Бразилия больше не похожа на Россию

В начале 1990-х гг. две мощных державы в разных регионах мира переживали тяжелые времена. В России инфляция в 1992 г. достигла 2600%, ВВП за несколько лет сократился более чем на треть, миллионы людей потеряли привычную работу. В Бразилии инфляция в 1992 г. составила 1150%, а в 1993-м – 2500%; социальное недовольство становилось все более серьезным. Обе страны провели реформы, в конечном счете обуздавшие инфляцию и обеспечившие экономический рост. Обе во второй половине 1990-х ощутили как увлеченность, так и разочарование инвесторов. Обе с огромными надеждами вступили в новое тысячелетие.

Россия сделала ставку на постепенное огосударствление энергетического сектора, тогда как Бразилия, напротив, отказалась от монополии государственной компании Petrobras, допустив появление 50 новых нефтегазовых фирм. В итоге Россия, по данным Госкомстата, добыла в 2009 г. на 7,4% нефти меньше, чем в 1990-м, а Бразилия – в 3,1 раза больше (Statistical Review of World Energy 2009, BP; источники полностью см. на www.vedomosti.ru). При этом бразильцы поняли, что им не выжить без иностранных инвестиций и вложений в новые технологии. Результат очевиден: разведанные запасы нефти выросли в России в 1990–2007 гг. на 36%, в Бразилии – в 4,5 раза; к тому же бразильцы за 10 лет увеличили глубину бурения на шельфе Атлантики с 1400 до 7000 м, а «Газпром», не имея необходимых технологий, как вороватый кот на сметану смотрит на темные воды Баренцева моря, где на 300-метровой глубине находится гигантское Штокмановское газовое месторождение.

Но Бразилия не только поднялась за 2000-е гг. с 18-го на 15-е место в мировом списке производителей нефти; она стала вторым в мире производителем биодизеля и крупнейшим в мире экспортером этого вида топлива. К августу 2009 г. 94% всех производимых в стране автомобилей имели двигатели, приспособленные к работе на нем. Кроме того, ставка была сделана на индустриализацию экономики на основе высоких технологий. В 1994 г. Россия и Бразилия производили почти равное количество автомобилей – 1,03 млн и 1,13 млн; в 2009-м – 722 000 и 3,18 млн штук соответственно.

В 1996–1997 гг. мы были сопоставимы в производстве гражданских самолетов: 5–8 – в России и 4–10 штук в год – в Бразилии; в 2009-м в России было собрано 14 машин, в Бразилии – 244. Сегодня Бразилия удовлетворяет 81% потребности в промышленном оборудовании за счет собственного производства, тогда как Россия – менее 40%. Сырьевые товары и продукция первичной переработки составили в 2009 г. 62,8% российского экспорта и 40,5% – бразильского.

Бразилия всегда считалась страной социальных противоречий, а Россия – относительного равенства, обеспечиваемого государством. Но сейчас при полуторакратном превосходстве в душевом ВВП по паритету покупательной способности (в 2009 г. $15 200 – в России и $10 200 – в Бразилии) минимальная зарплата составляет у нас 4300 руб., или $148, а в Бразилии – 510 реалов, или $280. Повышение этого индикатора считается в Бразилии важнейшим показателем успехов борьбы с теневым сектором и одним из главных рычагов технологической модернизации. Зато подоходный налог в России – 13%, в Бразилии – 27,5%. При сопоставимом ВВП миллиардеров в Бразилии – 17, а в России – 62.

В отличие от российских властей политики Бразилии понимают: отсталость не преодолеть без образования и науки. По программе ProUni выходцы из бедных семей могут получить образование в престижных федеральных и частных университетах (в 2005 г. эта программа охватила 112 300 студентов, а в 2009 г. – 247 600). Наконец, Бразилия давно тратит на научные исследования более 1% ВВП (Россия – 0,38%) и планирует довести этот уровень до 2%. Налоговые послабления технологическим отраслям, принятые в 1990-е гг., привели к росту телекоммуникационной и компьютерной индустрии на 10–13% ежегодно;
в отличие от России в Бразилии почти 10 лет работает электронное правительство, а в 2002 г. страна первой в мире провела полностью компьютеризированные выборы, результаты которых были обработаны в течение двух часов.

