Рон Пол "Манифест: Революция"

Труд «Манифест: Революция» известного американского политика Рона Пола стал не просто очередной книгой кандидата на пост президента США. Эта книга является вызовом современному миру, современной американской политике, современному избирателю.
Вот цитата из этой книги — Глава 6. Деньги: Запретная тема американской политики ( О ФРС, Золоте и пр., Ссылка www.libertarium.ru/45368 ):


Американцы осведомлены о состоянии наших финансов: крах рынка недвижимости, коллапсирующий доллар, признаки инфляции. Большинство не знает о том, что породило такую ситуацию, но чувствуют, что в экономике что-то неладно.

Ни одна политическая партия не говорит с нами честно и откровенно. Вместо этого телекомментаторы говорят им, что их правители знают, что идет неправильно и очень скоро поставят все на свои места. Ничего фундаментального не происходит — немного манипуляций со стороны Федеральной Резервной системы и все будет хорошо.


Эти натянутые и неестественные ответы мало кого удовлетворяют, но других ответов, американцы не получают.

Повторюсь еще раз: американцы лишены полномасштабной и плодотворной дискуссии нпо вопросам, представляющим хоть какую-то важность. Весь спектр дебатов ограничивается мышиной возней: следует ли Федеральной резервной системе провести это минимальное изменение или другое? Прочитайте внимательно любую газету или посмотрите новости по телевидению – вы не увидите ни одного обсуждения фундаментального вопроса. Дебаты c завидным постоянством сводятся к поверхностным вопросам.

В 2000-ом году я писал: «Относительная стабильность нашей валюты, которой мы наслаждались, вступая в XXI столетие, не продлится вечно. Нестабильность финансовых рынков в связи с повсеместным использованием доллара в качестве резервной валюты приведет к разрушительным сдвигам, с которыми Конгрессу неожиданно придется иметь дело». Стремительное падение доллара в 2007-ом и начале 2008 года показало, что все обещания и уверения в нормальности нашей системы были ложью.

Дальнейшие полумеры только отдалят неизбежный день расплаты. Давно пришло время американцам перестать верить вероломным нефтяным коммерсантам, чья денежная система уничтожила ценность доллара, и обратиться к экономистам, проповедовавшим свободный рынок. Большую часть двадцатого столетия они предостерегали нас именно от той денежной системы, которую мы сейчас имеем. Чем больше американцев будет об этом знать, тем больше шансов у нас на возвращение к осмысленной денежной системе. Как писал Джон Адамс Томасу Джефферсону в 1787 году: „Все затруднения, ошибки и страдания Америки происходят не столько из дефектов Конституции или Конфедерации, и не столько из поисков славы и добродетели, сколько из полного игнорирования природы денег, кредита и обращения.“

Конституция четко определяет монетарные полномочия федерального правительства. Конгресс имеет конституционные полномочия определять золотое или серебряное содержание доллара, но не „выпускать аккредитивы“. Наследие Отцов-Основателей недвусмысленно указывает, что именно таковы были их намерения. Власть регулировать ценность денег не означает, что правительство может лишить деньги базы; эта власть никогда федеральному правительству не предназначалась. Вся власть над деньгами, принадлежащая правительству – это кодифицировать в терминах золота существующее определение доллара (которое уже определена Конституцией); правительству также отдано право определять в стандарте доллара соотношение между золотом и серебром или другим металлом, базируясь на рыночной стоимости этих металлов.
Эта ответственность более-менее качественно соблюдалась в девятнадцатом столетии, несмотря на злоупотребления, которым подвергся доллар в связи с Гражданской войной, а также непрекращающиеся попытки создать центральный банк. Эта политика позволяла сохранить относительно стабильные цены, проблемы начались только тогда, когда игнорировали или злоупотребляли золотым стандартом. (Поверхностное понимание экономической истории XIX века винит золотой стандарт в тяжелых проблемах экономики, что абсолютно абсурдно. Полное опровержение этих взглядов см. книгу Мюррея Ротбарда «История денежного обращения и банковского дела в США: От колониального периода до Второй мировой войны» (русское издание — Челябинск: Социум, 2005. – прим. перев.).

