Агент Краснов

Здание расположено в Финансовом районе Торонто, по адресу Бэй-стрит, 325, на юго-восточном углу Бэй-стрит и Аделаид-стрит. Вместе с шпилем оно является вторым по высоте зданием в Канаде, вторым по высоте зданием в Торонто и самым высоким многофункциональным зданием в Торонто. С учётом нестроительных сооружений (таких как Си-Эн Тауэр) и при измерении до вершины (антенны) это четвёртое по высоте сооружение в Торонто по состоянию на 2020 год.

Здание было открыто в 2012 году под названием Trump International Hotel and Tower Toronto. Принадлежащая семье Трампа The Trump Organization заключила контракт на управление отелем и была миноритарным акционером проекта. Эта связь с Дональдом Трампом — тогда ещё застройщиком и звездой реалити-шоу, а позже президентом США — вызывала споры и привела к публичным призывам отказаться от бренда Trump.

Контракт на управление был выкуплен компанией JCF Capital в июне 2017 года, а гостиничная часть здания была приобретена InnVest Hotels LP, дочерней компанией Bluesky Hotels and Resorts. Управление отелем перешло к Marriott International, которая во время ремонта управляла им без привязки к бренду как The Adelaide Hotel Toronto. После завершения реконструкции 28 ноября 2018 года отель стал частью сети Marriott St. Regis Hotels & Resorts и получил своё нынешнее название.

23 марта 2007 года компания Talon International Development Incorporated из Маркхэма объявила о достижении соглашения с международным банком Raiffeisen Zentralbank Österreich AG (RZB) о выделении 310 млн канадских долларов на финансирование строительства Trump International Hotel & Tower.

Строительство началось с демонтажа торгового центра в сентябре 2007 года. Официальная церемония закладки фундамента состоялась 12 октября 2007 года. Строительство гостиничной части башни планировалось завершить в конце 2011 года. Строительство башни планировалось завершить в начале 2012 года. Строительство было завершено в начале сентября 2011 года, а шпиль был установлен 24 сентября 2011 года. Отель начал работу 31 января 2012 года, а торжественное открытие состоялось 16 апреля 2012 года. Работы на верхнем этаже здания продолжались до июля 2012 года, когда были установлены два высокоинтенсивных авиационных сигнальных огня.

В мае 2017 года The Wall Street Journal сообщил, что российский государственный Внешэкономбанк (ВЭБ) предоставил финансирование для строительства отеля в 2010 году. Согласно Панамским документам, в 2010 году Шнайдер продал по меньшей мере половину доли Midland Group в сталелитейном заводе «Запорожсталь» покупателям, которых финансировал ВЭБ, а затем банк приобрёл и их самих. Затем Шнайдер использовал вырученные средства для частичного покрытия перерасхода средств в Башне. Адвокат Шнайдера сообщил The Wall Street Journal, что 15 миллионов долларов, вырученных от продажи российскому банку, были вложены в строительство башни, но затем отказался от своих слов. 


Башня вызывала споры с момента своего открытия из-за более низких, чем ожидалось, показателей заполняемости «отельно-кондоминиумной» части здания, что привело к судебному разбирательству между инвесторами в недвижимость и компанией Talon International Development.


МАРКХЭМ, Онтарио — Джозеф Левитан, основавший JVL и CashCode, скончался 23 сентября. Ему было 86 лет.

Левитан, родившийся в Минске, столице и крупнейшем городе Республики Беларусь, эмигрировал в Канаду, когда был уже взрослым. В начале 1980-х он начал свою карьеру в индустрии с ремонта Pac-Man и других аркадных игр, а затем стал оператором игровых автоматов. Вместе со своим сыном Валом он решил оставить работу и заняться созданием собственных видеоигр. В 1984 году они основали JVL Corp., ныне JVL Labs.

Компания JVL более двух десятилетий была новатором в области видеоигр с сенсорным экраном для игровых автоматов. В 1995 году она представила сенсорную систему Concorde, в комплект которой входило 13 игр. Игровой пакет быстро привлёк внимание операторов в США и Канаде. JVL была первым разработчиком, который применил технологии CD-ROM и флэш-памяти в игровых автоматах, а к 2003 году компания перешла на флэш-память, которая позволяла хранить больше игр и оптимально их запускать.

В 2001 году JVL предлагала более 80 казуальных игр для своей системы. К 2004 году компания продавала три игровых автомата — Eclipse, Retro и Vortex — и выпустила популярные игры Gone Fishing и Done Drinking, что сделало её ведущим игроком на рынке барных игр.

В начале 1990-х годов Левитаны основали канадскую компанию CashCode Co. Inc., специализирующуюся на проверке подлинности банкнот. На пике своего развития CashCode ежегодно продавала продукции на сумму более 60 миллионов долларов. В компании работало 350 сотрудников, она имела международную сеть продаж в 17 странах и 35 патентов. В 2006 году гигант в сфере торговых автоматов и платёжных систем Crane Co. приобрёл CashCode за 86 миллионов долларов.

В том же году JVL проиграла дело о нарушении патентных прав американскому гиганту в сфере развлечений с сенсорными экранами Merit Industries. Двухлетняя судебная тяжба, в результате которой JVL пришлось выплатить 15 миллионов долларов в качестве судебных издержек, закончилась вынесением решения в пользу Merit Industries на сумму 4,5 миллиона долларов. Суд присяжных проходил в штате Пенсильвания, где базируется Merit Industries.

За пределами залов правосудия рынок видеоигр с сенсорными экранами, работающих от монет, должен был претерпеть кардинальные изменения. Смартфоны и планшеты вскоре вытеснили повсеместно распространённые настольные видеоигры. К 2008 году компания JVL переориентировалась на казино. То, что осталось от Merit Industries, работавшей под брендом Megatouch, принадлежавшим AMI Entertainment, закрылось в конце 2013 года.

Сегодня JVL Labs под руководством Вала Левита является сертифицированным поставщиком игровой продукции в Колумбии, Италии, Перу и Испании.

«Джозеф был титаном и в жизни, и в бизнесе, — сказал Вэл. — Я потерял невероятного отца, партнёра и windshield „лобовое стекло“».

Александр Евсеевич Шнайдер (рус.: Алекса́ндр Евсе́евич «А́лекс» Шнайдер; ивр.: אלכסנדר (אלכס) שניידר; родился 3 августа 1968 года) — канадский предприниматель советского происхождения и бывший товарный трейдер. Он стал соучредителем Midland Group вместе с Эдуардом Шифриным.

Шнайдер переехал с семьёй в Израиль, когда ему было 4 года, а затем в Канаду, когда ему было 13. Он окончил Йоркский университет в Торонто в 1991 году, получив степень бакалавра экономики.

В 1994 году Шнайдер стал соучредителем Midland Group— изначально занимавшейся торговлей сталью — вместе с бывшим деловым партнёром Эдуардом Шифриным. Компания работала на Украине до приватизации государственных сталелитейных заводов. Изначально она выступала в качестве торгового агента и фактора для некоторых государственных компаний. В 1999 году Midland Resources начала покупать акции Запорожстали сталелитейного завода. К 2001 году консорциум Шнайдера выкупил 93 % завода за 70 миллионов долларов. В 2004 году Шнайдер заявил, что основными видами деятельности Midland Group являются производство стали, строительство, судоходство и сельское хозяйство.

Согласно «Панамским документам», в 2010 году Шнайдер продал по меньшей мере половину акций «Запорожстали», принадлежавших Midland, покупателям, которых финансировал российский государственный Внешэкономбанк, а затем и сам был приобретён банком развития

В феврале 2005 года Шнайдер купил Формулу-1 команду Jordan Grand Prix у Эдди Джордана примерно за 50 миллионов долларов США и переименовал её в Midland F1 Racing на сезон Формулы-1 2006 года. 9 сентября 2006 года команда была продана Spyker Cars за 107 миллионов долларов США.

В декабре 2007 года Шнайдер купил израильскую футбольную команду «Маккаби Тель-Авив» примерно за 12 миллионов евро. 4 августа 2009 года Шнайдер продал клуб канадскому девелоперу Митчеллу Голдхару, вложив в клуб 20 миллионов долларов. Гольдхар выкупил 80 % акций клуба у Шнайдера, согласившись взять на себя его финансовые обязательства; он также заплатил 750 000 долларов спортивному фонду «Маккаби Тель-Авив» за его 20 % акций.