(от откуда мода пошла на  Дистанционное электронное голосование )*

-------------------------------------

«Все последние годы доля инновационной продукции не вышла за пределы 10% — даже с учётом «вынужденного импортозамещения», — отмечают в ЦМАКП. Почему Россию постигла неудача, отмечает сам Центр:
«Россия принадлежит к небольшой группе стран с низкими (около 1% ВВП) и, что ещё более редко — снижающимися расходами на НИОКР».
(для сравнения: даже в Бразилии расходы на НИОКР выше, чем в России; у Германии и Японии эти показатели 3,2-3,3% ВВП)
-------------------------------

Прочитал в канале Proeconomics, что Бразилия тратит на научные исследования больше Российской Федерации. «Россия принадлежит к небольшой группе стран с низкими (около 1% ВВП) и, что ещё более резко, снижающимися расходами на НИОКР». Показалось странным — ну ладно загнивающий запад силен в науке, но Бразилия — страна фавел и диких обезьян!

Посчитал. При указанной доле это в России примерно 18 млрд долларов в год, тогда как Бразилия с её 1,2-1,3% ВВП выходит что тратит 24-27 млрд. Решил разобраться — и выяснил, что у Бразилии устойчивый набор работающих инновационных отраслей.

Авиация: Embraer — третий в мире производитель гражданских самолётов после Boeing и Aerobus, занял нишу региональной авиации и бизнес-джетов. Это не «импортозамещение», а собственная инженерная школа и серийное производство. Военная авиация есть, но основой бизнеса остаётся гражданская.

Агробиотехнологии: Embrapa за несколько десятилетий превратила тропические саванны в одну из самых продуктивных сельхоззон мира. Новые сорта, обработка почвы, агроинженерия — благодаря этому Бразилия стала агроэкспортной державой.

Тяжёлая инженерия: Petrobras — один из мировых лидеров по глубоководной добыче. Бурение на экстремальных глубинах (2000+), собственные технологические решения, международное признание. Да, госкомпания, с коррупционными скандалами, но с сильным инженерным ядром.

Альтернативная энергетика: биоэтанол из сахарного тростника. Это не просто «зелёный эксперимент». Национальная технологическая программа Proálcool работает с 1970-х, снижает зависимость от импорта топлива. Сегодня около 90% новых автомобилей в стране идут с flex-fuel двигателями.

Нужно отметить, что бразильская модель — далеко не образец для копирования. Университеты жалуются на недофинансирование, периодически бастуют из-за задержек зарплат. Тоже утечка мозгов: значительная часть подготовленных исследователей уезжает в США и Европу. Наука концентрируется в Рио и Сан-Паулу, а остальная страна на периферии.

Но даже с этими проблемами разница со структурой российских НИОКР принципиальна. В России — это государственные бюджеты или деньги госкорпорации, в первую очередь оборонка и закрытые контуры. Львиная доля ресурсов уходит в ВПК и системы контроля, где инновация понимается как улучшение средств поражения целей, слежки и администрирования, а не как создание нового гражданского продукта. Частный бизнес участвует слабо, венчурные инвестиции почти отсутствуют, а значительная часть средств тратится на отчётность и «освоение».

Поэтому фраза «даже в Бразилии расходы на НИОКР выше, чем в России» — это совсем не прикол. Более показательно, что Россию по расходам на НИОКР уже обогнала Турция — при меньшей экономике. А в спину дышат Таиланд и Индонезия, которые наращивают инвестиции в науку и технологии. То есть маячит отставание не просто от развитых стран, а от стран Глобального Юга, которые мы раньше пренебрежительно называли «развивающимися».

И. Димитриев