Финансы Третьего рейха.

Думаю на выходных будет интересно почитать. Тем более при учете текущих проблем с долгами государств.  Статья описывает труд одного историка по описанию финансовой части третьего рейха — Источник — www.svom.info/entry/272-narodnoe-gosudarstvo-gitlera/

«Народное государство» Гитлера

Среди немецких историков, изуча­ющих самый мрачный и позорный период истории своей стра­ны — двенадцать лет нацистской диктатуры, Гетц Али занимает осо­бое место. Его работы привлекают внимание не только специалис­тов, но и широкой пуб­лики, и рецензируемая книга не стала исклю­чением из этого прави­ла. По общему мнению, книга Г. Али «Народное государ ство Гитлера. Грабеж, расовая война и национальный соци­ализм — это бесспорно новая попытка истол­кования историческо­го феномена Третьего рейха.
Г. Али задался про­стым и вполне есте­ственным вопросом: в чем причина мно­голетних успехов Гитлера, поддержки его огромным числом немцев? Как могло столь очевидно мошенническое и преступное предприятие, как национал-социализм, добиться столь высокой, сегодня едва ли объяснимой степени интеграции обще­ства? Конечно, насаждаемая и разжигаемая «сверху» ненависть к «неполноценным», «инородцам», «евре­ям», «большевикам» и пр. была существенной предпосылкой. Одна­ко в предшествующие десятилетия немцы были отягощены ею не более, чем другие ев­ропейцы, их национа­лизм был не более ра­систским. Утверждение же о раннем развитии в Германии особого, специфичного для нее «истребительного ан­тисемитизма» и нена­висти к «чужакам», по мнению Г. Али, лишено оснований.
Ответ автора со­стоит в понимании нацистского режима как «услужливой (по отношению к подав­ляющему большин­ству немцев. — С. М.) диктатуры». Гитлер, гауляйтеры, значительная часть минист­ров, статс-секретарей и пр. действовали, как классические политики-популисты, постоянно озабоченные настроением управляемых. Они ежедневно задавались вопросом, как добиться их удовлетворен­ности, улучшить их самочувствие. Каждый день они заново «покупали» их одобрение или, по меньшей мере, нейтралитет.

