Однажды Оля Заяц пошла
на смартлаб в лес с целью поискать
мухоморов грибов.
Мухоморов грибов Оля не нашла, но зато нашла поляну с большим пнём. На пне грибов тоже не наблюдалось, а вместо грибов сидел и рос большой ушастый заяц. Выглядел заяц очень странно. На нём был драный ватник, на голове сикось-накось присобачилась шапка-безушанка, изо рта свисала потухшая папироска а уши были в татуировках с изображением муравейников, мухоморов и совы в законе. Заяц спал. Сквозь сон заяц похрапывал «Мурку», доносилось «ты на кого батон крошишь?» и «за морковку ответишь!» На весь
смартлаб лес от зайца крепко несло луком, махоркой, перегаром и заячьим говном.
Оля Заяц не стала терпеть такое безобразие, подошла к зайцу и крепко, по-хозяйски схватила его за уши привычной рукой.
— Волчица позорная! — заорал заяц проснувшись, — По беспределу вяжут! Ты на кого батон крошишь?
Заяц стал вырываться. Изо всех своих заячьих сил он пинался, лягался, брыкался задними лапами и махал в воздухе лапами передними, потом достал из кармана ватника
заточку острозаточенную морковку и стал тыкать ею вокруг себя, стараясь поразить Олю Зайца в брюхо.
— Я в «Крестах» сидел! У меня Вильгельм Монке в шестёрках бегал! Ты мне за морковку ответишь! — не унимался заяц и тыкал морковкой, но Оля крепко держала его за уши на расстоянии вытянутой руки. Наконец заячьи силы иссякли. Пустые заячьи глаза покорно смотрели в лицо олиной судьбе.
— Что ж ты, фраер, сдал назад? — сказала Оля Заяц и аккуратно
положила опустила зайца обратно на пень. Помолчав, добавила авторитетно: «за свой порожняк ты мне торчишь штуку овса. Просохатишь стрелу — пришлю пчёл, понял?»
Заяц не возражал. Высморкавшись в заячий ватник, Оля Заяц пошла дальше по своим делам, а заяц, сидя на пне, долго смотрел ей вслед своими пустыми глазами. Было что-то прокурорское в беспредельном наезде этой женщины…
del
ЗЫ. Виноват! Не уловил аллегорию! От Виктора Петрова таки несёт говном, луком, перегаром и махоркой, да!