Россия и США оказались в очень похожей ситуации

ИСТОЧНИК

Очень интересная статья на репаблике Пастухова, сотрудника Оксфордского университета. Не у всех есть подписка на Репаблик, а статья стоит того чтобы ее прочитать, посему публикую ее полностью. Но сначала о том, кто такой Пастухов. Владимир Пастухов — доктор политических наук, научный сотрудник колледжа Сент-Энтони Оксфордского университета. Исследователь российской политики, публицист и адвокат, автор книг «Три времени России», «Реставрация вместо реформации», «Украинская революция и русская контрреволюция». В свое выремя он был адвокатом известного личного врага Путина — Уильяма Браудера, представлял интересы все того же Hermitage Capital и обвинялся в использовании заведомо подложных документов. Другой адвокат Браудера — Сергей Магнитский был замучен в СИЗО в Москве, следствием чего стало появление печального для Путина закона под названием " Акт Магнитского"  
Закон Магнитского (также акт Магнитского, англ. Russia and Moldova Jackson-Vanik Repeal and Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act of 2012) — инициированный Уильямом Браудером принятый в декабре 2012 года в США закон, отменяющий поправку Джексона-Вэника и вводящий персональные санкции в отношении лиц, ответственных за нарушение прав человека и принципа верховенства права в России. Назван по имени скончавшегося в тюрьме Сергея Магнитского. Изначально был направлен в первую очередь против лиц, подозреваемых в причастности к смерти Сергея Магнитского.Под санкциями имеются в виду визовые ограничения на въезд в США и блокировка финансовых активов в банках США.
Также терминами закон Магнитского или акт Магнитского иногда обозначаются нормативные акты других стран, нацеленные против отдельных граждан России.
Пастухов не попал в СИЗО как Магнитский, а успел уехать в Великобританию 

_______________________________________________________________________________________________________________________

Марк Твен, делясь своими впечатлениями от путешествия по Ближнему Востоку, среди прочего описал риски, возникающие при столкновении с обычаями туземцев. В частности, он полагал, что не стоит беспокоиться, если вы встретили аборигена, который целится в вас из ружья с намерением убить: он никогда не попадет в вас. Но если вдруг вам довелось столкнуться с туземной свадьбой или похоронами, где все палят в воздух – от радости или от горя, – немедленно ложитесь на землю или бегите прочь: шальная пуля настигнет вас неминуемо. Если следовать этому мудрому совету, то обывателю в США и России надо начинать волноваться. Мир сегодня в опасности именно потому, что по-настоящему войны не хочет никто, а значит, она может случиться в любой момент.

С тех пор, как Трамп уравновесил Путина по другую сторону Атлантики, стратегический блеф стал формой политического бытия обеих администраций. Они «очередями» палят в воздух, стремясь произвести «наилучшее» впечатление друг на друга. При этом стороны так активно размахивают руками перед своей исторической встречей, что вместо крепкого мужского рукопожатия, которое является их тайной целью, могут отвесить друг другу по увесистой оплеухе. Блеф – это такая заразительная вещь, начать которую проще, чем прикончить.

Хотят ли русские войны?

Логику постоянных колебаний Трампа и Путина вокруг «генеральной линии санкций» сложно понять даже профессиональному наблюдателю, не говоря уже о простом обывателе. Это дипломатия в стиле садо-мазо, где прежде, чем заключить в объятия, партнера надо хорошенько высечь. По большому счету, США и России сегодня нечего делить. Конфликт развивается вроде бы на пустом месте, его причина не лежит на поверхности. Рационального объяснения своих поступков, а, следовательно, и какой-то выверенной линии ни у одной из сторон нет, они действуют по наитию.

В отличие от ситуации накануне Второй мировой войны, между Россией и Западом вообще и Россией и США в частности не существует объективных антагонистических противоречий. То есть, вообще противоречий – сколько угодно. Но неразрешимых и одновременно конкретных, требующих войны, практически нет. Более того, у России и США на самом деле есть много точек пересечения интересов, где они должны бы и могли бы действовать конструктивно и сообща.

В прошлом столетии великие державы перекраивали карту мира, и вопрос о контроле над территориями был первостепенным. После Первой Мировой Германия не могла решить свои экономические проблемы, не совершив экспансии и не поглотив богатое людскими и природными ресурсами пространство. Соответственно, все те, кто загнал ее в прокрустово ложе Версальского мира, упирались и пытались этого не допустить. Война была неизбежна. При некотором внешнем сходстве ситуаций в наши дни все выглядит иначе. Сегодня прямой контроль над территориями – скорее обременение, чем преимущество. В существенно изменившемся мире доминирование обеспечивается другими средствами.