Программа «национального социа­лизма» была не только пропагандистским лозунгом: во многом ее реализовывали на практике. Вот говорящий сам за себя пере­чень мер социальной политики, осущест­вленных до войны: введение оплаченных отпусков для рабочих и служащих; удвое­ние числа нерабочих дней; развитие мас­сового туризма, в том числе для рабочих; создание первой модели дешевого «на­родного» авто; поощрение семей с детьми (выплата пособий) за счет холостяков и бездетных пар; зачатки развитой затем в ФРГ системы пенсионного обеспечения; введение прогрессивного налогообложе­ния. К ним следует добавить защиту кре­стьян от неблагоприятных последствий капризов погоды и колебаний цен на мировом рынке; защиту должников от принудительного взыскания долга путем описи и продажи имущества (должников по квартплате — от выселения). Понятно, что все это способствовало популярности режима.
Во время войны нацистское руковод­ство, учитывая уроки войны 1914—1918 годов, прежде всего озаботилось продо­вольственным снабжением населения, организовав его так, чтобы простыми людьми оно ощущалось как справедли­вое. Повышенные нормы выдачи были связаны с более тяжелой работой или осо­быми, вызванными состоянием здоровья, потребностями. Это имело следствием рост симпатий к режиму, что отмечалось даже его противниками. Во-вторых (так­же учитывая уроки прошлого), власть постаралась не допустить безудержной инфляции и краха немецкой валюты. В-третьих, обеспечила семьи солдат де­ньгами (они получали 85 процентов чис­того заработка кормильца до призыва, в то время как семьи английских и амери­канских солдат — менее половины). Во­еннослужащие слали родным посылки из оккупированных стран, отпускники тащили домой мешки, чемоданы, сумки весом в десятки килограммов. С учетом жалованья и довольствия военнослужа­щих подавляющее большинство немцев жило во время войны лучше, чем до нее. Это «военно-социалистически подсла­щенное благосостояние» позволяло под­держивать дух масс, побуждая их вытес­нять из сознания преступную подоплеку такой политики.
Средства осуществления ее вскрывают ключевые цифры, резюмирующие слож­ные и трудоемкие подсчеты, произведен­ные автором: по меньшей мере две трети реальных немецких доходов во время войны проистекали из иностранных (ок­купированные и вассальные страны) и «расово-чуждых» (евреи, иностранные принудрабочие) источников; оставшаяся треть делилась между социальными слоя­ми немецкого общества крайне неравно­мерно: наиболее зажиточные (треть его) вносили две трети налогового бремени, в то время как широкие массы (две трети общества) — лишь треть.
В годы войны большинство немцев (на 1943 год — 70 процентов) — рабо­чие, мелкие служащие, мелкие чиновни­ки — не платили прямых военных на­логов; крестьяне имели существенные налоговые льготы; пенсии в 1941 году были повышены (что особенно ощути­ли небогатые пенсионеры). Все пред­ложения финансовых специалистов об усилении налогообложения отвергались руководством рейха «по политическим соображениям». Оборотной стороной этой политики было повышенное нало­гообложение буржуазии: 75 процентов внутринемецких военных налогов вно­сили предприятия и получатели высоких доходов. По оценкам, исходящим из де­ловых кругов, в 1943 году от 80 до 90 про­центов предпринимательских доходов изымались государством. Даже будучи преувеличенной, цифра отражает нало-гово-политическую тенденцию нацист­ского государства.
Та же забота о «благе народа» характе­ризовала и «генеральный поселенческий план «Ост»», вырабатывавшийся с 1939-го по 1942 год. В своей окончательной фор­ме он предусматривал вытеснение из европейской части СССР «в сторону Си­бири» до 50 миллионов славян, место которых должны были занять немецкие колонисты. Гитлер мечтал переселить из Тюрингии и Рудных гор «наши бед­ные рабочие семьи, чтобы дать им боль­шее пространство». «Немецкий рабочий фронт» предусматривал устранить таким путем «по меньшей мере 700 тысяч мел­ких, убогих сельских хозяйств». В 1942 году немецкие дети играли «в воору­женных крестьян на черноземных про­странствах», невесты солдат мечтали о сотнях тысяч «рыцарских имений» на Ук­раине. И даже Генрих Белль писал роди­телям в конце 1943 года: «… я часто думаю о возможности колониального сущест­вования здесь на Востоке после выигран­ной войны». Все это, подчеркивает Г. Али, планировалось не ради прибылей юнке­ров и монополистов, а как «конкретная утопия для каждого» немца.

