Когда Питер Линч стал ходить в супермаркет не за продуктами, а за идеями, его семья решила, что у папы просто очередной причудливый период.
Это были восьмидесятые, он уже управлял Magellan Fund и жил в привычном режиме «от отчёта к отчёту». По выходным, чтобы не сойти с ума от графиков, он ездил с женой и дочерьми в торговый центр — таскал тележку и делал вид, что отдыхает.
Жена выбирала привычные бренды, дочери таскали его к полкам с джинсами, игрушками, мороженым. В какой-то момент он поймал себя на мысли: все эти компании — публичные. Их акции торгуются каждый день. И если парковка забита, кассы не успевают пробивать, а дети ноют «купи именно это», значит, спрос есть до всяких инвестиционных отчётов.
Он стал замечать детали. Одни полки всё время пустели, другие оставались полными. У одной сети кафе постоянно стояла очередь, а соседний ресторан пустовал. Он задавал жене простой вопрос: «Почему берёшь вот это, а не то?» И записывал ответы в блокнот, как маленькие инвестиционные гипотезы.
На работе коллеги листали толстые отчёты и ссылались на сложные модели. Линч приносил с собой чеки из супермаркета и рассказывал про фирму, чьи колготки разбирают быстрее, чем он успевает дойти до кассы. Ему крутили пальцем у виска, но он упрямо покупал акции этих «скучных компаний из реальной жизни».
Спустя годы, когда его кривая доходности стала легендой, журналисты спросили, в чём секрет. Линч усмехнулся и сказал, что половину лучших идей он получил не на Уолл-стрит, а между молочным отделом и стойкой с детскими кроссовками.
И с тех пор фраза «инвестируй в то, что понимаешь» перестала быть банальностью и стала его фирменным штампом — родом из обычного субботнего похода за покупками.