ПРУТСКИЙ ПОХОД ПЕТРА I : ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ

В этот выходной день хотелось бы немного отвлечься от биржевых торгов и вовлечь ВАС в небольшую историчискую экскурсию.

 300 лет назад произошло событие, о котором русскому человеку вспоминать не слишком приятно: завершился сокрушительным провалом Прутский поход Петра I.
История этого похода и сегодня может служить предостережением от шапкозакидательства и безудержного экспансионизма.
Двумя годами ранее победа под Полтавой вывела Россию в ранг великих держав. Шведский король Карл XII с горсткой соратников бежал в Турцию и отсиживался там, по мнению историков, не желая возвращаться на родину, где его популярность упала ниже нулевой отметки.
Военные эксперты не сомневаются: если бы Петр после Полтавы развернул наступление в Финляндии или высадил на шведском побережье морской десант — ландтаг, не раздумывая, низложил бы короля и заключил бы мир на условиях признания всех завоеваний России на Балтике.
Однако царь, окрыленный успехом, решил, что для него теперь нет ничего невозможного, и вознамерился решить заодно и «южный вопрос». В результате Россия потеряла в Причерноморье все приобретения предшественников Петра и достижения двух его Азовских походов, а война со Швецией тянулась еще 10 лет.


 
«Исполинские планы»
Петру вообще порой отказывало чувство реальности.
В 1716 году он отправил 6100 солдат и казаков под командой капитана Преображенского полка Бековича-Черкасского с заданием покорить Хивинское и Бухарское ханства, а заодно прорыть канал, которым из Каспия можно было бы попадать в Аму-Дарью (все участники экспедиции были перебиты многократно превосходящими силами хивинцев).
Через год поехал в Париж предлагать свою дочь Елизавету в жены Людовику XV, как будто не понимал, что о браке короля Франции с дочерью бывшей прачки и солдатской потаскушки речь не могла идти ни при каких обстоятельствах.
Едва завершив войну со Швецией, стал замышлять морскую экспедицию для основания колонии на Мадагаскаре, хотя российский флот располагал всего восемью кораблями, способными выйти из Балтики в океан.
«Исполинские планы зрели в голове российского императора!» – восхищался советский писатель Николай Павленко, хотя говорить следовало, скорее, об исполинских масштабов авантюризме.

 
Пустые обещания
Формальным поводом для войны стало пребывание Карла XII на турецкой территории, хотя то, что он находился вдали от своей страны и армии, было выгодно России.
Слушать советов короля турки не собирались, поскольку уважали только реальную силу и преследовали исключительно свои интересы, а требования Петра о его высылке не желали выполнять по соображениям престижа.
Военные историки указывают, что Карл XII, планируя поход против России, закончившийся разгромом под Полтавой, совершил просто-таки полный набор всех мыслимых стратегических ошибок: наступал недостаточными силами, не обеспечив коммуникаций; недооценил противника; не организовал разведку; возлагал фантастические надежды на союзников, которые и не думали всерьез помогать.
Удивительно, но спустя два года Петр повторил все эти ошибки, что называется, один к одному.
Он выступил с недостаточными силами в плохо подготовленный поход, толком не зная обстановки, будучи уверен в слабости турок и понадеявшись на помощь румын, сербов и черногорцев.

«С излишним запасом надежд на турецких христиан, пустых обещаний со стороны господарей молдавского и валахского и значительным запасом собственной полтавской самоуверенности, но без достаточного обоза и изучения обстоятельств, пустился Петр в знойную степь, не с целью защитить Малороссию, а разгромить Турецкую Империю »

Как указывает румынский историк Арманд Гошу, сразу после Полтавы «делегации молдавских и валашских бояр стали обивать пороги Петербурга, прося царя, чтобы православная империя их поглотила».