Отцы-Основатели имели достаточно опыта общения с бумажными деньгами и этот опыт настроил большинство из них жестко против. Война за независимость частично финансировалась выпущенной правительством Континентальной валютой, которая не была обеспечена золотом и к использованию которой люди были принуждены. Эта валюта выпускалась во все большем и большем избытке до тех пор пока ее ценность не была полностью разрушена. Неудивительно, что большинство государственных деятелей протестовали против выпуска государством необеспеченных денег и Конституция, которую они разрабатывали, нигде не предоставляет правительству такого права.

По этой причине Джеймс Мэдисон однажды написал, что конституционное запрещение аккредитивов (под которыми имелись в виду бумажные деньги) должно «принести пользу каждому гражданину пропорционально его любви к справедливости и понимания истинных источников общественного процветания. Потери, которые Америка понесла с момента установления мира от пагубных эффектов бумажных денег в области доверия между людьми, надежды на государственные институты, негативные последствия для морали людей и промышленности, а также репутации республиканского правления, составляют огромный моральный долг, который Штаты приобрели этой непродуманной мерой».

Большую часть американской истории доллар был привязан к определенному количеству золота. До 1933 года 20 долларов можно было обменять на одну унцию золота. Но в том году правительство отошло от золотого стандарта, и доллар стало невозможно на что-либо обменять. Правительство конфисковало у граждан сбережения в золотых монетах, аннулировало контракты, которые подразумевали оплату золотом за услуги или товары и объявило, что доллар более не может быть обменян на золото гражданами США — но разрешило иностранным центральным банкам обменивать доллар на золото по 35$ за унцию. Но даже эта слабая привязка кончилась в 1971 году, когда Ричард Никсон объявил, что если продолжать торговать своим золотом по 35$ за унцию, то в течение года у США вовсе не останется золота. С этого момента Никсон официально закрыл золотое окно, так что теперь даже зарубежные центральные банки не могли получить за доллары золото. Таким образом, он обрезал последнюю нить, привязывавшую доллар к золоту.

Теперь давайте ненадолго заглянем внутрь механизма работы Федеральной Резервной Системы (ФРС). Что означает, когда мы читаем, что председатель ФРС снижает ставки процента? Аналитики ссылаются на некую ставку процента по федеральным фондам, ставку под которую банки занимают деньги друг у друга. Банки должны держать некоторую часть своих средств в резерве, не выдавая их в кредит, чтобы быть способными обеспечить изъятие части денег своими вкладчиками. Иногда банки обнаруживают, что их резервы ниже, чем установлено ФРС, потому что они выдали слишком много кредитов или потому что необычно большое количество людей изымает у них вклады. Когда банкам необходимо восстановить резервы наличности, они занимают ее друг у друга чтобы поддержать соответствие нормативам резервирования ФРС.

Ставка по федеральным фондам растет, когда банки проявляют слишком большой спрос на краткосрочные кредиты, а предложение средств невелико, по причинам, о которых мы поговорим позже, ФРС часто заинтересовано в низкой ставке по федеральным фондам. В связи с тем, что ФРС не может напрямую устанавливать ставку, она вмешивается в экономику для того, чтобы повысить или понизить ставку. Понижение ставки производится путем покупки ценных бумаг у банков. Это дает банкам свободные средства, чтобы дать их в кредит тем банкам, которые в этом нуждаются. Свободные средства теперь перестали быть редкими, и ставка по федеральным фондам соответственно понизилась.

Где же ФРС берет деньги для того, чтобы выкупить ценные бумаги? Она создает их из воздуха, просто подписывая чеки на свое имя и выдавая их банкам. Если это звучит подозрительно, то вы все правильно поняли.

Вот таким образом деятельность ФРС ведет к снижению ставки по федеральным резервам. Благодаря покупкам ценных бумаг банки теперь имеют свободные средства, которые они могут одалживать (другим банкам, корпорациям или частным лицам). Чтобы привлечь дополнительных заемщиков, они должны снизить процентные ставки или снизить требования к заемщикам или и то и другое.

Когда ФРС вмешивается в экономику, создавая денежную массу из ничего, она порождает все виды экономических проблем. Снижается ценность доллара, из-за этого люди становятся беднее. А в долгосрочном аспекте даже то, что кажется стимулом для экономики – дополнительное потребление вследствие заимствований – также оборачивается вредными для последствиями, так как кажущееся изобилие на самом деле готовит почву для очередной рецессии или даже кризиса.