Митчелл Голдхар (на иврите: מיטשל גולדהר) — канадский миллиардер и бизнесмен.

Он владел SmartCentres, фирмой, которая занималась развитием торговых центров, привязанных к Walmart, в Канаде и сохраняет значительную долю собственности в фирме-преемнице SmartCentres REIT. 
В феврале 2023 года Forbes Israel оценил его состояние в 2,3 миллиарда долларов США.

Шнайдер был партнёром Дональда Трампа в строительстве Trump International Hotel and Tower в Торонто. Основным соинвестором Алекса Шнайдера был российско-канадский предприниматель в сфере игр Вал Левитан. Трамп был миноритарным акционером проекта, и его фирма владела контрактом на управление недвижимостью (миноритарная доля и контракт на управление были выкуплены в 2017 году, а недвижимость была переименована в Adelaide Hotel Toronto). В 2007 году Шнайдер, по имеющимся данным, решил оставить пентхаус за собой, его оценочная стоимость составляла 20 миллионов долларов. В 2017 году здание и Шнайдер были названы ключевыми звеньями финансовой связи между Трампом и российским правительством. Сообщается, что Шнайдер использовал доходы от продажи своего украинского сталелитейного завода, чтобы частично покрыть перерасход средств на строительство Trump Tower в Торонто.

В марте 2010 года Шнайдер инвестировал в консорциум, который приобрёл отель King Edward в Торонто за 50 миллионов долларов. Активы были приобретены на условиях проблемной продажи у Lehman Brothers. Изначально Шнайдер инвестировал вместе с тремя другими компаниями в сфере недвижимости: Skyline International Development Inc., Dundee KE Inc. и Serruya Realty Group Inc. Однако 1 августа 2012 года генеральный директор Omni Hotels & Resorts Джеймс Д. Колдуэлл также приобрёл долю в отеле. А 24 ноября 2015 года Omni Hotels and Resorts объявила о выкупе долей других участников и о том, что отель полностью принадлежит компании.

В 2011 году Шнайдер вместе с компанией N3 Real Estate, принадлежащей голландскому бизнесмену А. Д. Г. ван Даму, основал фонд Delton Retail, занимающийся недвижимостью. 30 декабря 2015 года Шнайдер инвестировал NIS₪39 миллионов в Mishorim Development Ltd., компанию по продаже недвижимости, контролируемую застройщиком Гилом Блутричем. Шнайдер уже инвестировал вместе с Блутричем в отель King Edward, в который Блутрич вложил средства через Skyline International Development Inc., дочернюю компанию Mishorim. В июле 2016 года он увеличил свою долю в этой компании с 21 % до 42 %. В настоящее время он является единственным владельцем контрольного пакета акций, после того как в августе 2020 года израильский суд вынес решение в его пользу по иску, поданному его бывшим партнёром Гилом Блутрихом.


Шнайдер женат на Симоне Шнайдер (урождённой Бирштейн), дочери Бориса Бирштейна. У них три дочери. В августе 2016 года они продали свой дом в Бридл-Пэт, Торонто за 22 миллиона долларов.

Шнайдер — президент Еврейско-русского общинного центра Онтарио.

Место, куда стоит отправиться в субботу вечером как подросткам из высшего общества, так и тини-боперам в душе: Художественная галерея Онтарио.

Именно там появились Биберы на самой сладкой из вечеринок Sweet 16.

Счастливая именинница? Эрика, дочь Алекса и Симоны Шнайдер. И вечеринка в Торонто, достигшая апогея, когда Джастин, абсолютный фаворит Эрики, приехал, чтобы спеть для неё серенаду, была, конечно же, делом рук её отца, который не жалел средств. Канадский миллиардер из списка Forbes в конце концов действительно когда-то владел командой «Формулы-1» и несколько лет назад отпраздновал своё 40-летие в ангаре аэропорта в окружении трёх частных самолётов. А ещё, как я теперь с теплотой вспоминаю, несколько лет назад он получил штраф за превышение скорости по дороге на встречу со мной, где мы должны были пообедать. Насколько я помню, штраф составлял 310 долларов.

Я предполагаю, что Бибер стоил немного дороже.

«Самая невероятная ночь в моей жизни. Я даже не знаю, что сказать».

Бибер, кстати, не просто включил какую-то старую Happy Birthday или даже песню из своего бэк-каталога: он дебютировал с ещё не выпущенной композицией. Карамельная кукуруза на вечеринке была таким же хитом, как и Бибер.

The Midland Group — международная торговая и инвестиционная холдинговая компания. Зарегистрированная в Гернси под названием Midland Resources Holding Ltd, группа владеет рядом дочерних компаний в сельском хозяйстве, производстве, недвижимости, судоходстве и сталелитейной промышленности. Соучредителями группы являются миллиардеры Александр Шнайдер (председатель), советский канадец по национальности, и уроженец Украины Эдуард Шифрин из Лондона, Великобритания.

В основном работает в Содружестве Независимых Государств, а также в Восточной Европе и на Дальнем Востоке. Группа компаний Midland представлена в 34 странах мира.

Согласно «Панамским документам», в 2010 году Шнайдер продал по меньшей мере половину доли Midland в Запорожстали сталелитейном заводе покупателям, которых финансировал российский государственный Внешэкономбанк, а затем и сам банк был приобретён банком развития. Шнайдер использовал выручку от продажи, чтобы частично покрыть перерасход средств на строительство своей башни Трампа в Торонто. 

В 2002 году Электрические сети Армении (ЭСА) были приватизированы компанией Midland Resources Holding. 100 % акций ЭСА были проданы компании Midland Resources Holding.

В октябре 2004 года Midland Group объявила о своём намерении участвовать в Формуле-1 автогонках в 2006 году на автомобиле, построенном итальянским производителем Dallara. В январе 2005 года группа изменила свои планы и приобрела Jordan Grand Prix команду у Эдди Джордана примерно за 50 миллионов долларов США. Они сохранили машины EJ15 в жёлтой раскраске и объявили 2005 год годом обучения. Под названием Midland F1 Racing команда дебютировала с совершенно новой машиной и раскраской в начале сезона Формулы-1 2006 года. С этой командой Шнайдер заявил о своём намерении привести в спорт первого российского гонщика, чего удалось добиться только Виталию Петрову, который пришёл в «Формулу-1» с Renault, через три года после того, как Шнайдер продал команду. 9 сентября 2006 года команда была продана Spyker Cars за 106,6 миллиона долларов.

В 2007 году команда выступала под названием Spyker F1, а в 2008 году была продана индийскому бизнесмену Виджаю Малля и переименована в Force India F1.

С начала сезона 2008 года команда стала называться Force India и просуществовала до 2018 года, когда группа консорциумов во главе с Лоуренсом Строллом выкупила активы бывшей команды в 2018 году после финансового краха, из-за которого Force India была передана в управление. С 2018 по 2020 год новая команда выступала под названием Racing Point. В 2021 году команда была переименована в Aston Martin.

Эдуард Владимирович Шифрин (альтернативное написание: Шифрин) (укр.: Едуа́рд Володи́мирович Шифри́н; рус.: Эдуа́рд Влади́мирович Шифри́н; родился 12 июля 1960 года) — украинский предприниматель, совладелец Midland Group. Проживает в Лондоне.
Шифрин родился в Днепропетровске, Советской Украине, в семье профессора металлургии Владимира Моисеевича Шифрина. В 1976–1977 годах он занял первое место на Всеукраинской олимпиаде по физике. С 1977 по 1983 год он учился в Московском институте стали и сплавов и стал инженером-металлургом. Позже он вернулся к учёбе и в 1992 году получил степень доктора философии в области металлургии.
С 1983 по 1993 год Шифрин работал в Запорожье на сталелитейном комбинате «Днепроспецсталь», пройдя путь от помощника мастера до начальника сталеплавильного цеха, а затем до начальника отдела маркетинга. Затем он стал известным бизнес-олигархом в новой независимой Украине, взяв под контроль приватизированный сталелитейный комбинат «Запорожсталь».