Господари Валахии [современной Румынии] и Молдавии Константин Брынковяну и Дмитрий Кантемир обещали, как только Россия выступит, объявить о выходе из турецкого подданства, выставить в помощь Петру 30-тысячную армию и обеспечить русские войска продовольствием.
По их словам выходило, что местность в Молдавии идеальна для ведения боевых действий, с водой и пищей проблем не будет, а турки небоеспособны и панически боятся русских.
Наслушавшись этих россказней, Петр писал Шереметьеву: «Господари пишут, что, как скоро наши войска вступят в их земли, то они тотчас же с ними соединятся и весь свой многочисленный народ побудят к восстанию против турок; на что глядя и сербы (от которых мы такое же прошение и обещание имеем), также болгары и другие христианские народы встанут против турок, и одни присоединятся к нашим войскам, другие поднимут восстание против турецких областей; в таких обстоятельствах визирь не посмеет перейти через Дунай, большая часть его войска разбежится, а может быть, и бунт поднимут».
Когда началась война, Брынковяну сделал вид, что происходящее его не касается. Кантемир, правда, явился в лагерь Петра (его потомки сделались российскими вельможами), но привел лишь пять тысяч иррегулярной конницы, вооруженной луками и пиками.
Фактически, повторилась ситуация двухлетней давности, только в роли Мазепы оказался Кантемир, а в роли Карла XII — Петр.
Именно в 1711 году была заложена долгая традиция безоглядной, нередко в ущерб собственным интересам, поддержки Россией балканских православных «братушек», которые либо вовсе не просили спасать их от кого бы то ни было, либо не рвались в бой, рассчитывая загрести жар русскими руками. Кончилось она, как известно, первой мировой войной и гибелью созданной Петром империи.
 
Скоротечная кампания
Русская армия насчитывала 79800 штыков и сабель и около 10 тысяч казаков при 160 пушках. В поход с Петром отправились фельдмаршал Шереметьев и семь генералов, в том числе отличившиеся под Полтавой Брюс и Репнин.
27 июня (16 июня по старому стилю) перешли Днестр. Дальше пришлось идти безводной степью, с изнуряющей жарой днем и холодными ночами. Армию начали косить болезни. Некоторые солдаты, дорвавшись до воды, опивались до смерти, другие стрелялись, не выдержав мучений.
14 июля армия достигла Прута. 17 июля был проведен смотр, на котором недосчитались 19 тысяч человек, да еще около 14 тысяч пришлось оставить для охраны коммуникаций.
«Солдаты почернели от жажды и голода. Умирающие люди лежали во множестве по дороге, и никто не мог помочь ближнему или спасти его, так как ни у кого ничего не было», — вспоминал Расмус Эребо, секретарь сопровождавшего Петра в походе датского посланника Юста Юля.
Навстречу Петру выступила армия под командой великого визиря Балтаджи Мехмед-паши и крымского хана Девлет-Гирея II, насчитывавшая 190 тысяч человек при 440 орудиях.
После трехдневных боев превосходящие силы турок 21 июля прижали русскую армию к Пруту и окружили ее полукольцом земляных укреплений и артиллерийских батарей. Петр, по воспоминаниям Эребо, «бегал взад и вперед по лагерю, бил себя в грудь и не мог выговорить ни слова». Гибель или плен казались неминуемыми.

 
«Все, кроме рабства»
Царь направил в Петербург гонца с письмом Сенату не выполнять никаких указаний, которые он, возможно, вынужден будет отдавать, находясь в плену, а в турецкий лагерь — изворотливого дипломата Петра Шафирова.
Сохранилась записка Петра Шафирову: «Ставь с ними на все, кроме шклафства [рабства]».
Он готов был уступить шведам завоеванное ранее побережье Балтики, кроме любимого «парадиза», Петербурга, и даже Псков.
К счастью для России, турки и не подумали отстаивать шведские интересы. Зато пришлось вернуть им Азов, срыть крепости Таганрог и Каменный Затон, отказаться от содержания на Азовском и Черном морях военных кораблей, а уже построенные на воронежских верфях ценой невероятных усилий и множества жизней — либо сжечь, либо передать Турции за незначительную компенсацию.
Россия была вынуждена заявить о невмешательстве в дела Правобережной Украины. Кроме того, она лишилась права иметь в Стамбуле постоянное посольство, что по тогдашним понятиям считалось большим унижением.