Во-первых, рассмотрим влияние инфляции, ценой которой ФРС увеличивает предложение денег на ценность доллара. Увеличивая предложение денег, ФРС снижает ценность каждого уже существующего доллара. Представьте себе, если бы запас бейсбольных карт Микки Мэнтла был безграничен, каждая карточка не стоила бы почти ничего. Тот же принцип приложим к деньгам: чем больше их выпускает ФРС, тем ниже ценность каждой денежной единицы, находящейся в чьем-то владении. Когда возрастает предложение денег, растут цены на товары – так как каждый доллар теперь стоит меньше, на него можно приобрести меньше товаров, чем раньше. Или представьте себе аукцион, на котором каждому участнику дали дополнительно к имеющимся деньгам по миллиону долларов. Конечно же, мы имеем все основания ожидать, что ставки возрастут. Рынок работает точно так же, за тем исключением, что на свободном рынке вместо одного аукциониста присутствуют миллионы независимых продавцов.
Существует точка зрения, что коль скоро цены растут, вместе с ними растут доходы и заработные платы, и что рост цен не создает реальных проблем в целом. Эта ошибочная концепция не замечает один из самых незаметных, но при этом аморальных эффектов инфляции: она перераспределяет благосостояние от бедных и среднего класса к людям, имеющим хорошие политические связи. Рост цен в результате инфляции не происходит разом и в одинаковой степени на все товары. Те, кто первыми получают новые деньги, получают их до роста цен. Они наслаждаются неожиданным счастьем. Однако, когда они потратили деньги и следующая волна реципиентов потратила их цены начинают расти по всей экономике, обычный человек теперь платит более высокие цены, зарабатывая старую зарплату, которая еще не индексирована с учетом увеличенного предложения денег. Все время, пока деньги не пройдут полный круг по экономике, обычные люди платят повышенные цены, и только после этого (возможно) получают повышение доходов. Обогащение тех, кто имеет политические связи, другими словами – тех, кто получает только что созданные деньги первым: государственные подрядчики, крупные банки и тому подобные – получают доходы за счет всех остальных. Этот эффект носит название дистрибутивного эффекта инфляции или эффекта Кантильона, в честь Ричарда Кантильона. Обычных людей попросту молча грабят с помощью этого незаметного средства, и они обычно не понимают, что именно с ними происходит. И, естественно, почти никто из политического истэблишмента не имеет мотивов сказать им об этом.

Я уже обсуждал здравоохранение, но и здесь важно упомянуть, что растущие издержки здравоохранения не могут быть полностью поняты отдельно от денежных вопросов. Коль скоро в этой сфере крепко замешано правительство, то сюда направляется существенная часть заново созданных денег. Поэтому издержки на здравоохранение растут быстрее, чем в других секторах экономики: там, куда направляются новые правительственные деньги, повышение цен проявляется наиболее быстро и заметно.

Когда ценность сбережений американцев сознательно снижается путем инфляции – это налог, пусть и скрытый. Я называю его инфляционным налогом, налогом, который наименее заметен и наиболее коварен: большинство американцев и не представляют себе какие причины его вызывают, или почему их уровень жизни снижается. Между тем, правительство и его дружественные структуры продолжают получать свои доли в награбленном. Дело верное, пока никто не догадывается, что происходит.

Между тем, мудрые американцы в прошлом вполне понимали вред, который необеспеченные деньги причиняют наименее обеспеченным слоям населения. «Рост цен, который следует за экспансией [бумажных денег]», — писал Уильям Гуж, казначейский советник администрации Эндрю Джексона – «не влияют на все виды труда и товаров одновременно и в равной степени.… Заработная плата обычно возрастает в последнюю очередь.… Рабочий человек обнаруживает, что все предметы, которые использует он или его семья растут в цене, а расценки на его труд остаются теми же». Сам Джексон предупреждал, что инфляционистская денежная политика, осуществляемая путем выпуска «необеспеченных бумажных денег», «всегда приводит к потерям для трудящихся классов». Подобным же образом, сенатор Дэниэл Уэбстер доказывал, что «из всех способов обмана рабочего класса нет более эффективного, чем запутать его в необеспеченных деньгах».