В выпуске Sunday Times Rich List за 2006 год Шифрин занял 59-е место с состоянием в 920 миллионов фунтов стерлингов. В рейтинге Forbes «Миллиардеры мира» за 2009 год Шифрин занял 559-е место с состоянием в 1,3 миллиарда долларов. В 2013 году журнал Focus оценил его состояние в 893,3 миллиона долларов, что позволило ему занять 20-е место в списке самых богатых людей Украины. В 2008 году мировой экономический кризис ударил по активам группы, и она начала распродавать свою недвижимость, а также российские и украинские сталелитейные активы. В 2010 году она продала главный актив компании — Запорожский металлургический комбинат — и все сопутствующие активы. После этого начался раздел активов между Шифриным и Шнайдером, который был окончательно завершён в 2017 году после того, как совладельцы бизнеса завершили судебный процесс, подписав мировое соглашение. В результате раздела Шифрин приобрёл несколько объектов недвижимости в Москве, которые он достроил и продал, а затем окончательно покинул Россию в 2020 году. К 2022 году все его предприятия в странах бывшего СССР были закрыты.

В 2022–2023 годах Шифрин написал 12 композиций в стиле джаз-рок-блюз (музыка и слова) и записал их в Париже в рамках проекта Shyfrin Alliance. Они вошли в альбом Upside down Blues. Шифрин сам исполняет 9 композиций. Три сингла — Whiskey Blues, The Cage и Unconditional — были выпущены на Spotify, Apple Music, Amazon Music, а также на радиостанциях США и Великобритании. Клипы были опубликованы на YouTube, Facebook, Tic Tok.

В 2003 году он профинансировал реконструкцию старейшей синагоги в Киеве и еврейского образовательного центра, названного в честь его покойного отца. Он также выступил со спонсором строительства синагог в Москве, Волгограде и Запорожье. Он спонсирует более 60 образовательных классов Хабада для детей. Он занимал должность регионального вице-президента Всемирного еврейского конгресса. В мае 2025 года он был избран вице-президентом Всемирного еврейского конгресса от Украины.

После начала полномасштабных военных действий между Россией и Украиной в 2022 году Шифрин осудил вооружённый конфликт и направил в посольство России в Лондоне запрос, в котором решительно осудил агрессию против Украины и потребовал лишить его российского гражданства. Он и другие члены семьи делали пожертвования в пользу украинских организаций, поддерживающих людей в зонах боевых действий и вблизи них, в том числе в британскую Всемирную еврейскую помощь. Объявлен в розыск российскими властями без предупреждения. В 2023 году он был награждён медалью «Крест свободы» Православной церкви Украины за свою деятельность на благо Украины.

Но если вы думали, что это конец поста, то спешу огорчить, у нас остался тесть Шнайдера, которому Канада посвятила целую статью! Знакомьтесь:

Борис Йосеф Бирштейн (на иврите: בוריס יוסף בירשטיין; родился 11 ноября 1947 года в Вильнюсе или Кишинёве) — израильско-швейцарско-канадский бизнесмен советского происхождения и бывший председатель Seabeco, инвестиционной и торговой компании.

Бирштейн эмигрировал в Израиль в 1979 году, а затем в Швейцарию и Канаду, где начал создавать Seabeco Group — международную сеть компаний, которые официально торговали нефтью, золотом, алмазами и химическими веществами. Бирштейн, имевший обширные связи, был влиятельной фигурой на территории бывшего Советского Союза. Бирштейн выжил в автокатастрофе, в которой погиб тогдашний премьер-министр Кыргызстана, Насирдин Исанов.

В 1992 году Бирштейн помог канадской компании Cameco Corp. получить контракт на разработку гигантского Кумторского золоторудного месторождения. Он также был владельцем лучшего отеля в Молдове.

Борис Бирштейн обзавёлся влиятельными друзьями и заработал миллионы долларов, выступая посредником между Западом и раздробленным бывшим СССР. Но кто он на самом деле и на кого работает? Марк Маккиннон пошёл по его следу и оказался в лабиринте геополитики.

Более 30 лет назад, когда иммигранты из бывшего Советского Союза начали селиться в районе Норт-Йорк в Торонто, появилась шутка о том, что они приехали сюда, потому что здесь было так же уныло и серо, как в советских городах, которые они покинули.

Это описание по-прежнему подходит для некоторых частей этого обширного и местами унылого пригорода. Но не для этой аккуратной, ухоженной улицы, вдоль которой стоят дома стоимостью в несколько миллионов долларов. Один из них стал для меня конечной точкой путешествия, которое началось вскоре после инаугурации президента США Дональда Трампа в январе 2017 года, когда дипломатический источник завершил наш обед в столице Восточной Европы таким интригующим комментарием: «Если хотите разобраться в ситуации с Трампом и Россией, обратите внимание на парня по имени Борис Бирштейн».

Как я выяснил, в общих чертах этого человека было довольно легко описать: Борис Бирштейн родился в 1947 году в Литве. В начале 1990-х он стал одним из самых влиятельных бизнесменов, появившихся после распада СССР. Он, как и мистер Трамп, занимался недвижимостью и индустрией развлечений, а ещё он мечтал построить отель в центре Москвы. В эпоху, когда бывший Советский Союз переходил от чистого коммунизма к форме кланового капитализма, по-прежнему полностью зависящего от политических связей, он обладал огромным влиянием на молодые правительства Украины, Молдовы и Кыргызстана. Он использовал своё положение посредника для западных компаний, в том числе нескольких канадских, которые стремились расширить своё присутствие в этих новых независимых государствах.

Но чем глубже я копал, тем запутаннее становилась история. Источники в правоохранительных органах и разведке рассказали мне, что они сами десятилетиями пытались понять, кем был мистер Бирштейн и на кого он работал, если вообще работал. Некоторые дипломаты и агенты разведки называли его мощную и разветвлённую компанию Seabeco прикрытием для операций, связанных с КГБ. Полиция сообщила мне, что, по их мнению, он действовал под защитой русской мафии, но они не смогли этого доказать.

И всё же другие люди, имевшие дело с господином Бирштейном, описывают его проще — как бизнесмена, обладающего сверхъестественной способностью оказываться в центре событий, меняющих мир.

Есть фотографии г-на Бирштейна, который сначала эмигрировал из СССР в Израиль, а в 1982 году переехал в Канаду по ускоренной программе для состоятельных инвесторов, рядом с бывшими премьер-министрами Канады Брайаном Малруни и Жаном Кретьеном. Его также фотографировали на встречах с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, предшественником Нетаньяху Эхудом Ольмертом и с полудюжиной других мировых лидеров.

И господин Бирштейн не понаслышке знаком с опасностью. Он выжил в автокатастрофе 1991 года, в которой погиб премьер-министр Кыргызстана. Не кто иной, как бывший президент России Борис Ельцин, обвинил господина Бирштейна в том, что он помогал финансировать неудавшуюся попытку отстранить его от власти в 1993 году. Этот заговор перерос в кровопролитные столкновения на улицах Москвы, и даже были произведены выстрелы по дому бывшего делового партнёра господина Бирштейна на Бридл-Пэт в Торонто.

Затем, внезапно, мистер Бирштейн исчез из заголовков газет и стал просто ещё одним советским эмигрантом, пусть и весьма состоятельным, который доживал свой полупенсионный век в степенном Северном Йорке.

Но не успел господин Бирштейн отойти от дел, как в центр внимания попал его зять Алекс Шнайдер. Сам будучи русским эмигрантом в Канаде, также через Израиль, господин Шнайдер рассказал журналистам, что до знакомства с господином Бирштейном он занимался закупками в гастрономе своих родителей в Северном Йорке.

Вскоре двадцатилетний мистер Шнайдер начал работать в Seabeco вместе с мистером Бирштейном, который впоследствии стал его тестем. За десять лет мистер Шнайдер стал миллиардером, сколотившим большую часть своего состояния на сталелитейном заводе на востоке Украины, который он и его партнёр получили под свой контроль, когда страной управлял президент, близкий к мистеру Бирштейну. К 2007 году Алекс Шнайдер уже улыбался в камеру вместе с ещё более известным самопровозглашённым миллиардером, когда они с мистером Трампом заложили золотые монеты на месте будущего отеля и башни Trump International в центре Торонто. (Примечательно, что двое других бывших сотрудников Бирштейна в Seabeco к тому времени уже участвовали в финансировании другой башни под брендом Трампа.)

