. Он очень хорошо разбирается в бизнесе, а если вы разбираетесь в бизнесе, вы разбираетесь в обыкновенных акциях.