Расовая теория нацистов справедливо расценивается как идейная подготовка и обоснование ненависти и массовых убийств. Но для миллионов немцев она была привлекательна другой своей сто­роной — обещанием равенства внутри нации. Нацизм, показывает Г. Али, дей­ствительно обеспечил немцам большее социальное равенство и большие воз­можности социальной мобильности, не­жели имевшиеся в кайзеровском рейхе и Веймарской республике. Нацистская идеология, подчеркивая различия вне на­ции, смягчала классовые различия внут­ри. Это ощущалось в организациях «гит-лерюгенда», Союза немецких девушек, при прохождении имперской трудовой службы, в организациях партии, а также (хотя и более медленно) даже в вермахте. Война ускорила демонтаж социальных перегородок. Большие потери командно­го состава заставили с октября 1942 года открыть путь к офицерским должностям людям без законченного школьного об­разования. И это было встречено в ши­роких слоях населения «восторженно». Согласно нюрнбергским законам 1935 года, новые браки между «арийцами» и евреями были запрещены, зато впервые в истории Германии офицер мог жениться на дочери рабочего, если не существова­ло, конечно, биологических противопо­казаний.
Итак, резюмирует Г. Али, посредством грабительской расовой войны неслы­ханных масштабов нацизм обеспечил немцам невиданную ранее степень бла­госостояния, социального равенства и вертикальной социальной мобильности. Вот почему режим чудовищных массовых преступлений был в то же время режи­мом огромной популярности. Отсутствие сколько-нибудь эффективного внутрен­него сопротивления, равно как и после­дующего чувства вины Г. Али объясняет этой взаимозависимостью. Новизна такой трактовки состоит именно в раскрытии органической связи «народного» («соци­ального») государства с преступления­ми — в противоположность господствую­щему подходу, отрывающему чудовищные жестокости нацизма от тех акций режи­ма, которые сделали его столь привлека­тельным для огромного большинства (до 95 процентов) немцев.
Центральной темой книги, как уже говорилось, является нацистская политика финансирования войны. С не­скрываемым сарказмом Г. Али отмечает, что в многотомном, стоившем миллионы евро и «становившемся все более бес­плодном» труде «Немецкий рейх и Вторая мировая война», подготовленном Воен­но-историческим институтом бундесве­ра, этой проблеме уделено минимальное внимание (как, впрочем, и в относящем­ся к последним годам существования ГДР исследовательском проекте «Европа под знаком свастики»). Представитель перво­го из этих коллективов заявил Г. Али (2002 год): «Для нас, обычных историков, эти финансовые дела слишком сложны,.мы не можем это исследовать».
В унисон к этому разговору приводит­ся другой, имевший место в федераль­ном военном архиве во Фрайбурге. Когда Г. Али заказал там поисковую картотеку (крайне несовершенную) к фонду «Ин­тендантское управление Главнокоман­дования вермахта», сотрудник архива сказал ему: «Господин Али, Вы, конечно, хорошо разбираетесь в этих делах, но здесь, мне кажется, Вы ошиблись, эти до­кументы обычно никто не заказывает». То немногое, что сохранилось из архива уп­равления, было описано в обзоре фонда неправильно и не подготовлено для ис­пользования.
Не устрашившись этих трудностей, Г. Али столкнулся и с другими. Выясни­лось, что множество документов о чрез­вычайном военном бюджете Третьего рейха, где подробно фиксировались до­ходы, полученные из оккупированных стран, были впоследствии (уже после вой­ны) сознательно уничтожены. Это отно­сится прежде всего к актам, касающимся использования еврейского и вражеского имущества, с помощью которых могла быть детально расшифрована невероятно выросшая за годы войны статья бюдже­та «Общие административные доходы». Уничтожение их происходило как в ФРГ, так и в ГДР. Общим мотивом была заин­тересованность в исчезновении доку­ментов, из которых без труда могли быть выведены реституционные требования. «И тут, и там это делалось в интересах всех немцев».