Мистера Бирштейна не было на торжественной церемонии закладки фундамента на углу Бэй-стрит и Аделаид-стрит. В январе этого года, когда мне удалось ненадолго поговорить с ним по телефону, он заявил, что давно поссорился с мистером Шнайдером, который недавно развёлся со своей дочерью Симоной. Мистер Бирштейн также сказал, что никогда не встречался с мистером Трампом.

Так кто же такой Борис Бирштейн? Законный бизнесмен, чей величайший гений заключался в том, что он оказался в нужном месте в нужное время? Или его карьера была построена на связях с КГБ и мафией?

Я решил попытаться выяснить это.

Спустя двадцать месяцев после того, как мне сделали это заманчивое предложение после избрания Трампа, я стоял на крыльце каменного дома в Северном Йорке, сжимая в руках блокнот, в котором было гораздо больше вопросов, чем ответов. Чтобы убедиться, что я на правильном месте, я заглянул в необычный почтовый ящик, установленный среди кустов перед домом стоимостью 2,3 миллиона долларов. Увидев письмо, адресованное мистеру Бирштейну, я поднялся и позвонил в дверь.

Стоя на крыльце, я чувствовал, что кто-то наблюдает за мной через камеру видеонаблюдения, установленную слева от входа. Но никто не открыл дверь.

Это был лишь один из многих тупиков, с которыми я сталкивался, блуждая по извилистому миру Бориса Бирштейна. Это место, где происходят сомнительные сделки, связывающие непрозрачный мир постсоветского капитализма с сегодняшними потрясениями в западной политике — через сложную сеть компаний, которые скрывают точное происхождение генерируемых и передаваемых богатств, а также то, чьи руки запятнали их на этом пути.

«Борис всех знает» — так был озаглавлен один из выпусков газеты в 1993 году. Возможно, это было преувеличением. Но знакомство с Борисом Бирштейном точно не вредило тем, кто надеялся вести бизнес после того, как советский лидер Михаил Горбачёв в 1986 году объявил гласность, или экономическую открытость.

Поначалу вести внешнюю торговлю в СССР разрешалось менее чем 300 фирмам. Одной из них была Seabeco. Что особенно важно, это была единственная канадская фирма в списке: любой канадский бренд, стремившийся закрепиться в Советском Союзе, должен был проходить через господина Бирштейна, внешне непритязательного джентльмена с круглым лицом, чьи волосы и усы поседели ещё в 40 лет.

И они прошли через него. Когда Советский Союз распался и на его месте возник хаотичный набор внезапно ставших капиталистическими республик, такие компании, как Molson, Gillette и Magna International, пришли в этот быстро меняющийся регион с помощью Бориса Бирштейна и Seabeco. Годовой доход компании в годы после падения Берлинской стены в 1989 году вырос до 500 миллионов долларов США.

Одна группа канадских бизнесменов ощутила на себе влияние господина Бирштейна, когда решила выиграть тендер на строительство гостиницы «Охтинская» в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Чтобы добиться успеха, их российские собеседники сказали им, что сначала нужно заключить партнёрское соглашение с господином Бирштейном и Seabeco. Точнее, с дочерней компанией Seabeco Capital Inc., которая была создана в конце 1989 года и располагалась на Мейн-стрит в Виннипеге.

У новой компании было два директора. Одним из них был господин Бирштейн. Другим был Гарри Гисбрехт, чья фирма Central Canadian Structures, расположенная в Виннипеге, должна была заняться строительством Охтинской.

«Я не знаю, был ли [господин Бирштейн] сотрудником КГБ, но он был связан со всеми. Он познакомил нас с людьми, когда мы приехали в Ленинград», — вспоминает Оссама Абузейд. Абузейд, зять господина Гисбрехта, ненадолго переехал в Россию в начале 1990-х, чтобы проконтролировать строительство Охтинской.

В конце 1991 года Чарльз Макмиллан находился на борту частного самолёта, который ненадолго приземлился в московском международном аэропорту Внуково. Спустя четыре года после ухода с поста старшего политического советника премьер-министра Брайана Малруни он должен был встретиться в тот день с Борисом Бирштейном. Когда господин Бирштейн поднялся на борт самолёта, его сопровождал советский чиновник, которого господин Бирштейн представил как Аскара Акаева. Над терминалом аэропорта всё ещё развевался красный флаг Советского Союза, и в тот день мужчины встретились, чтобы обсудить возможности для бизнеса в родной для господина Акаева республике Кыргызстан, в советской Центральной Азии.

Вместо этого большую часть короткой встречи они обсуждали событие, которое ещё не произошло: распад СССР.

Вернувшись в Канаду, мистер Макмиллан сразу же позвонил мистеру Малруни, которому оставалось два года до ухода с поста. «Брайан сказал: „Объясни мне, что происходит: Советский Союз распадётся примерно к Рождеству, над Кремлём поднимется флаг России, а президентом станет Борис Ельцин?“» — вспоминал мистер Макмиллан за завтраком в лондонском отеле в конце прошлого года. «Брайан сказал: „Я в шоке. Откуда ты берёшь эту информацию?“»

Несколько недель спустя Советский Союз действительно распался, и Ельцин стал президентом новой независимой России, как и предсказывал Бирштейн. Более того, Акаев стал первым президентом своей страны, нового независимого Кыргызстана.

Позже мистер Макмиллан согласился на то, что он называет неоплачиваемой должностью в Seabeco, в рамках которой он посетил несколько стран бывшего Советского Союза и был поражён тем, с каким почтением их лидеры относились к мистеру Бирштейну. Он также говорит, что во время своих поездок как минимум дважды встречался с мистером Шнайдером.

Среди партнёров Бирштейна по Seabeco в то время был Георгий Арбатов, видный советский интеллектуал, который, как позже выяснилось, был важным агентом КГБ во времена советской власти. Другой ключевой фигурой в Seabeco был бывший полковник КГБ Леонид Веселовский.

Мистер Макмиллан говорит, что никогда до конца не понимал, откуда у мистера Бирштейна деньги и влияние. Но, по его словам, он пришёл к выводу, что часть его состояния была получена в результате многомиллиардных выплат, которые Западная Германия произвела в 1990 году, когда холодная война подходила к концу, в качестве компенсации за вывод и переселение советских войск, дислоцированных в Восточной Германии. СССР так и не признал получение денег. Однако, по словам Макмиллана, он считает, что часть из них попала на счета в швейцарских банках таких компаний с хорошими связями, как Seabeco.

«Мне сказали именно это, — ответил мне мистер Макмиллан, — но я считаю, что это правдоподобное объяснение произошедшего».

Другие улики указывают на многочисленные и сомнительные связи мистера Бирштейна. Самым компрометирующим является, по всей видимости, просочившийся в сеть анонимный отчёт ФБР за 1996 год о российской организованной преступности и, в частности, о группе, известной как «Организация Семёна Могилевича». (Сам Семён Могилевич прославился в Канаде как организатор биржевого мошенничества YBM Magnex в 1990-х годах, в результате которого инвесторы потеряли около 360 миллионов долларов.) В документе говорится, что его организация занимается «незаконным оборотом оружия, ядерных материалов, проституцией, незаконным оборотом наркотиков, торговлей драгоценными камнями и отмыванием денег», а также что она связана с Солнцевской организацией.

Согласно документу, в октябре 1995 года основные российские мафиозные организации собрались на своего рода саммите в Тель-Авиве, чтобы «обсудить распределение интересов в Украине» Хотя различные боссы, в том числе господин Могилевич и господин Михайлов, провели в Израиле девять дней, их ключевая встреча состоялась в «офисе Бориса Бирштейна в алмазном центре Тель-Авива». В этой встрече якобы принимал участие господин Бирштейн.