Россия давно не является конкурентом Запада в наиболее чувствительной для него сфере высокотехнологического производства, и, более того, похоже, даже не собирается в этом соревновании принимать участие (конечно, речь идет не о словах, а о делах). В остальном Россия и Запад комплиментарны, то есть дополняют друг друга. Западу не нужно «захватывать Сибирь», его вполне устроит, чтобы русские сами исправно и стабильно поставляли ее богатства на мировой рынок. И России от Запада, по большому счету, нужно сегодня только одно: чтобы он эти богатства исправно и стабильно покупал.

Стороны могут поспорить о ценах, могут «потолкаться» за право «пометить» ту или иную территорию, но все это не повод для войны. Ко всему прочему, есть еще и «третья сила», для которой что Россия, что Америка, – один черт, и в борьбе с этой общей угрозой, хочешь не хочешь, приходится объединять усилия. Именно поэтому сотрудничество по линии спецслужб не прекращается ни на минуту, какие бы молнии не метали Кремль и Белый дом друг в друга.

Русские очевидно не хотят большой войны, американцам она тоже вроде не с руки. Почему же тогда вроде бы не имеющие ни основания, ни повода для вооруженного конфликта государства выбрали тактику балансирования на грани войны? Чтобы ответить на этот вопрос, надо уйти с поверхности явлений и исследовать глубинные течения мировой политики.

Россия ищет свободное место в партере

В некотором смысле ситуация больше напоминает не середину, а начало XX столетия, когда мировая война началась без видимого повода, можно сказать, между родственниками, и лишь потому, что само основание, на котором покоился тогдашний миропорядок, прогнило и треснуло. Это был системный «глюк», при котором все элементы сами по себе вроде еще и функционируют, а механизм в целом уже не работает.

Вот и сегодня речь идет о политической проблеме более высокого порядка, чем разногласия по конкретным вопросам, и при этом весьма специфического свойства – из разряда споров в духе: «Ты меня уважаешь?!». Последние четверть века в мире происходит то, что условно можно было бы обозначить как «геополитическая усадка», триггером которой стал распад советской империи, в результате которого в системе международных отношений образовалась огромная черная дыра. При всем уважении к амбициям посткоммунистической России, ее укороченного политического тела не хватает, чтобы заткнуть собою эту дыру, да и подвиги в стилистике Александра Матросова в такого рода процессах малоэффективны: упасть на амбразуру еще можно, но вот поднять в атаку будет уже некого.

Россия по историческим меркам весьма стремительно потеряла статус сверхдержавы. Ее степень участия в мировом разделении труда и, соответственно, во всех его политических «деривативах» резко снизилась. Но психологически ни руководство России, ни тем более ее население оказались не готовы к тому, чтобы адекватно воспринять новые реалии и переосмыслить свою роль в мировой культуре, экономике и политике. Кстати, в этом нет ничего обидного и тем более нового – Германии, Великобритании и Франции пришлось пережить это после Второй Мировой войны, и, как видим, это пошло им только на пользу. Но в России силы, способные произвести такую трезвую переоценку, еще не проявили себя, и она находится под контролем тех, кто живет позавчерашним днем русской истории.

Это было бы еще полбеды, но оказалось, что и по другую сторону «шахматной доски» дела обстоят ненамного лучше. Там случился другой перекос, и новые реалии были восприняты чересчур прямолинейно. США приняли едва намечающуюся тенденцию за завершившийся процесс и, сильно забегая вперед, стали относится к России как к обычному государству третьего мира, которое должно без сопротивления следовать в их фарватере. Но Россия и в плохие, и в хорошие времена ломает любые стереотипы.

Вообще привычка составлять всякого рода рейтинги, в которых у России, как правило, незавидное место, сыграла с Америкой дурную шутку. Жизнь изощренней, чем любой рейтинг, и такие свойства русской души, как агрессивность, одержимость, наглость, бесшабашность, выносливость, привычка полагаться на авось и так далее, ни в какие таблицы запихнуть нельзя. А от них многое зависит – гунны сильно отставали от римлян в культурном отношении, но последним это мало помогло…

Россия чем-то неуловимо напоминает сейчас Турцию XIX века – больного человека Европы того времени. Но сходство поверхностно: конечно, Россия больна, в этом нет сомнений, однако она «пациент» с тяжелым характером, и пока что, вместо того чтобы лечиться самой, предпочитает «лечить доктора». Доктор, в свою очередь, тоже хорош – возомнил себя не терапевтом, а патологоанатомом. Однако, перефразируя все того же Марка Твена, можно сказать, что слухи о смерти России, и в особенности ее военного потенциала, оказались несколько преувеличены. На пару десятилетий запаса прочности, созданного советской оборонкой, хватит, чтобы поставить в тупик любое «медицинское светило».

