Путин и спекулянт

А суть этих «преступлений», по большому счету, заключалась в том, что нарушалась монополия государства в прямом (нажива, посредничество, обман) и фигуральном (мужеложство) смысле. То, что было позволено делать государству, ни в коем случае не могли делать граждане, тем более в личных, корыстных целях и даже просто в свое удовольствие без какого-либо ущерба другим гражданам.

Именно в этой парадигме продолжает существовать Владимир Путин. То, что ему смогли записать на подкорку в Советском Союзе, стереть уже невозможно: «Я прошу Банк России и Правительство провести жёсткие скоординированные действия, чтобы отбить охоту у так называемых спекулянтов играть на колебаниях курса российской валюты. И что хотел бы в этой связи сказать? Власти знают, кто эти спекулянты, и инструменты влияния на них есть, пришло время воспользоваться этими инструментами».

Пока девальвация шла под чутким контролем и руководством Центрального банка, чтобы Владимир Владимирович мог сказать: «раньше мы продавали товар, который стоил доллар, и получали за него 32 рубля. А теперь за тот же товар ценой в доллар получим 45 рублей. Доходы бюджета увеличились, а не уменьшились», — все было нормально. Как только, власти почувствовали, что процесс становится неуправляемым, и граждане могут начать штурмовать обменники, как когда-то штурмовали винные, сразу нашлись виновные – спекулянты, которые всегда были виноваты в  дефиците всего и вся в СССР.

Методы борьбы и ответственные – все те же, органы правопорядка, живущие по формуле «классика»:  «Если Вы еще не сидите, то это не Ваша заслуга, а наша недоработка».

Между тем, отсутствие уголовного преследования за предпринимательство, является необходимым, но далеко не достаточным условием для его развития. Нельзя привлечь капитал в страну одним обещанием, что «он получит твёрдые правовые гарантии, что его не будут таскать по различным органам, в том числе и правоохранительным, трясти его там и тут, не спросят об источниках и способах получения капиталов, что он не столкнётся с уголовным или административным преследованием и к нему не будет вопросов со стороны налоговых служб и правоохранительных органов».  Скорее наоборот, для всех нормальных предпринимателей это четкий сигнал – в стране совсем плохо обстоят дела, если она готова принять любые деньги, лишь бы только они пришли.

К тому же репутация нынешней власти у бизнеса такова, что ценность ее очередного обещания не выше, чем у пресловутого чистосердечного признания, смягчающего вину, среди тех, кто знает, что обещает следователь, а решает суд.

В экономической, да и в целом, в любом направлении политики Владимира Путина не хватает одной главной вещи, которой не могли научить в КГБ. Более того, эта вещь была бы сильнейшей помехой в работе и карьерном росте. Имя этой вещи – доверие. Вся современная экономика держится на доверии. Деньги стоят ровно столько, насколько им доверяют. Кредиты получить настолько просто, насколько банк доверяет заемщику. Платежи между покупателем и продавцом осуществляются настолько быстро, насколько они доверяют друг другу: можно в течение минут перечислить деньги с одного счета на другой, а можно неделями подписывать все необходимые бумаги, искать поручителей, предоставлять гарантии и т.п.

Если государство не доверяет своим гражданам, бизнесу, предпочитая держать их на коротком поводке с возможностю посадить любого, если «правильно» подойти к своей работе, то отношение граждан и бизнеса к такому государству будет соответствующее. Какое? Ответ можно найти у того же Феликса Эдмундовича Дзержинского. Говорил он, правда, про воспитание детей, но учитывая патерналистский характер российского государственного устройства, его слова вполне актуальны и для рассматриваемой ситуации: «Запугиванием можно вырастить в ребенке только низость, испорченность, лицемерие, подлую трусость, карьеризм».

Какими «воспитательными» методами Владимир Путин пользовался все 15 лет, такие результаты он сейчас и получает. И чем бы  и как бы он не пытался напугать спекулянта, истинные проблемы (его и всей страны) гораздо серьезнее и лежат совершенно в иной плоскости.