Сохранившиеся документы из архи­вов Германии и других стран (тех, что пустили автора туда, — ибо некоторые отказали или просто не ответили на за­просы) легли в основу его исследова­ния. Они показывают, что бюджетная политика Гитлера с самого начала была авантюрной, ориентированной на ожи­даемые будущие доходы (поэтому с 1935 года он запретил обнародование госбюд­жета). Перевооружение Германии, поз­волившее ликвидировать безработицу и повысить покупательную способность масс, осуществлялось за счет гигантских кредитов, приведших к быстрому рос­ту внутреннего государственного долга. Бюджеты сводились с огромным дефи­цитом, и к концу 1937 года Германия сто­яла на пороге банкротства. Выход был найден во внешней экспансии (аншлюс Австрии, захват Судетской области, а за­тем и остальной Чехословакии) и экс­проприации евреев (путем наложенного на них после «Хрустальной ночи» «штра­фа» в размере 1 миллиард рейхсмарок, а затем «аризации» еврейской собствен­ности).
Финансирование начатой войны было организовано нацистским руководством при деятельной помощи менеджеров государственных и частных финансов как огромное мошенничество. Чтобы не лопнуть, оно должно было каждый раз покрываться выгодным победоносным миром. Этот мир должен был обеспе­чить удовлетворение «подвешенного» потребительского спроса внутри стра­ны и погашение военных долгов. Чем дольше шла война и чем больше средств она «сжирала», тем больше должна была быть добыча и следовательно — тем бес­человечнее обращение с покоренными. Непрекращающаяся болтовня о народе без пространства, о колониях, экспансии на Восток, «аризации» и пр. в конечном счете преследовала одну цель — дости­жение незаработанного собственным трудом общего для немцев благосостоя­ния и притом в кратчайшие сроки. Ибо, как показывает Г. Али, разглагольствуя о том, что они закладывают фундамент «тысячелетнего рейха», нацистские гла­вари на самом деле сплошь и рядом не знали, чем на следующий день покроют свои счета.
После быстро и легко одержанных по­бед, финансовые и продовольственные проблемы вставали заново. Как бы велики ни были добыча и завоеванные террито­рии, результат всегда оказывался ниже ожиданий. Поэтому Гитлер не мог остано­виться, удовлетвориться эксплуатацией уже завоеванного. Политика «непокры­того чека», подлежащих оплате в корот­кий срок государственных казначейских обязательств, нависающего внутреннего долга — иначе говоря, финансовое хо­зяйство, функционирующее по принципу мошеннического «снежного кома», — все это делало нацистскую верхушку объек­тивно неспособной к миру. Экспансия должна была продолжаться, прекращение ее привело бы к банкротству и концу ре­жима.
Нацисты выжимали из оккупирован­ных стран колоссальные контрибуции, разрушая этим их национальные валюты, «высасывали» миллионами тонн продо­вольствие для прокорма оккупационных войск и отправки в Германию. Их лозун­гом было: если во время войны кто-то дол­жен голодать, пусть голодают другие; если военная инфляция неизбежна, пусть от нее страдает в первую очередь население покоренных стран. Как уже отмечалось, от немецких военнослужащих шли в рейх миллионы вещевых и продуктовых посы­лок. Чтобы масштабы этого грабежа ос­тались тайной, статистика отправлений, которая велась почтовым управлением вермахта, в конце войны была уничтоже­на. Г. Али обратился поэтому через газету «Ди цайт» к пожилым читателям и чита­тельницам с просьбой описать содержи­мое этих посылок. Результат: женщины ностальгически вспоминали об отлич­ных продуктах и промтоварах, которые получали от находившихся в армии от­цов, мужей, братьев; мужчины же, все без исключений, утверждали, что никогда не отправляли посылок.

Помимо индивидуального грабежа процветал коллективный. Родственники, друзья, знакомые, коллеги объединялись для сбора так называемых билетов импер­ской кредитной кассы и марок, а также всякого барахла — старья, брака, дешев­ки. Украина в особенности превратилась в «блошиный рынок рейха», где весь этот хлам сбывался в обмен на качественное продовольствие и другие продукты сель­ского хозяйства. По словам немецкого наблюдателя, все это напоминало «тор­говлю» с негритянскими племенами и «об­мен» стеклянных бус на слоновую кость. На Украине, писали домой немцы, деньги валяются на улице, в одну ночь можно стать богачом. Чиновников оккупацион­ной администрации прозвали в рейхе «восточными гиенами».
Тотальное разграбление оккупиро­ванных стран имело для их населения тяжелейшие последствия. По подсчетам Г. Али, изъятие продовольствия с оккупи­рованных советских территорий озна­чало «голодную катастрофу для десятков миллионов людей» («полное лишение питательной базы для 21,2 миллиона че­ловек»). Как заявил Геринг 16 сентября 1941 года, «в принципе на оккупирован­ных территориях соответствующим пи­танием должны быть обеспечены лишь те, кто работает на нас». Как уже ранее показал другой немецкий историк — Кристиан Герлах, трудности, возник­шие с обеспечением немцам привычно высокого уровня питания, были одной из причин, ускоривших уничтожение европейских евреев. Этим же объясня­ется во многом умерщвление голодом и холодом миллионов советских военно­пленных.
Материальное стимулирование повы­шенного потребления немцев за счет других народов составляло существен­ную цель правления на каждом этапе. Го­сударство превратилось в колоссальную машину для грабежа, а отдельные граж­дане — в извлекателей выгод и пассивно подкупленных. В распоряжении простых людей оказались вещи, о самом существо­вании которых они за пару лет до того не подозревали. И это было лишь предвку­шением того, какой станет жизнь после войны, какие блага она сулит. Оборотной стороной была нечистая совесть и ощу­щение, что после всего происшедшего есть лишь одна альтернатива — победить или погибнуть.
 
Все не влезло — далше в источнике — www.svom.info/entry/272-narodnoe-gosudarstvo-gitlera/