Копипаст | ЭКОНОМИКА РОССИИ: НУ ЧТО, ПОГОВОРИМ О НАЦИОНАЛИЗАЦИИ?

Автор — приглашенный научный сотрудник Stanford Institute for Economic Policy Research (Stanford University), портфельный менеджер BlackRock (UK)

Как совершенно верно сказал Глеб Олегович Павловский,  не стоит рассматривать пять  с лишним тысяч санкций, введенных в общей сложности к сегодняшнему дню в отношении РФ, как санкции  в нормальном дипломатическом и экономическом понимании. Это — условный “второй фронт”, удар, направленный на  демонтаж российской экономики, российской социальной структуры, институционального каркаса, в ответ на соответствующие действия российских властей при четко заявленной позиции Запада такие действия не зеркалить. Если совсем просто — это способ вывести издержки текущей российской политики на такой уровень, когда любые выгоды, которые рисовали в своем воображении люди, принимающие известные нам политические решения, стали бы абсолютно ничтожными и эфемерными в сравнении с огромными и реальными издержками во всех областях и всех возможных типов. А также это сигнал всем социальным стратам о том, что государство и его политика — это не только авторитарный домен, аффилированная элита и их решения, это все слои и категории населения, образующие страну, и их гражданская активность. 

Такой демонтаж помимо очевидных и прямых коммерческих, культурных, логистических и прочих изоляций может иметь и не лежащие на поверхности последствия. И в первую очередь, они, конечно, связаны с социальными и экономическими метаморфозами. В частности, например, с тем, что неизбежное противоречие — авторитарная диктатура (не информационная автократия !) и растущая рыночная экономика — взаимоисключают друг друга по определению. Это институциональная и экономическая аксиома, и если кому-то интересно узнать об этом подробнее, могут обратиться к классику Мизесу или Бьюкенену, или же к современному  фундаментальному труду по количественной институциональной экономике “Экономические истоки диктатуры и демократии” Асемоглу, а также к гениальной и всеобъемлющей работе Роберта Барро “Экономический Рост” . 

И в этой связи я вижу неизбежные противоречия между теми заявлениями и уже срочно принятыми указами о либерализации и стимулировании условий для малого и среднего бизнеса  и неизбежностью фактической национализации огромного куска всей экономики. Да, меры по либерализации условий и сворачиванию государственного навеса могли бы быть эффективным шагом для удержания экономики и социальной ситуации от падения в пропасть — я сам писал об этом в нескольких последних статьях. Так сделал Советский Союз, в частности, Николай Рыжков в 1987 году, когда вышел указ и предписание всем силовым ведомствам не вмешиваться в работу кооперативов, совместных предприятий и прочих форм предпринимательства того времени. Однако нынешние потуги на стимулирование малого и среднего бизнеса, во-первых, сопряжены с одновременным развязыванием рук местным властям и чиновникам на местах через другие указы, дающие им больше свободы маневра, а это в вертикальной коррупционной среде неизбежно и моментально масштабирует коррупцию до невиданных размеров. Избежать этого можно только жесткими репрессиями и запугиванием, как это было принято в сталинском государстве, однако элиты на это не могут пойти, поскольку им необходима лояльность исполнительного аппарата. А во-вторых, все эти меры поддержки выдаются в фактически патовом положении экономики и в новой политической парадигме, очень напоминающую авторитарную диктатуру. 

Как я уже говорил, чем ближе политическая система смещается к диктатуре и тоталитаризму как конечной негативной фазе социально-политического устройства, тем меньше внимания уделяется эффективности экономической и социальной политики и ее последствий для власти. Однако существует некоторая логика действий: так называемая колея, когда вне зависимости от желаний принимающих решения вынужденно принимаются только такие, которые желаниями уже не определяются. Власть может делать это даже не умышленно, будучи поставленной в положение, где просто нет альтернатив и возможности о них задумываться, где логика и каскад событий несет принимающих вынужденные решения в определенном направлении. 