Адвокат г-на Бирштейна заявил, что предполагаемый отчёт ФБР является «полной выдумкой.… Наш клиент ничего не знает о подобных встречах и не участвовал в них, не говоря уже о том, чтобы организовывать их или быть их организатором». Представитель ФБР сообщил The Globe and Mail, что бюро не будет «подтверждать или опровергать подлинность документа».

Но этот документ не единственный. В отчёте за 2007 год швейцарская служба контрразведки также назвала г-на Бирштейна и Seabeco людьми, имеющими «глубокие связи в криминальном мире», в основном, по мнению швейцарцев, через Солнцевскую организацию. В отчёте также даётся характеристика человека, чьи связи не ограничиваются криминальным миром. «Он бывший сотрудник КГБ и, вероятно, до сих пор поддерживает контакты с российскими и израильскими спецслужбами», — утверждается в 18-страничном швейцарском документе.

В отчёте говорится, что многие до меня безуспешно пытались его преследовать: «В отношении Бирштейна было вынесено множество судебных постановлений… но ни одно из проведённых расследований (в Канаде, Бельгии, Швейцарии) не привело к предъявлению обвинений». В результате, как говорится далее, «до сих пор не удалось доказать, что за незаконными финансовыми операциями стоит КГБ. Если и есть доказательства, то они находятся там, где их раскрытие не представляет интереса».

Господин Бирштейн через своего адвоката опроверг информацию о том, что у него есть какие-либо связи с русской мафией: «Это заведомо ложное и, соответственно, умышленно и злонамеренно клеветническое утверждение». Он также отрицал какую-либо связь с КГБ: «Приписывать господину Бирштейну связь с такой организацией, как бывший КГБ, означало бы выдвигать против него крайне серьёзное обвинение на основании ложной информации, полученной из явно ненадёжных источников».

Столица Украины прекрасна и тепла летом. Пока на востоке страны бушует война, политические элиты Киева беспокоятся и о другом сражении: за расположение Дональда Трампа. Здесь глубоко обеспокоены предполагаемыми связями между Трампом и Кремлем и испытывают инстинктивный страх, что президент США позволит России добиться своего в Украине.

Среди тех, кто работал на Кремль в Украине, Пол Манафорт, политический деятель, который помог сделать Виктора Януковича президентом Украины в 2010 году, за шесть лет до того, как г-н Манафорт приложил руку к руководству президентской избирательной кампанией г-на Трампа. (Г-н Янукович позже был свергнут в результате прозападной революции, которая ускорила военное вмешательство России на востоке страны; г-ну Манафорту теперь предъявлено обвинение во лжи Специальному советнику США Роберту Мюллеру о его контактах с чиновниками администрации Трампа и его взаимодействии с россиянином, связанным с разведывательной службой Москвы. Он был признан виновным в совершении других тяжких преступлений в ходе отдельного уголовного расследования.)

Но долгая борьба Украины за освобождение от влияния Москвы началась ещё до эпохи г-на Манафорта. Первые два постсоветских президента страны, Леонид Кравчук и Леонид Кучма, были замешаны в связях не только с Кремлём, но и с российской мафией — и с Борисом Бирштейном.

«1 декабря 1991 года, когда Кравчук стал президентом, первым, с кем он встретился, был Борис Бирштейн», — рассказывает мне Владимир Следнёв, депутат первого парламента независимой Украины, когда я навещаю его в доме престарелых на окраине Киева.

Почему президент новой страны встретился с господином Бирштейном раньше, чем с кем-либо другим? Потому что, по словам господина Следнева, седовласого литовца считали «бухгалтером Коммунистической партии».

Благодаря своим связям г-н Бирштейн стал влиятельной фигурой не только на Украине, но и на всём постсоветском пространстве. В Кыргызстане он воспользовался своими отношениями с президентом Акаевым, чтобы получить должность главы комиссии по экономическому развитию этой страны. Внезапно он стал распорядителем экономических возможностей в новом богатом ресурсами государстве. (После того как в 1992 году г-н Бирштейн привёз г-на Акаева в Оттаву на встречу с тогдашним премьер-министром Малруни, он помог канадской компании Cameco Corp. получить лицензию на разработку месторождения. выиграл контракт на разработку гигантского золотого рудника «Кумтор» в Кыргызстане. Г-н Малруни сообщил через своего представителя, что «не помнит», чтобы встречался с г-ном Бирштейном.)

В Молдове г-н Бирштейн получил аналогичное влияние после того, как отдал высший пост в Seabeco зятю президента этой страны. Г-н Бирштейн стал владельцем лучшего отеля Молдовы с лицензией на открытие казино. Компания, контролируемая г-ном Бирштейном, в конечном итоге стала выпускать все молдавские паспорта и другие официальные удостоверения личности.

Тем временем при президенте Кучме у господина Бирштейна появились связи на самом высоком уровне в Украине, и он возглавил компанию под названием «Украина АГ». Эта квазигосударственная фирма покупала украинскую сталь и удобрения по заниженным ценам, а затем продавала их за границу на международном рынке с существенной наценкой.

Как и в случае с Seabeco, господин Бирштайн нанял бывшего сотрудника КГБ на должность вице-президента Ukraina AG. Есть предположения, что президент Кучма тоже получал от него деньги. Согласно сообщению Financial Times, бельгийская прокуратура отследила платежи на сумму не менее 5 миллионов долларов США, которые компании господина Бирштайна осуществляли в пользу членов ближайшего окружения господина Кучмы.

Господин Следнев, бывший депутат, который разговаривал со мной в доме престарелых, в то время был управляющим сталелитейного завода в Донецке, промышленном городе на востоке Украины. Он говорит, что на самом деле имело место двойное мошенничество: прибыль от экспорта, проходившая через Ukraina AG, оставалась за пределами страны, что вынуждало заводы покрывать свои операционные расходы за счёт долговых обязательств, которые покупались союзниками, а затем обменивались на акции заводов.

Господин Следнев утверждает, что господин Бирштейн использовал эту схему, чтобы заставить владельцев одного из крупнейших металлургических заводов Украины, «Запорожстали», продать свои акции недавно созданной компании Midland Resources Inc., совладельцем которой был зять господина Бирштейна Алекс Шнайдер. По данным СМИ, сумма сделки по продаже «Запорожстали» составила 70 миллионов долларов США. Десять лет спустя компания Midland продала тот же завод за 850 миллионов долларов США.

«Настоящим владельцем Украины был Борис Бирштейн, — сказал мне господин Следнев. — А Борис Бирштейн и Алекс Шнайдер — это один и тот же человек».

(Через свою пресс-секретаршу г-н Шнайдер заявил, что предположение о том, что г-н Бирштейн сыграл какую-либо роль в приобретении «Мидлендом» сталелитейного завода, «неверно». Адвокат г-на Бирштейна заявил, что «наш клиент не имел никаких дел с «Мидлендом» и «Запорожсталью» почти четверть века, с тех пор как он полностью избавился от любой доли в «Мидленде», которая у него когда-либо была».)

Покупатели, которые в 2010 году вложили в «Запорожсталь» 850 миллионов долларов, оказались группой подставных компаний, поддерживаемых Внешэкономбанком — организацией, которая с советских времён была инвестиционным подразделением Кремля и совет директоров которой по закону возглавляет премьер-министр России. 

ВЭБ эффективно финансирует внешнюю политику России, а также, например, зимние Олимпийские игры 2014 года в Сочи стоимостью 51 миллиард долларов США — самые дорогие Игры за всю историю. До революции 2014 года на Украине, в результате которой был свергнут Янукович, ВЭБ потратил сотни миллионов долларов на приобретение промышленных активов на востоке Украины.

Бывший президент Украины Виктор Ющенко, который сам был избран в 2004 году после прозападной революции, объяснил мне простыми словами, почему ВЭБ вмешался в дела Украины: «Это был сложный инструмент для влияния на нашу экономику и политических игроков, которые были финансово заинтересованы». В ходе продолжительной беседы за чаем с печеньем на своей даче под Киевом господин Ющенко рассказал, что во время своего президентства пытался инициировать пересмотр приватизации «Запорожстали» и других активов, но эти попытки были заблокированы пророссийскими депутатами украинского парламента.

