Глобальные экономические дисбалансы не исчезают, как это ожидалось после пандемии, а постепенно меняют форму. При этом характер этих изменений становится всё более опасным — не только для отдельных экономик, но и для всей структуры мировой торговли и финансовых потоков. В центре этих процессов — растущий китайский экспортный профицит, защита американского рынка через тарифы, хроническая слабость промышленной базы Европы и попытки Германии адаптироваться к новой конкурентной реальности.
То, что раньше считалось привычным перекосом — избытком китайских мощностей или недостатком европейского промышленного спроса, — сегодня всё больше превращается в геоэкономический конфликт, способный изменить траекторию мировой экономики на годы вперед.
Новая природа дисбалансов: от макроэкономики к геополитике
Исторически глобальные дисбалансы рассматривали прежде всего через призму избыточных сбережений одних стран и избыточного потребления других. Теперь же логика смещается к моделям, в которых ключевым фактором является политика промышленного доминирования, перераспределение цепочек добавленной стоимости и конкуренция индустриальных стратегий.
20 ноября 2025 года торговые алгоритмы зафиксировали то, что может стать крупнейшей бухгалтерской аномалией в истории высоких технологий. И произошло это не за месяцы расследований, как бывало в прошлых эпохах, а менее чем за сутки — всего за 18 часов. Это история о том, как искусственный интеллект выявил, что значительная часть бума в области ИИ может быть основана не на реальном спросе, а на фиктивной выручке, искусственно поддерживающей оценки отрасли.
На восьмой странице отчёта Nvidia по форме 10-Q скрывалась цифра, которая и запустила цепочку событий: дебиторская задолженность в размере 33,4 млрд долларов. Алгоритмы обнаружили её почти мгновенно.
Ключевой показатель здесь — дни продаж в дебиторской задолженности (DSO), который отражает, сколько времени проходит между продажей и поступлением денег:
DSO = (Дебиторская задолженность ÷ Выручка) × Дни периода
DSO = ($33,4 млрд ÷ $57,01 млрд) × 91 день = 53,3 дня
В современном финансовом мире золото снова привлекает особое внимание. Цена за тройскую унцию недавно превысила 4 000 долларов, что делает золото не только привлекательным инвестиционным инструментом, но и ключевым фактором в структуре резервов центральных банков. В свете этого многие аналитики и СМИ распространяют месседж: «центробанки развивающихся рынков (РР) активно скупают золото и отказываются от доллара США из-за санкций и геополитических рисков».
Однако при детальном анализе становится ясно, что эта картина — в значительной степени упрощение, а в ряде случаев — искажение реальных процессов. Давайте разберёмся, что действительно происходит с золотыми резервами центробанков РР и какие выводы из этого следует делать.
На графиках, которые циркулируют в медиа и аналитических публикациях, часто видна резкая динамика доли золота в резервах центральных банков. Да, доля золота в резервных активах растёт, и это фактически отражается в официальных данных Международного валютного фонда (МВФ) и World Gold Council (WGC). Однако важно понимать механизм этого роста.
Акции компаний из сектора квантовых вычислений в середине октября 2025 года оказались в центре внимания после публикации Wall Street Journal. Издание сообщило, что администрация президента США обсуждает возможность приобретения долей в нескольких квантовых компаниях — в частности, IonQ, Rigetti Computing и D-Wave Quantum — в обмен на федеральное финансирование. Эта новость вызвала лавинообразную реакцию рынка и новый всплеск интереса к государственному участию в стратегически важных технологиях.
Почти одновременно Google (Alphabet) заявила о достижении важной вехи: исследователи компании представили квантовый алгоритм, который, по их словам, способен значительно ускорить моделирование молекул. Это напрямую связано с открытием новых лекарств и разработкой перспективных материалов. Financial Times отметила, что представленный подход позволяет достичь существенного ускорения по сравнению с классическими вычислениями, что может стать шагом к реальным прикладным кейсам для квантовых компьютеров.