Более того, «уровень инфляции», который отслеживается с помощью индекса потребительских цен (ИПЦ), чаще всего измеряется неправильно. Ради интереса, спросите среднего американца, верит ли он в то, что цены растут с темпом всего несколько процентов в год, как утверждает официальная статистика. Показатели так называемой реальной инфляции не включают пищевые продукты и энергию, а ведь их цены растут наиболее быстро.

Но есть и другой, более существенный вопрос, в рамках которого измерения «инфляции» больше затемняют, чем проясняют. Людвиг фон Мизес говорил, что правительство будет всегда стараться при разговоре об инфляции сфокусировать внимание людей на ценах. Но растущие цены – это результат инфляции, а не сама инфляция. Инфляция – это увеличение предложения денег. И если мы будем рассматривать ее таким образом, то сразу станет понятно, как ее лечить: нужно просто запретить ФРС увеличивать денежную массу. Фокусируя внимание на ценах, мы можем ошибочно диагностировать проблему, а также стать более восприимчивыми к фальшивым правительственным «решениям» вроде контроля за ценами и заработными платами, как в 1970-х.

Теперь давайте рассмотрим, что реально происходит когда ФРС понижает процентные ставки. Мы часто слышим призывы к ФРС делать именно это в качестве бесплатного способа обеспечить вечное всеобщее благосостояние. Однако ложное процветание, которое приносит снижение ставок, не является ни бесплатным, ни вечным. Когда ФРС искусственно снижает ставки, это искажает экономические условия и ведет людей к совершению необоснованных инвестиций. Возможности инвестиций, которые раньше представлялись невыгодными из-за высокой ставки процента, теперь в свете низких ставок кажутся привлекательными. Это ошибочные инвестиции, которые бизнес не совершил бы в случае, если бы имел корректную экономическую информацию, а не искаженную ложными сигналами ФРС.
В краткосрочном аспекте проявляются ложные признаки процветания. Бизнес расширяется. Везде идет новое строительство. Люди чувствуют себя богаче. Это, кстати, основная причина политического давления на ФРС с целью снижения ставок перед выборами: процветание длится недолго, а болезненная коррекция наступит уже после того, как люди проголосовали.
После того, как заемщики потратили деньги, которые успели занять, они начинают бороться между собой за редкие ресурсы, что ведет к росту цен и процентных ставок. Так экономика выявляет, что многие долгосрочные проекты, которые были начаты, теперь нельзя завершить, так как кредитные ресурсы подорожали. Некоторые из них закрываются со всеми неприятными последствиями: разбазаренный капитал, неправильное размещение ресурсов, приостановка производства, увольнения и т.д.

Ставки процента находились на исходном уровне не случайно: сбережения были низки, и поэтому инвесторам было почти нечего занимать, цена кредита (процентная ставка) была высока. Сдерживаемые определенной рынком ставкой процента, инвесторы воздерживаются от излишнего заимствования при финансировании долгосрочных проектов, результатом чего будет умеренное заимствование и рост. Ставки процента, установленные рынком, координируют производственный процесс в соответствии с реальными экономическими условиями. Запускаются только наиболее доходные, социально востребованные проекты. Когда ФРС снижает процентные ставки, она систематически дезориентирует инвесторов и создает искусственные экономические бумы. Нобелевская премия Ф.А. Хайека по экономике, которой он был награжден в 1974 году, была получена им именно за работы в этой области: как центральный банк, манипулируя процентной ставкой, вносит хаос в экономику и предопределяет неизбежный кризис.

ФРС часто пытается оттянуть день расплаты – болезненный период, когда ошибочные инвестиции ликвидируются и экономика возвращается к истинному здоровью. Ставки снова искусственно понижаются, ложное благополучие продолжается, но проблема ошибочных инвестиций становится только острее. ФРС не может продолжать это вечно: бесконечное увеличение денежной массы может привести к гиперинфляции и полному разрушению денежного обращения. В некоторых случаях центральные банки обнаруживают, что когда они после некоторого выжидания возвращаются к инфляции как способу оживить деловую активность, это не приносит видимого эффекта. Ресурсы системы просто истощились.