Это был не единственный случай, когда г-н Шнайдер и Midland Resources, судя по всему, сотрудничали с российским государством. В 2002 году Midland купила компанию, которая управляет электросетями в бывшей советской республике Армения, а затем продала актив подконтрольной Кремлю фирме.

Год спустя Midland купила сталелитейный завод в самой России, а затем продала его дочерней компании «Рособоронэкспорта», которая занималась военными поставками и закупала сырьё для растущей военной промышленности страны. По данным российских СМИ, Midland получила 25-процентную долю в дочерней компании, что сделало Шнайдера и его компанию полноправными деловыми партнёрами Кремля.

Но хотя Midland Resources участвовала во всех этих сделках, продажа запорожского металлургического комбината имела явную связь с Канадой, которая выходила за рамки гражданства, полученного господином Шнайдером. Приток денежных средств, который Midland получила от сделки 2010 года, пришёлся на критический момент в строительстве Trump International Hotel and Tower в центре Торонто. В прошлом году адвокат господина Шнайдера сообщил The Wall Street Journal, что 15 миллионов долларов США, полученные от продажи сталелитейного комбината, пошли непосредственно на финансирование строительства башни. Позже он попытался отказаться от своих слов.

На просьбу дать разъяснения пресс-секретарь г-на Шнайдера ответила, что между продажей «Запорожстали» и строительством Trump Toronto нет никакой связи.

Когда Борис Бирштейн ездил в Москву в командировки, он жил на охраняемой вилле, которую Коммунистическая партия когда-то выделила для таких высокопоставленных гостей, как Фидель Кастро и Генри Киссинджер. Он разъезжал по российской столице на лимузине марки «ЗИЛ», который был любимцем советских лидеров со времён Сталина; в небе над бывшим СССР он летал на частных самолётах с золотым словом «Seabeco».

И он мог по своему желанию проникать в коридоры власти. В своих мемуарах Борис Ельцин рассказывает, как Виктор Баранников, его министр безопасности и человек, отвечавший за надзор за деятельностью внутренних подразделений переименованного КГБ, обманом заманил его на незапланированную встречу с господином Бирштейном в 1993 году, через два года после вступления Ельцина в должность первого постсоветского президента России.

В своих мемуарах 1994 года «Борьба за Россию» господин Ельцин писал: «Баранников представил меня пожилому мужчине, который улыбнулся, протянул руку и сказал: «Я Борис Бирштейн». Это было совершенно не по правилам. Баранникову определённо следовало предупредить меня, что у него будут гости». Господин Ельцин добавил, что во время ужина стало ясно, что господин Бирштейн имеет какое-то влияние на министра безопасности России. «Теперь я понимаю, что для Баранникова было так важно, чтобы Бирштейн встретился со мной, что он был настолько от него зависим, что был готов нарушить любые правила приличия и протокол, лишь бы эта встреча состоялась».

Господин Бирштейн и господин Ельцин не поладили за ужином, и господин Ельцин и другие обвинили господина Бирштейна в финансовой поддержке вице-президента Александра Руцкого, который выступал против экономических реформ господина Ельцина и позже, в 1993 году, пытался сместить его с поста президента. Борьба за власть, в ходе которой парламент поддержал господина Руцкого и назначил его исполняющим обязанности президента, переросла в вооружённый конфликт, когда российская армия встала на сторону господина Ельцина. В ходе самых жестоких столкновений в Москве со времён большевистской революции 1917 года погибло около 200 человек. «Бирштейн пытался добраться до самого верха — и почти преуспел», — написал Ельцин в своих мемуарах.

Это было московское восстание, которое ненадолго перекинулось на канадскую землю, когда в особняке на Брайдл-Пэт было сделано три выстрела в Дмитрия Якубовского, ещё одного предполагаемого бывшего сотрудника КГБ, который работал в Seabeco до ссоры с господином Бирштейном. Господин Якубовский и господин Бирштейн оказались по разные стороны баррикад в политическом противостоянии в Москве. Сообщается, что в доме господина Якубовского после стрельбы была оставлена записка, в которой его предупреждали держаться подальше от господина Руцкого и господина Бирштейна. (Источники в правоохранительных органах, с которыми я общался, сказали, что слышали об этом письме только из сообщений в СМИ, но сами его не видели, что добавляет ещё больше интриги.)

После инцидента г-н Якубовский вернулся в Москву, где публично заявил, что у него есть доказательства того, что компания Seabeco получила «десятки миллионов долларов… для финансирования операций советских агентов КГБ в Европе», а также того, что она выплачивала деньги г-ну Руцкому. Однако г-н Якубовский, который сейчас работает юристом в российской столице, так и не представил эти доказательства и отказался давать интервью для этой статьи.

Через своего адвоката г-н Бирштейн опроверг версию событий, изложенную в мемуарах г-на Ельцина: «Злоупотребление г-на Ельцина психоактивными веществами и связанные с этим когнитивные нарушения хорошо задокументированы», — написал он, имея в виду борьбу г-на Ельцина с алкоголизмом. Адвокат добавил, что г-н Бирштейн «абсолютно ничего не знает о каком-либо инциденте с участием Дмитрия Якубовского».

После дела Якубовского господин Бирштейн стал вести себя сдержаннее. Так было и в Канаде, где источник в правоохранительных органах, работавший в то время, сообщил мне, что господина Бирштейна и господина Шнайдера предупредили, что они будут нести ответственность за любое распространение насилия из Восточной Европы в Северный Йорк; и за рубежом, где влияние господина Бирштейна ослабло после неудачной попытки свергнуть господина Ельцина.

Бренд Seabeco тоже утратил свою привлекательность, и господин Бирштейн занялся менее заметными проектами, большинство из которых были сосредоточены в крошечной Молдове. Но пока он угасал, его протеже расширяли сферу своего влияния.

В Казахстане, центральноазиатском государстве, зажатом между Россией и Кыргызстаном, двое бывших сотрудников, Патох Чодиев и Александр Машкевич, стали известными бизнесменами, а их компания Eurasia Group финансировала кампании по переизбранию давно правящего президента страны Нурсултана Назарбаева (сейчас он находится у власти 28 лет). В Казахстане и за его пределами г-н Чодиев и г-н Машкевич, а также третий казахстанский бизнесмен стали известны просто как “Трио”.

Это было трио, которое мистер Бирштейн помог собрать. В интервью 2000 года г–н Чодиев рассказал бельгийской газете Le Soir, что впервые встретился с г–ном Бирштейном в Москве в 1988 году, где г-н Чодиев работал в Министерстве иностранных дел СССР, и переехал в Бельгию в 1991 году по просьбе г-на Бирштейна, чтобы открыть новую компанию Seabeco Belgium SA. Г-н Чодиев сказал, что именно в новой фирме он познакомился с г-ном Машкевичем, и где двое мужчин решили начать самостоятельную деятельность в Казахстане.

Это оказалось дальновидным решением. К середине 2000-х годов на долю Eurasia Group приходилось до 20 % экономики Казахстана. Империя «Трио» даже закрепилась в США благодаря сотрудничеству с компанией по продаже недвижимости Bayrock Group.

Bayrock Group, в свою очередь, возглавлялась Феликсом Сатером, дерзким предпринимателем российского происхождения, у которого в прошлом были связи с мафией. Ещё в 2010 году он размахивал визитными карточками Trump Organization, на которых был указан как «старший советник Дональда Трампа». Bayrock Group была основным подрядчиком при строительстве Trump SoHo — манхэттенского отеля и жилого комплекса, строительство которого было завершено в 2008 году. Bayrock также возглавляла длительную, но безуспешную попытку построить объект под брендом Trump в центре Москвы. Хотя г-н Сатер был главным инициатором этих усилий, в отчёте для инвесторов за 2007 год компания Bayrock сообщила, что у неё было два основных финансовых спонсора, одним из которых был г-н Машкевич и Eurasia Group.

У Алекса Шнайдера была ещё более тесная связь с Трампом. После того как первый деловой партнёр Трампа в Торонто вышел из проекта по строительству отеля в центре финансового района города, Шнайдер вместе со своим партнёром Вэлом Левитаном и их компанией Talon International занял его место. Чтобы профинансировать строительство Trump Toronto, Talon International получила кредит в размере 310 миллионов долларов США от австрийского Raiffeisen Zentralbank (или RZB). 