Вице-канцлер Шафиров — один из «птенцов гнезда Петрова»


Восстановить свои позиции в Причерноморье России удалось только при Екатерине.
Единственной уступкой со стороны турок стало обещание выслать-таки из страны Карла XII.
Переговоры заняли меньше двух дней. Уже 23 июля договор был скреплен печатями, и в шесть вечера того же дня русская армия двинулась в обратный путь с пушками и знаменами.
На следующий день в турецкий лагерь прискакал Карл XII, набросившийся на визиря с гневными упреками и обвинениями в продажности. Шведский король убеждал Мехмед-пашу дать ему 30 тысяч солдат и клялся, что к вечеру приведет Петра с веревкой на шее.
Визирь ответил, что янычары не хотят воевать, и добавил: «Ты уже их [русских] испытал, и мы их знаем. Коли хочешь, нападай на них со своими людьми, а мы заключенного мира не нарушим».
Потери турок и татар в ходе скоротечной кампании составили около восьми тысяч человек. Русских погибло 37 тысяч, из них только пять тысяч в бою.

 
Купленный мир
Быстрому заключению и сравнительно легким для России условиям договора историки находят прозаическое объяснение: Петр попросту откупился от турок.
На взятки великому визирю, сановникам и даже секретарям Шафиров получил огромную по тем временам сумму в 150 тысяч рублей.
Уже в ноябре 1711 года великий визирь был отстранен от власти за коррупцию и впоследствии казнен. Припомнили ему, в том числе, и отношения с русскими.
Мехмед-паша утверждал, что никаких денег не брал и их, видимо, прикарманил Шафиров.
В бескорыстие визиря верится с трудом, но доля правды в его словах могла быть. Шафиров славился феерическим казнокрадством, за которое впоследствии тоже был приговорен к смерти (отсечение головы в последний момент заменили ссылкой) — правда, по делам, не имевшим отношения к Прутскому походу.
Бендерская оборона
Среди исторических деятелей резко выделяются две категории: успешные прагматики, про которых, как говорится, песен не сложат, и отважные романтичные сумасброды.
Самый знаменитый среди шведских королей, Карл XII, характером, прижизненной и посмертной судьбой напоминал Ричарда Львиное Сердце. Проиграв все, что можно и бессмысленно погибнув в возрасте 35 лет при осаде незначительной норвежской крепости, он остался героем в глазах современников и потомков, и его портреты долго висели в аристократических домах Европы.
После Прутского мира Карл XII еще два года тянул время, категорически отказываясь покидать Турцию.
Когда власти, наконец, прислали воинскую команду, чтобы выдворить короля из занимаемого им дома в Бендерах, он поднял телохранителей, велел раздать мушкеты лакеям, и вместе со своими людьми отстреливался из окна, пока турки не подожгли дом.
Тогда Карл, великий мастер эффектной позы и хорошей мины при плохой игре, заявил, что не может ждать ни дня, поскольку неотложные дела призывают его в Швецию, и, загоняя лошадей, поскакал на родину, в которой не был 14 лет.
Орден в память о поражении
Существует легенда, что жена Петра Екатерина Алексеевна, сопровождавшая супруга в Прутском походе, отдала на подкуп турок свои драгоценности.
По заслуживающим доверия воспоминаниям участников событий, как русских, так и иностранцев, подобной жертвы она не приносила, но держалась достойно, хотя и находилась на седьмом месяце беременности.
При Петре сомневаться в истории с драгоценностями высочайше не рекомендовалось.

Орден святой Екатерины был единственной наградой в мире, предназначенной только для женщин


«В память бытности ее величества в баталии с турки у Прута, где в такое опасное время не яко жена, но яко мужская персона видима всеми была» Петр учредил женский орден святой Екатерины, считавшийся по ценности вторым после ордена Андрея Первозванного. На аверсе орденского знака находился девиз «За любовь и Отечество», а на обратной стороне: «Трудами сравнивается с супругом». Вплоть до 1917 года им награждали великих княжон и княгинь, а также жен высших сановников империи, именовавшихся «кавалерственными дамами».
Учреждение ордена и стало единственным положительным результатом Прутского похода.
О Полтаве в России знает каждый, о Прутском походе — в основном, любители истории.
Наверное, это неправильно. Победами гордятся, а на поражениях учатся.