Японская экономика предоставляет нам яркий пример тщетности манипулирования процентными ставками. Японская экономика находилась в депрессии все 1990е годы, несмотря на то, что японский центральный банк урезал процентные ставки. Снижение процентных ставок не смогло стимулировать экономику. Благоденствие не может быть сотворено центральным банком из воздуха.

Именно поэтому я был в восторге, когда комик Джон Стюарт, в то время как в его программе участвовал бывший глава ФРС Алан Гринспен, спросил того, зачем вообще нужна ФРС и почему процентные ставки не могут просто устанавливаться на свободном рынке. Это великий вопрос, тот вопрос, который никогда не задают в Америке «серьезные» люди, в поисках ответа на него Гринспен просто что-то бессвязно бормотал. Даже сторонники Гринспена были шокированы тем, как слабо он ответил на вопрос о необходимости учреждения, которым он руководил около двух десятилетий.

Идея центрального экономического планирования дискредитирована настолько, насколько вообще может быть дискредитирована какая-либо идея. Но даже декларируя свою преданность свободному рынку мы почему-то в то же время централизованно планируем нашу денежную систему – сердце экономики. Американцы должны отбросить всякую мысль о том, что один человек, будь то Алан Гринспен, Бен Берненке или любой другой председатель ФРС может знать, какое количество денег и процентные ставки нужны рынку. Это может определить только сам рынок. Американцы должны усвоить этот урок, если мы хотим избежать продолжающихся и углубляющихся рецессий и получить экономику, растущую на здоровой и постоянной основе.

Немногие американцы знают, что раньше Гринспен был честным защитником золотого стандарта как единственной денежной системы, подходящей для свободного общества. Через некоторое время после моего возвращения в Конгресс в 1996 году, я разговаривал с Гринспеном на специальном мероприятии, которое проводилось перед его речью для банковского комитета Конгресса. На этом мероприятии каждый конгрессмен мог подойти и пообщаться или сфотографироваться с первым лицом ФРС. Я решил принести свою оригинальную копию его статьи 1966 года в журнале «Вестник объективизма», под названием «Золото и экономическая свобода» — выдающаяся работа, в которой излагались экономические и моральные достоинства товарного денежного стандарта по сравнению с неразменными бумажными деньгами. Он любезно согласился подписать ее для меня. И пока он подписывал статью, я спросил, не желает ли он написать опровержение. Он ответил, сохраняя естественный вид, что недавно перечитывал статью и что сейчас он не изменил бы в ней не слова. Я нашел это восхитительным: неужели в самой глубине своего сердца Гринспен все еще верит в железную логику своей классической статьи?

Чуть позднее, я решил — быть может, в этом была и толика озорства – принести эту статью и привести аргументы, изложенные в ней, во время выступления Гринспена перед комитетом. Но Гринспен, председатель ФРС, на публике отнесся к ним куда менее сочувственно. Он ответил, что его взгляды изменились с момента написания статьи и он даже высказал абсурдное мнение, что ФРС не способствует экспансии правительства и дефицитному бюджету.

Реальные взгляды Гринспена, интересные разве только для информации, на самом деле абсолютно неважны. Важна система. Понятное дело, абсурдно было бы председателю ФРС выйти в Конгресс и жаловаться, что настоящая причина проблем в экономике происходит от дефицитного бюджета и что виноват только Конгресс и его неосмотрительное обращение с бюджетом. Это не так: виновата вся система. Конгресс не мог бы из года в год утверждать бюджет с превышением расходов над доходами, если бы ФРС отказалась его финансировать, приобретая банковские ценные бумаги на деньги, создаваемые из воздуха.

Истинный вопрос, который мы должны задавать таков: нужна ли нам денежная система, которой политики могут манипулировать исходя из своих выгод? Должны ли мы позволять им оплачивать свои экстравагантные проекты деньгами, которые печатаются по их запросу и обкладывают скрытыми налогами всех американцев, разрушая ценность нашего доллара?
Золото нельзя добывать также дешево, как ФРС печатает деньги. Нельзя и каждодневно манипулировать его запасом. В золотом стандарте заключено великое распределение власти. Это сила системы, позволяющая людям замечать любые монетарные выкрутасы их правителей и не разрешать им эксплуатировать себя путем ослабления ценности денег.