В совокупности тот факт, что несколько бывших сотрудников Seabeco (Патох Чодиев, Александр Машкевич и зять господина Бирштейна, господин Шнайдер) в итоге профинансировали несколько проектов Трампа в сфере недвижимости — и всё это в то время, когда у магната в сфере недвижимости, как известно, не хватало денег и он с трудом получал кредиты в США, — выглядел как нечто большее, чем простое совпадение. В январе 2018 года, после года изучения этой истории, я решил позвонить Борису Бирштейну и спросить, почему, по его мнению, так много людей перешли с его орбиты на орбиту Трампа. 

Когда я позвонил в первый раз, мне ответил сам мистер Бирштейн. Говорил он на хриплом английском с лёгким акцентом и сказал, что не разговаривал со своим бывшим зятем, мистером Шнайдером, 20 лет. В ходе нашего короткого разговора мистер Бирштейн также сказал мне, что не имеет никакого отношения к мистеру Трампу. «Я вообще к этому не причастен», — сказал он. Затем он заявил, что болен, и попросил меня перезвонить через три дня. 

Когда я это сделал, мне ответила его жена Тамара. Она сказала, что её муж внезапно уехал из страны и она не знает, когда он вернётся. «Он уехал без указания [даты возвращения]», — сказала она мне, добавив, что он где-то в Европе и связаться с ним невозможно. «Я ему не звоню, он звонит мне».

В ноябре 2017 года комитет по разведке Палаты представителей США вызвал Гленна Симпсона, соучредителя компании Fusion GPS, занимающейся стратегической разведкой, для дачи показаний о его роли в создании серии меморандумов, написанных бывшим британским шпионом Кристофером Стилом, которые стали чем-то вроде основополагающих документов всей истории о связях Трампа с Россией. Мистер Стил писал, что, по мнению его источников в Москве, поведение Трампа во время его визита в российскую столицу в 2013 году было скомпрометировано скандальными действиями с участием проституток, которые, по словам мистера Стила, были засняты на видео преемником КГБ — ФСБ.

Мистер Симпсон, которому политические оппоненты мистера Трампа поручили собрать компромат на кандидата в президенты от Республиканской партии, нанял мистера Стила для проведения расследования и написания отчёта. Выступая перед комитетом по разведке, мистер Симпсон не только защитил выводы мистера Стила, но и предоставил интригующую информацию о обширной сети связей между мистером Трампом и фигурами, связанными как с российской организованной преступностью, так и с российским государством.

Мистер Симпсон также рассказал о деловых связях мистера Трампа в Торонто. В этой части показаний он уделил особое внимание Борису Бирштейну и Алексу Шнайдеру. Мистер Шнайдер, по его словам, был «вероятно, самым интересным» из бывших деловых партнёров мистера Трампа. Почему? Во многом потому, что его тестем был мистер Бирштейн, которого мистер Симпсон назвал «очень важной фигурой в истории альянса КГБ и мафии». Борис связан с [предполагаемым криминальным авторитетом Семёном Могилевичем]. И все эти люди знают друг друга. И все они так или иначе связаны с российской мафией, а некоторые — со спецслужбами.

В ответе на вопросы The Globe and Mail, отправленном по электронной почте, пресс-секретарь мистера Шнайдера заявила, что «любое утверждение о ненадлежащем поведении, связанном с [проектом Trump в Торонто], является ложным». Она сказала, что мистер Шнайдер разорвал деловые связи со своим тестем в 1995 году и что они не общаются с 2003 года. «Мистер У Шнайдера нет информации о каких-либо неправомерных действиях, связанных с господином Бирштейном», — написала она, добавив, что господин Шнайдер был «глубоко опечален» тем, что Trump Tower в Торонто (которая в прошлом году перешла под новое управление, была переименована в St. Regis и лишилась имени Трампа) оказалась провальным проектом.

В своих показаниях в Вашингтоне г-н Симпсон также заявил, что австрийский банк RZB, финансировавший строительство Trump Toronto, был «основным банком для грязных делишек российских чиновников высшего звена». Это утверждение основано на серии коррупционных скандалов в России. (В ответ на письменные вопросы The Globe представительница материнской компании RZB заявила, что законы Австрии о банковской тайне не позволяют ей комментировать участие банка в проекте Trump Toronto. Но она назвала комментарии мистера Симпсона «абсолютно необоснованными».)

Заинтригованный, я этой осенью прилетел в Вашингтон и посетил офис Fusion GPS. Хотя мистер Симпсон был приветлив, бывший журналист не спешил рассказывать что-либо о мистере Трампе, Кремле, мистере Бирштейне и мистере Шнайдере. По его словам, после его показаний Fusion GPS стала мишенью для ненависти правых. На самом деле его меньше беспокоили судебные иски, поданные против него, мистера Стила и Fusion, чем машина, которая часто стояла через дорогу от двери без вывески в офис его фирмы. Сотрудники Fusion убеждены, что кто-то следит за тем, кто приходит и уходит с их встреч.

Ставки в Вашингтоне, где демократы теперь контролируют Палату представителей, только растут. Джеки Спейер, конгрессвумен, которая добилась от мистера Симпсона показаний о мистере Бирштейне и мистере Шнайдере, является одним из ведущих демократов в комитете по разведке Палаты представителей. И она нацелена на то, чтобы выяснить, является ли «странное поведение» мистера Трампа в отношении России — в частности, его публичное почтение к мистеру Путину — результатом его деловых связей с предполагаемыми представителями российской мафии. Её команда даже придумала пародийную настольную игру под названием «Трамполия», чтобы помочь избирателям представить себе любопытные сделки президента США с недвижимостью по всему миру. (Трамп-Торонто — это оранжевая фишка, расположенная там, где на обычной доске «Монополии» находится Сент-Джеймс-Плейс. Белый дом занимает квадрат Бордуок.)

«На протяжении десятилетий в окружение Трампа поступали российские деньги. В какой-то момент я подумала, что они отмывают деньги, но потом пришла к выводу, что это были платежи Трампу, — сказала мне г-жа Спейер, когда я пришла к ней в офис на Капитолийском холме. — Таков российский подход. Долгосрочная перспектива. Выстраивайте отношения с людьми, которые могут быть полезны российскому режиму, и заставляйте их быть вам обязанными».

Г-жа Шпейер заявила, что слушания комитета по поводу связей г-на Трампа с Россией, в ходе которых был сделан вывод об отсутствии доказательств сговора, были «шуткой». Выступая незадолго до промежуточных выборов в прошлом месяце, она пообещала, что слушания начнутся заново, если демократы получат контроль над Палатой представителей, что они и сделали: «С письменного стола председателя будут слетать повестки в суд».

Пресс-служба Trump Organization не ответила на вопросы о деловых связях мистера Трампа, отправленные по электронной почте.

Были и другие люди, которые подозревали Бориса Бирштейна: его сын (и единственный брат Симоны Шнайдер) Алон Бирштейн.

В середине 2005 года Борис и Алон поссорились из-за права собственности на кондоминиум на Авеню-роуд в престижном районе Йорквилл в Торонто, и Алон подал в суд на отца, чтобы завладеть недвижимостью. В исковом заявлении Алон утверждал, что кондоминиум стоимостью 1,7 миллиона долларов был переоформлен на его имя в 1997 году, когда его отец пытался скрыть активы «от влиятельных врагов в правительствах России, Бельгии, Кыргызстана и Украины».

В дерзком 47-страничном исковом заявлении Алон Бирштейн описал своё бурное детство, в котором его отец «с помощью бывших сотрудников КГБ, которых он взял на работу», превратил Seabeco в одну из самых влиятельных компаний в Восточной Европе.

В своём заявлении Алон также утверждал, что его отец однажды привёл господина Михайлова, в семейный дом в Цюрихе, когда Бирштейны жили между Бельгией и Швейцарией в середине 1990-х годов. В иске также объясняется, как организованная преступность проникла во все уголки России в то время. «С распадом традиционной политической власти не стало и эффективной правовой системы… банкиры, предприниматели и производители зависели от помощи организованной преступности в своей деятельности. Многие из тех, кого подозревали в причастности к организованной преступности, до распада Советского Союза были сотрудниками КГБ.

