Мировая экономика вступает в фазу парадокса: совокупный долг растёт опережающими темпами

Мировая экономика вступает в фазу парадокса: совокупный долг растёт опережающими темпами, несмотря на стагнацию роста и исчерпанность прежних моделей. $324 трлн долга к концу первого квартала 2025 года — это уже не просто тревожный показатель, а симптом того, что глобальная экономика живёт на ожиданиях, которые не реализуются, и расходует ресурсы будущего, не имея чёткой архитектуры настоящего.

Россия на этом фоне демонстрирует относительную устойчивость — $2,2 трлн номинального ВВП и сохранение 11-го места в мире, при этом в терминах ППС она уже четвёртая, опережая даже Японию. Это иллюстрирует не силу модели, а смену оптики: в мире, где долговая нагрузка на развитые экономики становится токсичной, ресурсно-промышленные державы с жёсткой монетарной политикой выглядят предсказуемо.

Но в макрокартине происходят более важные сдвиги: Индия вытесняет Японию и Германию из топ-3, становясь не только демографической, но и экономической сверхдержавой. За считанные годы она превратилась из объекта помощи в актора роста, при этом оставаясь вне формальных блоков, таких как НАТО или G7 — и именно это даёт ей свободу манёвра.

В этой системе координат постсоветское пространство уже не воспринимается как самостоятельный игрок: Казахстан ($307 млрд), Украина ($190 млрд), Узбекистан ($127 млрд) — это не экономические центры, а периферия, чья судьба будет определяться потоками сырья, миграции и субрегиональной логистики. В старой модели такие страны были бы «развивающимися», в новой — они становятся платформами для проекции чужого влияния.

В эпоху, где долги превышают ВВП почти в три раза, выигрывают не те, кто растёт быстро, а те, кто контролирует базовые процессы — энергию, продовольствие, инфраструктуру. В этой логике экономическая гегемония смещается из банков и бирж в логистику и ресурсы. А значит, новая иерархия мира будет определяться не триллионами на бумаге, а способностью пережить отказ от долга как универсального двигателя.