Золотой стандарт всегда был надежным бастионом на пути инфляции. В инфляции виноваты только политические манипуляции деньгами, которые мы наблюдаем с 1930-х годов. Это не новость и это не так сложно понять. Запас золота относительно стабилен и растет медленно. Но в свободной экономике инвестиции в капитал ведут к всевозрастающей производительности труда и способности экономики производить все больше и больше товаров. Но при том, что количество золота относительно стабильно, а предложение товаров растет, золото должно становиться относительно дороже, а цены товаров должны становиться все ниже и ниже.

История доказывает это. Вещь, которая стоила 100$ в 1913 году (когда был принят закон о Федеральном резерве), в 2006 году стоила бы 2014.81$. Вещь, которая стоит 100$ в 2006 году, в 1913 стоила бы всего 4.96$. Как мы видим, доллар потерял почти всю свою ценность с момента основания ФРС. Если бы золотой стандарт привел к такому удешевению доллара, мы не услышали бы конца воплям его противников. Но ФРС довела доллар до этого и… мертвое молчание. ФРС удалось оградить себя от той критики, которая обычно должна обрушиваться на все институты, которые вредят американцам.

И, заметим, золотой стандарт не приводил к таким последствиям. Сбережения людей росли в цене и не разграблялись инфляцией. Вещь, которая стоила 100$ в 1820 году, в 1913-ом стоила бы 63.02$.

Федеральная резервная система теперь не публикует значение агрегата М3, общего предложения денег. Ответственные лица утверждают, что одна из причин этого в том, что сбор исходных данных для его подсчета стоит слишком дорого – и это мы слышим от учреждения, которое создает из ничего столько денег, сколько оно желает, без всяких ограничений и проверок! Я уверен, реальная причина, по которой мы не получаем этих цифр – это то, что они слишком разоблачающие. Они скажут нам больше о том, что на самом деле творит ФРС и покажут истинный размер вреда, наносимого нашим долларам, чем ФРС хочет, чтобы мы знали.

Любое правительство, которое ведет инфляционистскую политику, несет риск гиперинфляции, которая начинается тогда, когда предложение денег становится таким большим, что деньги теряют всю свою ценность. Это происходит очень быстро и всегда неожиданно, а также обладает сильной положительной обратной связью.
Классический пример гиперинфляции имел место в Германии в 1923 году (хотя, еще худший вариант имел место в Венгрии после Второй Мировой войны). Когда в том году французские войска заняли Рур, индустриальный и богатый ресурсами район западной Германии, правительство Германии призвало рабочих устроить всеобщую забастовку и отказаться работать. Оно выплачивало им заработную плату, просто допечатывая необходимые деньги.
Однако процесс вышел из-под контроля. Люди видели, как быстро их деньги теряют ценность, они знали, что чем дольше они держат деньги на руках, тем меньше они смогут на них купить. Поэтому они спешили как можно быстрее купить все что могли купить, купить что-нибудь стоящее больше чем кусочки бумаги, которыми стремительно становились немецкие марки. И чем больше они тратили, тем выше становились цены, мотивируя еще большее число людей к бегству от наличности, закупки первых попавшихся товаров и еще большему росту цен в будущем. И так далее. Результатом стал полный крах немецкой марки, из которой дети делали бумажных птичек, а взрослые жгли для того, чтобы согреться.
Для кого станет сюрпризом то, что в 1923 году Адольф Гитлер сделал первую попытку прийти к власти? Нетерпимость и экстремизм всегда обретают свою аудиторию в неблагоприятной или (в данном случае) хаотической экономической обстановке.

В США только в ноябре 2007 года оптовые цены возросли на 3.2 процента – если привести это к годовому росту, то получится почти 40 процентов. Притом, что предполагается оказывать помощь ипотечным заемщикам и том, что ФРС активно производит все больше и больше денег, можем ли мы быть уверенными, что гиперинфляция не начнется прямо здесь и сейчас? На сегодняшний день этот исход становится все более и более вероятным.

