Узнал, выдал — в тюрьму!

В конце июля вступила в действие норма закона, вводящая уголовную ответственность за инсайдерскую торговлю. Теперь за это можно получить от двух до шести лет лишения свободы. Правда, у ФСФР для расследования таких преступлений нет достаточных полномочий, а у МВД — сотрудников, разбирающихся в тонкостях фондового рынка.


Периодически из-за океана приходят новости о выявлении какого-нибудь инсайдера, где фигурируют огромные суммы и конкретные сроки тюремного заключения. Вот, например, пару месяцев назад началось громкое расследование ФБР и Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) относительно возможных инсайдерских сделок с акциями, проведенных клиентом KPMG. Дело еще не дошло до суда, но уже уволен партнер KPMG Скотт Лондон, проработавший в компании 29 лет. В прошлом году за мошенничество с ценными бумагами к 21 месяцу тюрьмы был приговорен бывший партнер Deloitte & Touche в Чикаго Томас Флэнаган. На инсайдерских сделках с акциями компаний-клиентов Deloitte он незаконно заработал $430 тыс. 





Но все это цветочки в сравнении с махинациями основателя хедж-фонда Galleon Раджи Раджаратнама и его близкого друга, бывшего члена совета директоров Goldman Sachs, Procter&Gamble и Сбербанка Раджата Кумара Гупты. Благодаря советам Гупты Galleon незаконно заработал $23 млн. Сам Раджаратнам разбогател благодаря инсайду на $7 млн, за что был приговорен к 11 годам тюрьмы. Его другу грозило до 20 лет лишения свободы. Однако активное участие в благотворительности и 200 писем с просьбой о помиловании от известных предпринимателей и политиков (в том числе от Билла Гейтса и Кофи Аннана) помогли Гупте отделаться двумя годами тюрьмы и штрафом в $5 млн. По информации The Wall Street Journal, только с начала 2008 года по ноябрь 2012-го американские власти предъявили обвинения в инсайде 73 человекам, 69 из них были осуждены или признали свою вину. 



В России до принятия закона об инсайде за все время существования биржевых торгов было выявлено лишь два случая манипулирования рынком. Появившийся еще в начале 2000-х законопроект об инсайде только в конце 2008 года был внесен в правительство на рассмотрение. В 2010 году, наконец, вступил в силу закон «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком». 



Накануне этого события ФСФР с гордостью объявила о создании системы мониторинга сделок на рынке. На презентации было заявлено, что система способна анализировать до 10 млн заявок в день, выставляемых на биржах участниками рынка, и более 1,2 млн реальных сделок, совершаемых ежедневно на ММВБ и РТС. В систему мониторинга были заложены консервативные параметры существенного отклонения цены (порядка 3%). Только за четыре месяца ее тестирования было зафиксировано 26,4 тыс. сигналов о подозрительных сделках и 727 — об операциях с признаками инсайда. Под другую модель, отслеживаемую системой мониторинга,— поддержание цены на определенном уровне — попало 5250 случаев, а к классическому манипулированию рынком было отнесено более 5700. 



Другими словами, ФСФР стала усердно бороться за чистоту рынка. Однако запала хватило ненадолго. И если случаи манипулирования рынком периодически служба выявляет, то с определением и доказательством инсайда дела обстоят совсем плохо. По сути, ФСФР удалось выявить всего один случай инсайдерской торговли на рынке. Произошло это месяц назад, в начале июля, когда ФСФР доказала, что один из топ-менеджеров концерна «Калина» скупал его акции накануне сделки с Unilever. Причем на первых порах менеджер приобретал акции на бирже даже на свое имя. Кроме того, бумаги покупались и на внебиржевом рынке посредством иностранной компании. Инсайдеры начали их скупку еще за полгода до объявления о продаже 82% акций «Калины» иностранному концерну. Тогда акции торговались на отметке 1400 руб. Объем покупок измерялся сотнями миллионов рублей. К моменту объявления о сделке они подорожали до 3600 руб., а затем и вовсе до 4170. 



О ходе этого разбирательства ничего не известно. Как сообщили в ФСФР, «информация направлена в правоохранительные органы». В любом случае, уличенному в инсайде топ-менеджеру здорово повезло: заработал он много, а отделается штрафом. Ибо уголовная ответственность за инсайдерскую торговлю введена только с конца июля. 



