Поговорим о будущем или когда наступит точка G

Бирмановский взгляд на российскую экономику в 2025 году

Имя Игоря Бирмана известно тем, кто изучал экономическую историю СССР. Именно он, эмигрировав в США в 1970-е, первым и с удивительной точностью предсказал крах советской экономики. Его метод прост: смотреть не на официальные темпы роста ВВП, а на реальные показатели уровня жизни, скрытые военные расходы и дефицит бюджета. Для Бирмана коллапс — это момент, когда государство перестает обеспечивать рост потребления, а армия и силовой блок «съедают» ресурсы быстрее, чем экономика их воспроизводит.

Сегодняшняя Россия во многом попала в подобную ловушку. Попробуем применить «бирмановскую оптику», опираясь на открытые данные 2025 года, и оценить, когда может наступить так называемый «час G» — момент системного срыва.

1. Реальное потребление населения.
   Важнейший показатель, а не абстрактный ВВП. Если расходы домохозяйств на еду и базовые услуги растут быстрее доходов — значит, страна беднеет.

2. Военные расходы против инвестиций.
   Когда доля военных и силовых трат достигает или превышает частные инвестиции, экономика теряет «будущее».

3. Фискальная ловушка.
   Если дефицит бюджета хронический, а цены на экспортное сырьё низкие, правительство вынуждено либо наращивать долг, либо печатать деньги — оба сценария ведут к инфляции и падению уровня жизни.

1. Потребление и инфляция

• Реальные располагаемые доходы населения в I полугодии 2025 года стагнируют на уровне 2021–2022 гг.

• По данным Росстата, цены на продукты выросли за год на 10–12%, при этом доля расходов на еду в средних доходах снова приблизилась к 33–35% (у «среднего класса» развитых стран — 12–15%).

• Ключевая ставка ЦБ держится на уровне 17% (летом была 18%), что душит кредитование и инвестиции.

2. Военные расходы

• По закону о бюджете-2025 оборона составляет 6.3% ВВП, а совокупно «оборона + безопасность» — около 8.1% ВВП.

• Для сравнения: в СССР по оценке Бирмана реальные военные расходы доходили до 20% НД.

• При ставке 17% частные инвестиции почти парализованы: их доля в ВВП снизилась ниже 16%. Фактически военные расходы «перекрывают» половину гражданских инвестиций.

3. Бюджет и нефть

• Дефицит федерального бюджета к августу составил 4.9 трлн руб. (≈2.2% ВВП), при плановом показателе 1.7% ВВП.

• Доходы от нефти и газа — около ¼ всех поступлений, при этом экспортная цена в мае 2025 упала до $51/баррель (средняя за январь–май — $59).

• Власти меняют «бюджетное правило», снижая отсечку цены нефти с $60 до $55 к 2030 году, что признаёт структурное падение нефтедоходов.

Украинские беспилотники в 2024–2025 годах неоднократно выводили из строя российские НПЗ. По оценкам Bloomberg и Reuters, в отдельные месяцы простаивало до 13–17% мощностей переработки (около 1.1 млн баррелей в сутки).

Эти атаки создают тройной эффект:

1. Фискальный удар — меньше акцизов и экспортных пошлин. Потери оцениваются до 0.5–1.0 п.п. ВВП в год, если сбои держатся дольше полугода.

2. Рост затрат — государство вынуждено субсидировать внутренние цены на топливо, чтобы сдержать инфляцию.

3. Износ капитала — миллиарды долларов уходят на ремонт и ПВО, что увеличивает скрытые военные расходы.

Соберём три блока в условный коэффициент IB:

• Военно-силовой перекос: 8% ВВП / 16% инвестиций ≈ 0.5 (в СССР было >1).

• Падение потребления: рост цен на еду 10–12% при стагнации доходов → коэффициент 1.2.

• Фискальный разрыв: дефицит >2% ВВП при нефти <$60 и ставке 17% → коэффициент 1.3.

Итого: IB ≈ 0.5 × 1.2 × 1.3 ≈ 0.78.
На первый взгляд это ниже «критического» уровня 1.0, но важно помнить: скрытые военные расходы и атаки дронов могут поднять показатель до 1.5–1.7, что уже «зона неустойчивости».

1. Базовый.
   Нефть $60–65, удары дронов эпизодические. Россия балансирует на грани: рост не выше 1%, реальное потребление стагнирует. «Час G» откладывается до конца десятилетия.

2. Жёсткий.
   Нефть $50–55, переработка стабильно минус 10–15% мощностей, ставка выше 15%. Дефицит доходит до 3% ВВП, инфляция 12–15%, реальные доходы падают на 5–7% в год. Вероятное окно «часа G» — середина 2026 – конец 2027.

3. Мягкий.
   Нефть $65–70, атаки ослабевают, ЦБ снижает ставку. Тогда индекс стресса остаётся на уровне 1.2–1.3, и «коллапс» в бирмановском смысле откладывается до 2028+.

Для Игоря Бирмана крах был не цифрой ВВП, а падением уровня жизни на фоне чрезмерных военных расходов. В этом смысле сегодняшняя Россия идёт по знакомой траектории:

• реальные доходы заморожены,

• силовой сектор расширяется,

• нефть дешевеет,

• дроны бьют по переработке.

Если триггеры сложатся — нефть <$55, доля военных расходов вырастет до уровня гражданских инвестиций, а потребление упадёт на 5%+ год к году, — «час G» может наступить уже в 2026–2027 годах.

🔹 Базовый сценарий

• Нефть: $60–65 за баррель.

• Атаки дронов: эпизодические, выводят из строя до 5–7% мощностей переработки.

• Бюджет: дефицит 2–2.2% ВВП (≈5 трлн руб.).

• Инфляция: 8–9%.

• Ставка ЦБ: плавное снижение с 17% к 14–15%.

• Доходы населения: стагнация, рост <1% в год.
  ➡ Итог: экономика балансирует, «час G» откладывается. Вероятность системного коллапса до 2027 года низкая.

🔹 Жёсткий сценарий

• Нефть: $50–55 за баррель.

• Атаки дронов: устойчиво выводят из строя 10–15% переработки на срок 6–9 месяцев.

• Бюджет: дефицит 3%+ ВВП (6–7 трлн руб.), резервы тают.

• Инфляция: 12–15%.

• Ставка ЦБ: остаётся высокой, ≥15%.

• Доходы населения: падение на 5–7% г/г.
  ➡ Итог: к середине 2026 – концу 2027 складываются бирмановские триггеры — потребление падает, военные расходы «съедают» инвестиции, бюджетная ловушка захлопывается. «Час G» в этом окне становится вероятным.

🔹 Мягкий сценарий

• Нефть: $65–70 за баррель.

• Атаки дронов: ограниченный эффект, 3–5% мощностей офлайн.

• Бюджет: дефицит 1.5–2% ВВП, удаётся удерживать за счёт налогов и секвестра.

• Инфляция: 7–8%.

• Ставка ЦБ: постепенно снижается к 12–13%.

• Доходы населения: умеренный рост на 1–2% в год.
  ➡ Итог: экономика в состоянии стагнации, но не коллапса. Вероятность «часа G» переносится за горизонт 2028 года.