Инфляция денежной массы также порождает финансовые пузыри и нестабильность. Инфляция 1990-х принесла 145 миллиардов долларов дохода высокотехнологичным компаниям, котирующимся на бирже NASDAQ в период с 1996 по 2000 годы. Такую же сумму они потеряли в течение года – не говоря уже о триллионах долларов убытков на ценных бумагах, упавших после пика, достигнутого в начале 2000 года. Политик плачутся о гигантских убытках фондового рынка, но никогда не связывают экономику финансовых пузырей и денежную инфляцию, генерируемую ФРС. Конгресс вместо этого решил вменить ошибочные инвестиции в вину аналитикам – чья вина в заблуждениях инвесторов почти нулевая по сравнению со значимостью ложной информации, которую генерирует ФРС своими искусственно заниженными процентными ставками, и финансированием фондовых рынков, которым в последние десять лет предоставлялись щедрые кредиты при любых признаках коррекции. Предотвращая ликвидацию плохих долговых ценных бумаг, ошибочных инвестиций и излишних мощностей, действия ФРС поддерживали финансовые пузыри и делали неизбежный крах все более и более жестоким.

Это политика дешевых кредитов, проводимая ФРС, привела к финансовому пузырю на рынке недвижимости, который доставил серьезные проблемы столь многим американцам. Банки, купающиеся в наличности, созданной ФРС, из воздуха начали предоставлять ипотечные кредиты чуть ли не первому встречному. При наличии свободно доступного кредита люди покупали дома большего размера и более дорогие, чем подсказывал здравый смысл. Они были обречены на катастрофу когда реальность неизбежно прорвалась в иллюзорный мир, созданный ФРС. Используя денежный агрегат MZM мы обнаруживаем, что рост задолженности по ипотечным кредитам с 2001 года практически равен объему прироста денежной массы, проводимому ФРС. Вот куда пошли эти новые деньги и вот откуда взялся пузырь на рынке недвижимости.

И пострадали не только люди, которые соблазнились доступным кредитом и жили не по средствам. Пузырь на рынке недвижимости склонил их и к другим непродуманным и разрушительным решениям. Вследствие искусственного роста цен на недвижимость, люди чувствовали себя более богатыми, чем они были на самом деле. Чувствуя, какими дорогими домами они владеют, они меньше сберегали. Как выразился экономист Марк Торнтон, американцы стали использовать свои дома как гигантские банкоматы для выкачивания денег из собственного капитала.

1990-е годы показали резкий рост нового строительства. Во время рецессии 2001 года темпы нового строительства не снижались, и это была единственная рецессия, когда ожидаемого снижения не было зафиксировано.

Мало кого удивит и статистика: в период с 1998 года по 2005, цены на жилье выросли примерно на 45 процентов. Как замечает Торнтон, этот показатель становится еще более впечатляющим, если учесть факторы, которые должны были снизить цены: новые технологии, удешевляющие строительство, рост предложения дешевой рабочей силы, в основном из Мексики, а также то, что новые дома строились на более дешевой земле. Из-за этих факторов цена объективно не могла расти так быстро, и ее рост был явным признаком опасного финансового пузыря.

Все это имело реальные последствия для обычных людей. Когда пузырь лопнул, многие пережили обращение требования на заложенную недвижимость или даже банкротство, их кредитные рейтинги упали. Строительные фирмы переживают тяжелые времена, и безработица в отрасли значимо растет. Влияние на другие сектора экономики может стать не менее разрушительным.

Кто в разгар катастрофы покажет пальцем на ее истинную причину? Кто призовет к ответу ФРС за вливание в экономику всех этих шальных денег, которые в основном и создали пузырь на рынке недвижимости?

Предыдущий председатель ФРС Алан Гринспен однажды хвалился тем, что политика ФРС позволила многим людям обзавестись жильем. Эта похвальба поблекла, когда пузырь начал лопаться и вверг жизни этих людей в смятение и хаос. Правительственное вмешательство, как обычно, имело вредные непредвиденные последствия – трюизм, который особенно верен в отношении вмешательства в денежную систему. Разоренные домовладельцы – лишь последние его жертвы.

Все опции, облегчающие получение кредита, были доступны почти любому человеку с любым кредитным рейтингом, включая сниженные или аннуитетные платежи, плавающие ставки или ипотечные займы с выплатой только процентов. Люди, которые хотели следовать более традиционной схеме приобретения жилья, такой как кредит с фиксированной ставкой и 20-процентным начальным платежом, были полностью выброшены с рынка недвижимости – таков еще один извращенный эффект пузыря.