Есть две серьезные проблемы, связанные с Россией, дестабилизирующие ситуацию в Европе, да и в мире в целом. Во-первых, несоответствие текущего уровня развития России (экономического, технологического, культурного и прочих) уровню ее исторически сложившихся политических амбиций и претензий, и, во-вторых, превосходство военного потенциала России, доставшегося ей по наследству от СССР, над общим уровнем ее экономических и технологических возможностей. Все это провоцирует Россию на авантюристическую политику, ядром которой является стремление возместить недостаток «мягкой силы» военно-стратегическим шантажом. Военным ресурсом Кремль пытается сегодня компенсировать недостаток всех других ресурсов. Таким путем Россия хочет обеспечить место в первых рядах партера мировой политики, имея на руках билет на балкон.

Старший брат перетрудился

Поразительно, но сами США оказались сегодня в похожем положении, хотя и на другом этаже политической пищевой цепочки. Трудно сказать, насколько общие ресурсы, которыми располагает Америка, значительнее ресурсов, которыми располагает Россия, но, видимо, речь идет о разнице на порядок. Проблема, однако, в том, что амбиции Америки превосходят амбиции России на несколько порядков. В то время как Россия пытается восстановить свои права «смотрящего» хотя бы на части территории бывшего СССР, США пытаются утвердиться в качестве «смотрящего» в планетарном масштабе. Так что в относительном исчислении разрыв между желаемым и возможным у обеих стран приблизительно совпадает, что создает сходные проблемы.

Распад СССР сыграл с Америкой дурную шутку. Бремя холодной войны оказалось гораздо менее тяжким, чем бремя однополярного мира, где все играют против лидера. С момента окончания Второй Мировой войны и до момента падения Берлинской стены у США была значительная, но ограниченная зона ответственности. Ее естественные границы были очерчены возможностями оппонента. При этом система в целом пребывала десятилетиями в довольно стабильном состоянии, испытывая лишь периодические локальные возмущения. После падения Берлинской стены все переменилось. Зона ответственности России – исторической преемницы СССР – схлопнулась, а зона ответственности США многократно увеличилась. Причем внутри этой зоны нежданно-негаданно оказался разбухший как весенняя почка Китай.

У Америки нет финансовых и экономических ресурсов, чтобы заткнуть все дыры на планете. Одной рукой она продолжает удерживать стервенеющую Россию, другой рукой отпихивает от стола Китай, широко расставив ноги между Кореей и Ближним Востоком, она умудряется еще и боднуть бедром Европу, чтобы не забывала, кто в лавке хозяин. Формально, имея союзниками чуть ли не всех, Америка в реальности все больше погружается в изоляцию. У нее нет искренних друзей и полно скрытых врагов. У нее нет сил, чтобы решить все проблемы сразу, а решая их по одной, она лишь увеличивает дисбаланс в мире, примером чему служит серия ближневосточных конфликтов, где каждая следующая война оказывается бесперспективнее предыдущей.

Получается, что две такие разные страны, как Россия и США, все-таки оказываются вместе. И победитель в холодной войне, и побежденный сталкиваются с вызовом, на который они не способны ответить привычным для них способом. И в том, и в другом случае речь идет о недостаточности ресурса для достижения поставленной цели. И не важно, что у одного цель – влезть на дерево, а у второго – полететь на Марс. Оба не могут получить того, чего хотят, потому что их амбиции не подкреплены соответствующей экономической амуницией. В этой ситуации трамповская Америка, так же как и путинская Россия, пытается закрыть образовавшийся зазор переизбытком военной мощи, активно переходя с языка дипломатии на язык пушек.

Атака легкой кавалерии

В очень нервной атмосфере Россия и США пытаются нащупать сегодня новый баланс сил в послепотсдамском мире, где перестали действовать старые механизмы сдерживания – в этом суть и смысл происходящих событий. Две бывшие сверхдержавы (обе – бывшие, на самом деле) хотят найти какую-то новую точку равновесия, с одной стороны, соответствующую новым реалиям, а с другой стороны – не разрушающую их старые иллюзии. При этом Москва нереалистично хочет, чтобы эта точка находилась приблизительно там же, где и пятьдесят лет назад, а Вашингтон хотел бы, чтобы она была отнесена куда-нибудь на пятьдесят лет вперед.

Эта перепалка, то нарастая, то затухая, идет со времени балканского кризиса, и сама по себе никого не удивляет. Шок случился от того, что Россия (именно Россия, а не США) пошла на резкое обострение, начав ежегодно удваивать геополитические ставки. Обыватель воспринимает это как признак возрождения русской силы, хотя на самом деле весь этот хайп есть проявление скрытой слабости.