Семья постоянно находилась в опасности. После автомобильной аварии 1991 года, в которой погиб премьер-министр Кыргызстана и которую Борис Бирштейн расценил как покушение на свою жизнь, он распорядился, чтобы никто из его ближайших родственников не мог никуда выезжать без сопровождения «частных телохранителей, полицейского эскорта или того и другого», говорится в показаниях под присягой.

Алон Бирштейн сказал, что неудачная попытка свергнуть Ельцина в 1993 году стала «переломным моментом» для его отца: «[Его] публичный имидж ухудшался, а круг союзников, казалось, сужался». Бирштейн отказался от строительства отеля в Москве, о котором он мечтал. Об этом проекте было объявлено вскоре после первого визита Трампа в российскую столицу в 1987 году, во время которого Трамп заявил, что «очень хочет» построить в Москве отель под брендом Trump.

Согласно иску Алона, в июне 1996 года бельгийская полиция провела обыск в доме семьи в Антверпене, планируя арестовать г-на Бирштейна по обвинению в подделке документов и отмывании денег, но не смогла этого сделать, поскольку в это время семья отдыхала в Пуэрто-Рико. Три месяца спустя г-н Михайлов был арестован в Женеве по обвинению в принадлежности к преступной организации; в гараже стоял «Роллс-Ройс», принадлежавший одной из компаний г-на Бирштейна.

Господин Бирштейн так и не вернулся в Бельгию, заявив, как и более двух десятилетий спустя, когда я попытался взять у него интервью, что он слишком болен. («Это было ложью», — говорится в иске его сына; он был «совершенно здоров».) Вместо того чтобы вернуться в Бельгию, семья нашла то, что Алон назвал «безопасным убежищем», в Северном Йорке.

Тем временем господин Михайлов провёл два года в швейцарской тюрьме в ожидании суда, за это время был убит ключевой свидетель, а улики таинственным образом исчезли. В 1998 году он был оправдан. В недавнем интервью Financial Times господин Михайлов назвал господина Бирштейна «очень талантливым бизнесменом», который «доверял мне, а это очень важный фактор в бизнесе». (Он также вспомнил, как в 1990-х годах познакомился с зятем господина Бирштейна, господином Шнайдером, в ресторане в Бельгии.)

Адвокат г-на Бирштейна сообщил The Globe, что его клиент «не имеет никаких комментариев по поводу предполагаемых связей с г-ном Михайловым и никогда не имел с ним никаких деловых отношений».

По делу «Бирштейн против Бирштейна», возбуждённому в Верховном суде Онтарио, так и не было вынесено решение. Последний общедоступный документ — это письменные показания под присягой, поданные в 2005 году студентом юридического факультета, которому было поручено вручить Борису Бирштейну исковое заявление от его сына.

Попытавшись доставить документы по двум адресам в Торонто и потерпев неудачу, студентка юридического факультета Карлин МакГуган отправилась в 75-минутную поездку на север, в Шанти-Бэй, где на западном берегу озера Симко расположены элегантные фермы и коттеджи. Оказавшись перед воротами с калиткой и забором высотой, по его словам, 10 футов, который окружал дом мистера Бирштейна, мистер МакГуган прикрепил к железным воротам исковое заявление Алона Бирштейна.

Этой осенью, 13 лет спустя, я оказался на месте того студента.

Помимо визита в дом в Северном Йорке, я дважды пытался попасть в офис Royal HTM в Торонто, одной из компаний, основанных господином Бирштейном после Seabeco. Во время моего первого визита в январе этого года я заглянул в окна и увидел пустую приёмную с очертаниями на стенах, где когда-то висели картины. Согласно документам о собственности, пронумерованная корпорация, контролируемая Борисом и Тамарой Бирштейн, продала здание в 2017 году китайскому застройщику почти за 5,5 миллионов долларов. Когда я вернулся в сентябре, по этому адресу жила русская парикмахерша.

Вскоре после моих попыток встретиться с мистером Бирштейном мне позвонил Гэвин Тай, юрист, который представлял Дуга Форда, ныне премьер-министра Онтарио, и его покойного брата и бывшего мэра Торонто Роба, в ходе серии скандалов (и который недавно был награжден правительством Форда четырехлетним контрактом на сумму 667 000 долларов на должность председателя Совета государственных бухгалтеров провинции, органа, работа которого, согласно его веб-сайту, заключается в “обеспечении того, чтобы государственный учет в Онтарио велся в соответствии с международно признанными стандартами государственного учета”). Вскоре после своего назначения мистер Тайг сообщил мне, что теперь он представляет интересы мистера Бирштейна. Он попросил меня перестать пытаться связаться с мистером Бирштейном и вместо этого отправлять ему все вопросы, которые у меня могут возникнуть.

Затем я отправил ему по электронной почте список из 37 вопросов о господине Бирштейне, а также запрос на интервью с бизнесменом. В ответном письме на четырёх страницах содержались опровержения и угрозы судебного разбирательства: «Все без исключения обвинения в неправомерных действиях, преступной деятельности или связях с преступниками категорически отвергаются. Наш клиент — законопослушный бизнесмен, не имеющий судимостей или криминального прошлого», — говорится в письме. Мистер Тай добавил: «Он не обязан давать интервью вам или любому другому журналисту».

Как и мистер МакГуган до меня, я понял, что мне остаётся только адрес Шанти-Бэй. Поэтому я арендовал «Шевроле», который, как я надеялся, выглядел неприметно, и ранним осенним вечером отправился на север от Торонто. Я нашёл дом в точности таким, каким его описывал мистер МакГуган, но в тот день ворота были открыты, хотя густой лес скрывал всё, что находилось за ними.

Пока «Шевроле» катился по длинной гравийной подъездной дороге, петляющей среди деревьев, я поймал себя на мысли о смертельной автокатастрофе в Кыргызстане, о телохранителях Алона Бирштейна и о выстрелах на Бридл-Пэт. Хотя многое в мистере Бирштейне оставалось загадкой, этот человек был знаком с ключевыми фигурами как в российской мафии, так и в бывшем КГБ (по крайней мере, по словам нескольких спецслужб, деловых партнеров и даже его собственного сына).

Но Шанти-Бэй дал не больше ответов, чем адвокат мистера Бирштейна. В конце подъездной дороги стоял роскошный дом с колоннами в романском стиле и огромными часами. Однако в нём полным ходом шли ремонтные работы. Строители переделывали фасад и возводили новую двухэтажную пристройку.

Я спросил одного из рабочих, здесь ли хозяин. «Никто толком не знает, кто [хозяин], — сказал молодой человек. — До нас доходили только слухи».

Подошёл человек, похожий на бригадира. Я спросил его, не является ли владельцем мистер Бирштейн, описав его коренастую фигуру, седые волосы и усы. «А, этот русский?» — ответил он. «Он продал это место. Давно его никто не видел».

Оказалось, что мистер Бирштейн снова переезжает. И действительно, документы свидетельствуют о том, что в начале 2016 года он и его жена продали недвижимость почти за 6,7 миллиона долларов. Покупателем была компания с номером в реестре.

Поэтому я в последний раз позвонил в Норт-Йорк. Тамара Бирштейн снова ответила на английском с сильным акцентом. Она сказала, что её муж снова уехал в Европу. «Он вернётся не скоро», — сказала она мне с таким видом, будто ей уже надоело объяснять его отсутствие.

Затем я спросил её, связывался ли кто-нибудь с её мужем из Конгресса США или из ФБР в связи с продолжающимся расследованием предполагаемых связей Дональда Трампа с Россией. После паузы она ответила, что, хотя она и не знает подробностей, в конце 2017 года её муж составил письменное показание под присягой, «в котором говорилось, что он не причастен». Она сказала, что не знает, для кого было составлено это показание.

Госпожа Бирштейн попросила меня перестать задавать вопросы о прошлом. «Он очень расстроен и не хочет ни с кем разговаривать, — сказала она о своём муже. — Он сейчас на пенсии».