Так что же делать?

В первую очередь – давно пришло время вернуть денежные проблемы обратно в рамки честного публичного обсуждения, а затем начать задавать давно забытые вопросы. Больше ста лет тема денег была исключена из нашего политического процесса. Ни одна политическая кампания не строилась на ней и, более того, не обращала на эту тему сколь-нибудь серьезного внимания. Для большинства людей ФРС – это чудесная организация, чьи операции непостижимы. Эта ситуация очень нравится ФРС. Мы этой ситуацией не интересуемся и склонны принимать все как должное, как воздух которым мы дышим. Мы доверяем системе – ведь эксперты, которые управляют нашей денежной системой, плохого не посоветуют (Те самые эксперты, которые больше всех заинтересованы в сохранении статус-кво)! Но указать на нашу денежную систему как на причину снижения уровня жизни, на причину экономических циклов и финансовых пузырей, которые разорили множество американцев? Эта точка зрения просто не встречается ни в одном из разрешенных мнений в Америке.

Пришло время трезво поразмыслить об изменениях – непредвзятой, рациональной переоценке денежной системы, которую сейчас представляют нам как лучшую из возможных, но чьи опасности с каждым днем становятся все более явными и более неотложными.

Первой практической мерой, которую следует принять – это легализация конкуренции. Возврат американцам права использовать драгоценные металлы в качестве средства обмена – первый и осмысленный шаг, если мы верим в свободу. Важно дать американцам шанс уйти из порочной системы и защитить себя от возможного финансового краха путем использования золота и серебра по желанию. Если после этого кто-то захочет проводить транзакции в обесценивающихся долларах – они вольны делать это. Но те, кто предпочитает твердую валюту, которая сохраняет свою ценность и не превратится в туалетную бумагу только потому, что правительству вздумалось запустить печатный станок, получат реальную возможность использовать такую валюту.

На сегодняшний день множество ограничений затрудняют использование золота в рыночных транзакциях. Для того, чтобы их облегчить следует срочно отменить налоги с продаж и на прибыль с драгоценных металлов, и восстановить защиту сделок, номинированных в золоте.
Какие еще политические меры следует принять для защиты американцев от коллапса доллара? Можно ли доверять удобным иллюзиям от ФРС, обещающей все исправить, ведь, только она одна ответственна за тот финансовый хаос, который мы сейчас наблюдаем? Как можем мы так сильно доверять ФРС, которую нам никогда не позволяли проверять? И даже если председатель ФРС действительно является тем гением, которым наши медиа и политики его рисуют вне зависимости от того, кто он, что если ситуация прошла точку, на которой ФРС еще могла остановить коллапс? Что если приведенные в действие экономические законы, на которые ФРС может повлиять не больше, чем на законы гравитации, уже близки к тому, чтобы снести ФРС и американский народ как волна цунами, перед которой польза от урезания процентных ставок сродни пользе зонтика, при защите от падающих кирпичей?

Другими словами, что если я и другие защитники обеспеченной валюты правы?

Если мы неправы, то все что произойдет – это отмена нескольких налогов на золото и серебро. Никакого вреда это не принесет. Но если мы правы, то мы дадим американскому народу надежную защиту от финансового коллапса.

Латание «тришкиного кафтана» – это не решение, но, как я уже говорил, это все что нам сегодня предлагается. Давно пришло время задать фундаментальные вопросы, которые просветят людей, а не запутают и смутят их. Простые попытки исправить проблемы после того, как они проявились, будь то финансовый пузырь NASDAQ или кризис рынка недвижимости, игнорируют корень проблемы и будут проваливаться раз за разом. Мы не можем решить проблему инфляции путем еще больше инфляции. Мы должны спросить – а почему это случилось? Что стало причиной этих финансовых пузырей? Истэблишмент говорит нам; финансовые пузыри просто случаются; эти пузыри – стечение обстоятельств и неизбежные побочные эффекты рыночной экономики. Это абсурд. Но этот нонсенс удобен для многих людей, поэтому он и повторяется так часто. Он дает возможность реальным виновникам финансовых кризисов шанс соскочить с крючка. Мы не должны этого допустить.