«Смешные» санкции Запада при ближайшем рассмотрении оказались менее веселыми, чем хотелось бы Кремлю. Они не убивают мгновенно, но в долгосрочной перспективе носят удушающе-усыпляющий характер. Над ними можно издеваться, их можно не замечать, можно, в конце концов, периодически в отместку «бомбить Воронеж», но в один прекрасный или не очень день Россия очнется ото сна и обнаружит, что она, находясь в коме, несколько десятилетий пролежала в ванной с перерезанными венами, и поэтому сил встать у нее уже нет – даже на колени…

Попавшие под токсичное влияние посткрымского гипноза русские элиты просто еще не осознали в полной мере, в какой глубокой исторической ловушке они находятся. Но надо отдать должное «кремлевским пчелам», которые в конце концов стали что-то подозревать. Поняв, что на шею ему наброшена шелковая петля, Кремль предпринял отчаянную попытку рубануть серпом по удавке. Сегодняшний универсальный троллинг Запада – это беспрецедентная по своей безрассудной смелости и наглости психическая атака, цель которой – любой ценой сбросить петлю с горла и добиться свободного доступа к финансовым рынкам и технологиям, не потеряв при этом власть.

Сто пятьдесят лет назад в один из культовых эпизодов крымской кампании Лорд Кардиган бросил полусотню легких драгун на русские пушки в Долине смерти под Севастополем. Эта атака вошла в историю и фольклор как пример бессмысленной и безрассудной храбрости, имеющей катастрофические последствия. Наблюдавший за атакой со стороны французский генерал сказал тогда: «Это красиво. Но так не воюют…»

Кто прикроет «большую сделку»?

Из этой ситуации теоретически есть два выхода: красивая война и похабный мир. Большая война расставит все по своим местам и обернется для России позором очередного Порт-Артура и Цусимы с практически неизбежным после этого выходом в смену режима. Но есть риск, что в ядерный век писать летопись этого исторического поражения России будет уже некому. Поэтому у нечестного, компромиссного и даже подлого мира есть свои очевидные и неоспоримые преимущества. Он дает возможность выжить как душителям свободы, так и ее апологетам.

Конечно, столь желанная для Кремля спасительная «большая сделка» может продлить на значительное время (хотя и не обязательно) срок жизни режима Путина. Но это не повод не желать заключения такой сделки для тех, кто этому режиму оппонирует как внутри России, так и за ее пределами. Приоритетом в любом случае должно быть предотвращение войны, а борьба за демократию в России является все-таки задачей, которую русские элиты должны решать самостоятельно, пусть и при моральной поддержке западной общественности.

С большой долей уверенности можно утверждать, что все закончится хорошо, инстинкт самосохранения сработает, и Трамп с Путиным пересядут из-за стола для игры в покер за стол, на котором раскладывают пасьянсы. Как должны лечь карты в этом пасьянсе, в общем и целом сегодня уже ни для кого не составляет секрета. Параметры «большой сделки» заданы всем ходом предшествующих событий. Больше всех пострадает Украина, ей, скорее всего, придется смириться с тем, что Крым очень надолго останется российским. Но взамен России придется «сдать» мятежный Донбасс и согласиться на раздел Сирии с последующим «сливом» Асада. Это будет названо достойным поводом для начала поэтапной отмены санкций. Все будут почти счастливы, кроме тех, кто стал жертвой агрессии или правового произвола режима – их утешат добрым символическим словом…

Но, если параметры сделки очевидны, то сама возможность ее заключения кажется невероятной, так как ни одна из сторон не понимает, как решить проблему сохранения лица. Без Асада и Донбасса Трампу не протащить отмену санкций. Конечно, никакого прикупа у Москвы от обладания этими «вынужденными трофеями» нет, она и сама бы с радостью от них избавилась, если бы не загнала себя в пропагандистскую западню, пять лет рассказывая населению сказку о русской весне на Ближнем Востоке. А Трамп гибким быть не может, так как ему надо постоянно уворачиваться от обвинений в сговоре с Россией.

Получается, что внешнеполитическая гибкость Кремля сегодня в значительной степени зависит от его способности совершить внутриполитический маневр и внушить населению, что «Океания всегда воевала с Евразией». Может ли Кремль сдать Асада и «героев Новороссии», как Наджибуллу в 1989 году? Многое зависит от изворотливости российской пропагандистской машины – человечество сегодня с надеждой смотрит на Эрнста и Добродеева, Соловьева и Киселева, Симоньян и Кондрашова. Будущее планеты в том числе в их руках…

Кремль не может выиграть эту партию в любом случае. Он может попытаться продлить ее, переведя падение в плавное снижение, благодаря новой разрядке. И, как ни странно, я желаю ему удачи – очень хочется жить…


SMARTECONOMIST в TELEGRAM и В Контакте