Например, это касается национализации. Мой коллега, блестящий политэкономист, профессор Чикагского Университета Константин Исаакович Сонин, очень здраво высказался на эту тему. В общем и целом его посыл заключался в следующем: чтобы не допустить массовых увольнений в прекращающих работу компаниях и на останавливающихся предприятиях, нельзя допустить закрытия этих предприятий и компаний. А как это можно сделать против воли собственника? В общем понятно, что можно легко закрыть предприятие, которое хочет прекратить деятельность, но как без фактической национализации можно заставить работать предприятие, которое хочет закрыться?! И это касается не только сворачивающих здесь производство западных производителей, но и российских компаний, где уже пошла череда массовых увольнений и приостановок производств. 

Под национализацией можно понимать любые формы принятия собственности на баланс государства или госкорпораций и дальнейшее субсидирование, в первую очередь, зарплаты для сохранения занятости. Я умышленно опускаю здесь вопрос бизнес-эффективности, сроков ожидания возможного, но не очевидного замещения комплектующих и т.д., и т.п. — это в какой-то мере достаточно бессмысленно, поскольку случилась новая политическая парадигма, о чем я сказал выше, и к тому же уровень неопределенности и изменчивости среды настолько высок и измеряется часами, что невозможно рассуждать в рамках нормальной экономической логики, о чем я тоже не раз говорил.

Еще одним основанием национализации в любой ее форме является необходимость ограничивать сверхвозможности бенефициаров текущей ситуации, например, производителей или дистрибьюторов продовольствия и товаров самой первой необходимости. Именно они имеют возможность переложить уже случившуюся и без сомнения усиливающуюся инфляцию на потребителя без существенных падений объемов выпуска и продаж, хотя безусловно с их измененной структурой. Если же цены будут регулироваться, то это грозит дефицитом, поскольку и производители, и продавцы будут занижать эти объемы. 

Во времена острых кризисов продовольственная инфляция галопирует относительно всех прочих категорий товаров в любом случае. Нейтрализовать этот процесс очень трудно, практически невозможно, например, в конце своего существования СССР с этим не справился. 

В итоге для сдерживания цен и для того, чтобы хоть как-то контролировать дефицит, государство будет вынуждено провести национализацию или квази-национализацию в любой ее производной форме. В какой именно, не так важно сейчас. Это сделала Венесуэла еще при Чавесе. Чем все кончилось, мы знаем. 

Национализация — это плохо всегда, в любом положении, в любые времена, в любых формах. Даже ограничения на продажу активов для нерезидентов, даже ограничения на выплаты им дивидендов и купонных доходов. Даже подписанный указ президента о размещении средств ФНБ в акции и облигации отечественных компаний, очевидно призванный стабилизировать фондовый рынок. Надо понимать, что любая форма национализации — это инкапсулирование инвестиционных потоков, вакуумирование экономики и передача государству в полной мере прав и возможностей на перераспределение благ, на принятие корпоративных решений, которые мотивированы не эффективностью бизнеса, а интересами бюрократии. В вертикальном перераспределении  не работает свободное ценообразование и кривая AD-AS, а рыночные отношения в лучшем случае критически искажаются, в худшем — элиминируются. Фактически у  государства остается только две опции: либо финансировать корпоративных агентов, оказавшихся на балансе — через печатание дешевеющих денег, что подольет масла в инфляционный пожар, либо закрывать часть предприятий и идти на массовую безработицу. Этот вариант неизбежно повлечет за собой социальное недовольство и, соответственно, усиление репрессивных механизмов. О социально-институциональной коррозии и последствиях сосредоточения экономики в руках авторитарной диктатуры — отдельный разговор.   

Так что все милые разговоры про необходимость либерализации условий бизнеса, про “дать волю предпринимательству”, про то, что “бизнес найдет возможности и все быстро заместит” и пр., и пр. — все то, о чем я сам писал еще несколько дней назад,- выглядят все более и более бессмысленными, а такие сценарии — нереалистичными. Это работало бы, если замещающие коммерческие производственно — логистические каналы были бы уже отлажены или хотя бы подготовлены, если бы финансовая система не находилась в состоянии тотальной изоляции или была бы заранее переориентирована и также подготовлена, ну и если бы геополитическое положение страны не было в состоянии…ну в общем в том состоянии, в котором оно есть сейчас. 

Однако ничего этого нет, а  политические метаморфозы делают состояние экономики и ее агентов не просто шатким и неустойчивым, а коллапсирующим. И национализация — это та самая колея: хочешь-не хочешь, а именно по ней и именно куда она ведет ты и поедешь. 

Вот такой вот демонтаж.