А вот то, что произошло на прошлой неделе с «Уралкалием», по мнению участников рынка, имеет шансы стать прецедентом уголовного наказания за инсайд — если, конечно, инсайд имел там место и это удастся доказать. «Уралкалий» принял сенсационное для рынка решение: отказался от общего экспорта с «Беларуськалием» (БКК) и фактически объявил о начале демпинга на рынке. 30 июля — в день появления новости — акции «Уралкалия» подешевели почти на 20%. Котировки других мировых производителей калия тоже рухнули: в результате они потеряли $18,7 млрд. Но незадолго до этих событий крупные миноритарии «Уралкалия» избавились от акций компании. Так, в июле Александр Несис продал на рынке 5,1% акций «Уралкалия», по данным СМИ, на сумму около $850 млн. А в июне другой акционер — Зелимхан Муцоев продал свой пакет (6,43% акций) самому «Уралкалию» примерно за $1,3 млрд. То есть, продав акции до описанных событий, бизнесмены избежали потерь около $400 млн. ФСФР уже сообщила: «Безусловно, данный случай не остался без внимания. Вопрос о проведении проверки будет рассмотрен ФСФР России после получения и детального анализа всех материалов о сделках, совершенных с бумагами компании на бирже». 



По мнению председателя правления инвестиционной компании Concern General Invest Андрея Никитюка, «такие резкие движения отдельных акций и, как следствие, рынка в целом, вызванные заявлениями менеджмента конкретной компании, обязательно должны быть предметом расследования ФСФР/мегарегулятора». Однако, как говорит Никитюк, «в данном случае факт инсайда доказать будет проблематично, так как сама тема разрыва отношений „Уралкалия“ с БКК достаточно публична, и существует уже более полугода». 


ФСФР объясняет проблемы с поимкой инсайдеров слабым взаимодействием с МВД. В апреле глава службы Дмитрий Панкин даже направил в правительство поправки в закон об оперативно-розыскной деятельности (ОРД), которые открыли бы финансовому регулятору доступ к материалам ОРД. Сейчас, например, та же «прослушка» телефонов возможна, но только после получения судебного решения. А это временные проволочки, да и на полноту предоставляемой следователем информации ФСФР не всегда может рассчитывать. Однако судьба законопроекта неизвестна. 



Здесь стоит упомянуть, что на прошлой неделе «Рамблер интернет холдинг» смог отстоять в суде право на тайну электронной переписки. В апреле ФСФР оштрафовала его на 500 тыс. руб. за отказ предоставить информацию о своих пользователях. ФСФР хотела получить регистрационные данные человека, подозреваемого в инсайде и манипулировании акциями компании «Проектные инвестиции», а также данные адресатов его переписки. Суд счел претензии ФСФР необоснованными. 



«По сути, у ФСФР в данной ситуации нет возможности расследовать преступления, связанные с инсайдом. Да это и не нужно регулятору — он должен выявлять потенциальные преступления, а расследовать их должны уже правоохранительные органы. Для этого необходимо создать специальное подразделение в рамках правоохранительного ведомства. Так, например, можно было бы с 1 сентября перевести часть сотрудников ФСФР не в штат ЦБ, а в МВД. Ведь область все-таки очень специфическая и для раскрытия подобных преступлений необходимо понимание основ функционирования фондового рынка»,— предлагает партнер EY Михаил Махотин. 



«Колоссальный уровень инсайда на российском рынке связан в первую очередь с неразвитым корпоративным законодательством. Фактически у нас в 90% случаев акциями компании владеет менеджмент и определенные группы акционеров — естественно, через сложную схему офшорных компаний с номинальными директорами и неясными бенефециарами. И все они участвуют в операционной деятельности и владеют инсайдерской информацией. В западных публичных компаниях структура собственности намного прозрачнее и движение акционеров понятнее»,— указывает гендиректор «Сбербанк управление активами» Антон Рахманов. 



Таким образом, на российском фондовом рынке сложилась весьма удобная для институциональных инвесторов ситуация. Все друг о друге все знают, все все понимают и никакой ответственности не несут. Да и сама ФСФР, по мнению участников рынка, не слишком заинтересована в поимке инсайдеров, поскольку такие преступления сложно доказать. Намного проще прийти в компанию и найти необходимое количество нарушений — плана по штрафам никто не отменял. 



«Доказать инсайд сложно. Должна быть политическая воля навести порядок на рынке»,— говорит Антон Рахманов. И пока не будет уголовного прецедента, на рынке ничто по большому счету не изменится. «Вместе с тем теперь, с введением уголовной ответственности, срок давности по делам, связанным с инсайдом, составляет 6 или 10 лет в зависимости от тяжести преступления. Этого достаточно, чтобы распутать дело»,— замечает Михаил Махотин. А когда инсайд был административным правонарушением, у ФСФР на разбирательство был только год.


© VIA Коммерсант — деньги. http://www.kommersant.ru/money